Фюгер, Генрих Фридрих
| Генрих Фридрих Фюгер | |
| нем. Heinrich Friedrich Füger | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Жанр: |
миниатюра, портретист |
| Стиль: | |
| Покровители: |
сэр Роберт Кейт |
Генрих Фридрих Фюгер (нем. Heinrich Friedrich Füger; 8 декабря 1751, Хайльбронн — 5 ноября 1818, Вена) — немецкий и австрийский художник, один из крупнейших представителей классицизма в Германии.
Жизнь и творчество
В 1764 году Г. Ф. Фюгер начинает изучать живопись в классе придворного художника Никола Жюбаля при Академии искусств в Людвигсбурге. С 1769 года он продолжает обучение в Лейпциге, у учителя рисования Гёте, Адама Ф. Эзера. Затем художник совершает учебную поездку по Италии; в Неаполе он пишет фрески во дворце Казерта. В 1774 году Фюгер приезжает в Вену, где селится уже навсегда. Покровителем и меценатом Фюгера в Вене становится английский посол сэр Роберт Кейт, с его помощью художник добивается признания в высших слоях венского общества и среди членов австрийской императорской фамилии.
Осенью 1776 года Фюгер получает стипендию для длительного обучения в Риме. В 1781—1783 годах он живёт и работает в окрестностях Неаполя, выполняя заказы австрийского правящего дома. Начиная с этого времени в его работах ощутимо сильное влияние творчества Антона Р. Менгса. В 1783 году, по указанию государственного канцлера Австрии графа Кауница, Г. Ф. Фюгер становится вице-директором венской Академии изящных искусств, в то время ведущей художественной академии Европы. В 1795 он уже был директором Академии, которая в годы его руководства испытала времена расцвета. В 1806 году Фюгер назначается директором венского Художественно-исторического музея и хранителем дворца Бельведер.
Г. Ф. Фюгер был почётным членом Академий изящных искусств Мюнхена и Милана, рыцарем ордена Вюртембергской короны. В 1780 году он вступает в венскую масонскую ложу «У пальмы», в 1785 он переходит в ложу «К правде». В 1876 году в его честь в Вене была названа улица (Fügergasse).
Основными областями творчества Г. Ф. Фюгера были портретная живопись и художественная миниатюра. Писал также полотна на библейскую, историческую и мифологическую тематику. По своей стилизации произведения художника являются переходными от живописи барокко к эпохе классицизма. Заслуги Фюгера в развитии австрийской живописи воистину огромны, его при жизни уже называли Папой художников Вены.[1]
Галерея
- Heinrich Friedrich Füger 001.jpg
Казнь весталки
- Heinrich Friedrich Füger - Bathsheba at the Bath - WGA08339.jpg
Купание Вирсавии
- Heinrich Friedrich Füger 003.jpg
Портрет Марии Терезы де Бурбон
- Heinrich Friedrich Füger 004.jpg
Портрет Франца-Иосифа, графа Заурау
- Heinrich Friedrich Füger 005.jpg
Портрет князя Николая Борисовича Юсупова
- Heinrich Friedrich Füger 006.jpg
Смерть Дидоны
- Heinrich fueger 1817 prometheus brings fire to mankind.jpg
Прометей приносит людям огонь
- Varvara Golitsyna by H.Fuger.jpeg
Портрет княгини Варвары Васильевны Голициной
- Johann Brockmann (1745-1812), by Heinrich Friedrich Füger (1751-1818).jpg
Портрет Франца Брокмана
Напишите отзыв о статье "Фюгер, Генрих Фридрих"
Литература
- Karl Weiß: Füger, Heinrich. In: Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). Band 8, Duncker & Humblot, Leipzig 1878, S. 177—179.
- Ferdinand Laban: Heinrich Friedrich Füger, der Porträtminiaturist. Grote, Berlin 1905.
- Carl Wilczek: Heinrich Friedrich Füger. Seine Gemälde und Zeichnungen. Selbstverlag, Wien 1925.
- Carl Wilczek: Füger, der Klassizist und Großmaler. In: Leo Planiscig (Hrsg.): Jahrbuch der kunsthistorischen Sammlungen in Wien, Neue Folge. Band II, Wien 1928, S. 329—354.
- Steffi Röttgen: Heinrich Friedrich Füger. In: Zbornik. Za umetnostno zgodovino Archives d’histoire de l’art, Nova Vrsta XI—XII. 1974—1976, S. 323—333.
- Ingeborg Schemper-Sparholz: Die Etablierung des Klassizismus in Wien. Friedrich Heinrich Füger und Franz Anton Zauner als Stipendiaten bei Alexander Trippel in Rom. In: Direktion des Schweizerischen Landesmuseums in Zürich (Hrsg.): Zeitschrift für Schweizerische Archäologie und Kunstgeschichte. Band 52, Heft 4, 1995, S. 247—270.
- Robert Keil: Heinrich Friedrich Füger (1751—1818) — Nur wenigen ist es vergönnt das Licht der Wahrheit zu sehen. Amartis, Wien 2009 (Monografie mit Werkverzeichnis, 750 Abbildungen, davon 100 in Farbe).
Примечания
- ↑ Claudia Reichl-Ham: Das Jahr 1809 im Spiegel der Objekte des Heeresgeschichtlichen Museums, in: Viribus Unitis. Jahresbericht 2009 des Heeresgeschichtlichen Museums, Wien 2010, S. 107.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Генрих Фридрих Фюгер - portal.d-nb.de/opac.htm?query=Woe%3D118968696&method=simpleSearch
- www.austria-lexikon.at/af/AEIOU/F%C3%BCger,_Friedrich_Heinrich
Отрывок, характеризующий Фюгер, Генрих Фридрих
– Ты напишешь ему? – спросила она.Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
