Фюле, Штефан
| Штефан Фюле Štefan Füle<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 9 февраля 2010 — 31 октября 2014 | |||
| Предшественник: | Олли Рен (расширение), Бенита Ферреро-Вальднер (добрососедство) | ||
| |||
| 8 мая 2009 — 30 ноября 2009 | |||
| Предшественник: | Александр Вондра | ||
| Преемник: | Юрай Хмиель | ||
| Рождение: | 24 мая 1962 (61 год) Соколов, Чехословакия | ||
| Партия: |  Коммунистическая партия Чехословакии (1982-1989) Чешская социал-демократическая партия (с 1989) | ||
| Образование: | Карлов университет; МГИМО | ||
Штефан Фюле (чеш. Štefan Füle; род. 24 мая 1962, Соколов, Чехословакия) — чешский политик, европейский комиссар по вопросам расширения и политики добрососедства с 2010 по 2014 год (второй состав комиссии Баррозу). Свободно владеет английским и русским языками.
Биография
В 1980—1981 учился на философском факультете Карлова университета, в 1981—1986 учился в МГИМО. Работал в департаменте по связям с ООН министерства иностранных дел Чехословакии; участвовал в программе ООН по разоружению, в 1990—1995 был первым секретарём чехословацкой (затем — чешской) делегации в ООН. В 1995—1996 возглавлял департамент по связям с ООН министерства иностранных дел Чехии, в 1996—1998 — департамент политики безопасности там же. В 1998—2001 был послом Чехии в Литве, в 2003—2005 — послом в Великобритании, в 2005—2009 — постоянным представителем Чехии при НАТО.
В 2001—2002 был заместителем министра обороны. В мае — ноябре 2009 года занимал должность министра по европейским делам. 9 февраля 2010 года вошёл во второй состав Еврокомиссии под руководством Жозе Мануэла Дурана Баррозу. Таким образом, он сменил Владимира Шпидлу в качестве представителя Чехии в Еврокомиссии.
В 2010—2014 являлся европейским комиссаром по вопросам расширения и политики добрососедства.
В 2014 году отвечал за подготовку соглашения об ассоциации Украины и Европейского союза.[1]. По словам премьер-министра Украины Николая Азарова Фюле во время переговоров неоднократно угрожал ему сменой украинского правительства, если договор об ассоциации не будет подписан.[2]
Напишите отзыв о статье "Фюле, Штефан"
Примечания
Ссылки
- [ec.europa.eu/commission_2010-2014/fule/about/cv/index_en.htm CV Штефана Фюле на сайте Еврокомиссии] (англ.)
- [www.naviny.by/rubrics/politic/2010/06/18/ic_articles_112_168267/ Еврокомиссару выписали командировку в Минск], Белорусские новости (18 июня 2010 года).
|
Это заготовка статьи о члене Европейской комиссии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Фюле, Штефан
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
