Фюре, Франсуа

Франсуа Фюре
Награды и премии:

Франсуа́ Фюре́ (фр. Francois Furet, 27 марта 1927, Париж — 12 июля 1997, Тулуза) — французский историк, член Французской Академии наук.

Биография

Годы до окончания университета

Франсуа Фюре родился в буржуазной семье. Его отец был банковским служащим. Ф. Фюре учился в элитном парижском лицее Жансон-де-Сайи, где показал отличные знания. После окончания лицея, в 1946 году, он поступает на гуманитарный и юридический факультеты Парижского университета. В 1950 году из-за туберкулеза он вынужден прервать обучение и уехать на лечение в Альпы. До 1954 года он то проходит лечение в санатории, то продолжает своё обучение в Париже. В это же время он начинает углубленно изучать историю. В 1954 году он блестяще сдает выпускные экзамены и его назначают на работу учителем срденей школы в Компьене, где работает до 1955 года. Позже он был переведен в Фонтенбло.

Дальнейшее развитие карьеры

В 1956 году Ф. Фюре начинает свою научную деятельность в Национальном центре научных исследований (CNRS) во Франции. Основная сфера его интересов — французская революция. В это же время он начинает сотрудничать с французским еженедельным журналом «Новый обозреватель».

Франсуа очень рано начал политическую деятельность. Член коммунистической партии с 1947 года, он покинул её в 1959 году и был одним из основателей Социалистической единой партии в 1960 году. В 1966 году он начинает работу в Школе высших исследований в области социальных наук (EHESS) в Париже, где с 1977 по 1985 год является Президентом. Был одним из основантелей Фонда Сен-Симона. С 1985 года он каждую осень уезжает читать лекции в несколько университетов США, в том числе в Чикагский университет, где получает должность Профессора в Комитете по социальной мысли. Работа в США принесла ему почетную степень Гарвардского университета. Ф. Фюре дважды посещал Россию, бывал в Москве. Он был избран членом Французской Академии наук 20 марта 1997 года. 19 июня 1997 года он писал: "Спасибо за письмо и хорошие новости относительно издания моей книги ["История одной иллюзии"] по-русски. Я необычайно счастлив и готов приехать на её презентацию". Но 8 июля 1997 года в деревне Сент-Пьер Тоирак, на юге Франции, во время игры в теннис Франсуа Фюре упал и получил травму головы, после чего был направлен на лечение в госпиталь в Тулузе, где через несколько дней, 12 июля, он скончался от сердечного приступа. Внезапная смерть помешала ему в третий раз посетить Россию и быть официально представленным в Академии наук, и через год его место занял Рене Ремон.

Научная деятельность

Ранние работы Франсуа Фюре были посвящены социальной истории буржуазии XVIII века, но с 1961 года он меняет сферу своих научных интересов на историю Французской революции. Первоначально он был сторонником марксистской теории, но позже отказался от этой концепции и перешел к «ревизионистам», оспаривающим марксистское понимание французской революции как одной из форм классовой борьбы.

В отличие от большинства французских историков своего поколения, Ф. Фюре был открыт для идей англоязычных историков, особенно Альфреда Коббана.

В своей первой работе о революции («La Revolution», 1966) Ф. Фюре утверждал, что в первые годы Революция носила доброкачественный характер, однако после 1792 года революция её занесло в господство террора, крови и жестокости.

В одной из своих работ он обращает внимание на то, что революция рассматривается в основном с политической точки зрение, а экономические и социальные причины остаются без внимания.

Сочинения Ф. Фюре о революции, как правило, сосредоточены на её историографии. Помимо изучения истории революции, он провел исследование совместно с Жаком Озуфом о росте грамотности в XVIII веке во Франции.

Франсуа Фюре использовал термин «тоталитарные близнецы», сравнивая коммунизм с фашизмом и нацизмом. Он считал, что фашизм появился в ответ на коммунизм.

В 1978 году была издана его книга «Постижение французской революции», где представил революцию не как результат социального и классового конфликта, а больше как конфликт по поводу смысла и применения эгалитарных и демократических идей. Книга посвящена пересмотру традиционных концепций Французской революции и поиску новых категорий для её исторического осмысления. Интересной особенностью книги является её изложение, которое идет в порядку, обратном ходу работы: первая часть, где автор раскрывает проблему, написана на 7 лет позже второй, концептуальной части, которая возникла в результате полемики с марксистскими историками французской революции.

«По-настоящему беспристрастная история Французской революции еще не написана. Не написана даже в самой Франции,» — считал Франсуа Фюре. Эта книга является одним из основных его трудов и переведена на многие языки, в том числе и на русский.

Во время одного из своих визитов в Россию Франсуа Фюре и его друг, Клод Лефор, посетили Красную площадь. Стоя у собора Василия Блаженного, Франсуа воскликнул: «Смотри, вот она!» Осмотрев её всю, Лефор разочаровано произнес: «Она такая маленькая, а так много значила в нашей жизни». Франсуа тут же ответил: «Вот так неожиданно мы расстаемся с нашими иллюзиями!». Вскоре была издана его книга «Прошлое одной иллюзии»(1995 год). В этой книге присутствует неотрефлексированные страхи и настойчивое желание понять причины столь большой привлекательности коммунистических идей для европейской интеллигенции. Книга посвящена советскому режиму. Автор дает представление об идеологических постулатах, лежавших в основе государства Советов, и о том, как эти постулаты с течением времени видоизменялись. Постепенно, от страницы к странице Ф. Фюре создает полный трагизма образ советского тоталитарного государства. Он представляет взгляд человека, стоящего по ту сторону «железного занавеса», показывает хрупкость тоталитарного режима. Книга была переведена на 16 языков мира и вызвала сенсацию во Франции: было продано более ста тысяч экземпляров. На русском она вышла уже после смерти автора, в 1998 году.

Влияние на общественные науки

В своей книге «Постижение французской революции», Ф.Фюре берет теорию «революционного сознания». На смену идее монарха, олицетворяющего собой государственность, приходит идея нации, народа, становящегося субъектом всех прав. Этот сдвиг оказывает весомой влияние на последующее политическое мышление, лексикон, эмблематику. В первую очередь, это проявляется в новой политической риторике. Отныне каждая общественная группа, притязающая на власть, заявляет о том, что её цель — осуществить волю народа. Ф. Фюре один из тех, кто внес наибольший вклад в возобновление политических исследований во французской историографии. Одна из важных заслуг Франсуа Фюре в изучении Революции — новое прочтение историографии XIX века, часто считавшейся устаревшей, но в то же время богатой идеями и противоречивой, уже тогда поставившей главные вопросы нашего времени. Из-за его влияния в истории и историографии, Фюре получил одни из самых престижных наград, среди них:

• Премия Алексиса де Токвиля за гуманизм, 1991
• Европейская премия за вклад в развитие социальных наук, 1996
• Премия Ханны Арендт за политическое мышление, 1996
• Почетный диплом Гарвардского университета.

Критика сторонников и противников

В 1970-1980-х гг. многие коллеги по цеху истории объявили его «ревизионистом», посягнувшем на святость революционного наследия, а его предсмертная книга выявила, что всю жизнь он хранил глубокий пиетет к революции. Для него истинная и единственная революция совершилась в конце XVIII века. Большевики, по его мнению, лишь узурпаторы чужого слова и чужого наследия.

Франсуа Фюре обвинялся в приверженности абстрактной теории идей. Мишель Тропер, как приверженец точных понятий, заявил, что историк должен держаться в рамках строгих юридических формулировок.

«Он был ответственным, более чем кто-либо, за возрождение либеральной мысли во Франции», сказал Натан Тарков, профессор политических наук в Комитете по социальной мысли в Чикагском университете.

Личная жизнь

Франсуа Фюре был женат дважды. У него остались два ребенка: от первого брака сын Антуан и дочь Шарлота от второго брака с Деборой Кан.

Библиография

• Постижение Французской революции, 1998
• История одной иллюзии, 1998
• La Révolution française, en collaboration avec Denis Richet (The French Revolution, 2 volumes, 1965)
• Penser la Révolution française (Interpreting the French Revolution, 1978)
• L’atelier de l’histoire (In the Workshop of History, 1982)
• «Terrorism and Democracy». TELOS 65 (Fall 1985). New York: [www.telospress.com Telos Press]
• Dictionnaire critique de la Révolution française (A Critical Dictionary of the French Revolution, with Mona Ozouf, 1992, 2 tomes)
• Le Siècle de l’avènement républicain (with Mona Ozouf, 1993)
• Le Passé d’une illusion, essai sur l’idée communiste au XXe siècle (1995) this was translated by his wife Deborah Furet into English and titled The Passing of an Illusion: The Idea of Communism in the Twentieth Century, University of Chicago Press, Chicago, 1999. ISBN 0-226-27341-5
• co-written with Ernst Nolte Fascisme et Communisme: échange épistolaire avec l’historien allemand Ernst Nolte prolongeant la Historikerstreit, translated into English by Katherine Golsan as Fascism and Communism, with a preface by Tzvetan Todorov, Lincoln, Nebraska: University of Nebraska Press, 2001, ISBN 0803219954.

Литература

• Озуф, Мона, [annuaire-fr.narod.ru/statji/Ozuf-2002.html Франсуа Фюре] // Французский ежегодник 2002. М., 2002. С. 147—157.

Отрывок, характеризующий Фюре, Франсуа

Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.