Фюрстенберг, Вильгельм Эгон фон

Вильгельм Эгон фон Фюрстенберг Wilhelm Egon von Fürstenberg
Епископ Страсбурга
8.06.1682 — 10.04.1704
Предшественник:	Франц Эгон фон Фюрстенберг
Преемник:	Арман Гастон Максимильен де Роган
Епископ-администратор Меца
1663 — 1668
Предшественник:	Франц Эгон фон Фюрстенберг
Преемник:	Жорж д'Обюссон де Лафёйяд
Рождение:	2 декабря 1629(1629-12-02) Хайлигенберг
Смерть:	10 апреля 1704(1704-04-10) (74 года) Париж
Кардинал с:	2.09.1686
Награды:

Князь Вильгельм Эгон фон Фюрстенберг (нем. Wilhelm Egon von Fürstenberg, фр. Guillaume-Egon de Fürstemberg; 2 декабря 1629, Хайлигенберг — 10 апреля 1704, Париж) — 88-й епископ Страсбурга, кардинал, немецкий и французский государственный деятель и дипломат.

Биография

Сын ландграфа Эгона VIII фон Фюрстенберг-Хайлигенберга, баварского генерал-фельдцейхмейстера, и графини Анны-Марии фон Гогенцоллерн-Гехинген, младший брат епископа Франца Эгона фон Фюрстенберга.

В молодости находился на французской военной службе, откуда по настоянию императора уволился, чтобы, по примеру старшего брата начать духовную карьеру. 18 апреля 1649 стал субдиаконом. Первый министр Франции кардинал Джулио Мазарини оценил способности молодых Фюрстенбергов, а также их безграничные амбиции, и при помощи пенсионов, бенефициев и обещаний высоких церковных должностей привлек их на свою сторону. После встречи с королем Людовиком XIV в 1657 году в лагере под Седаном, братья окончательно выбрали профранцузскую политическую ориентацию.

Вместе со старшим братом Вильгельм был одним из руководителей государственного совета Кёльнского курфюршества в правление архиепископа Максимилиана Генриха Баварского, на которого имел значительное влияние. При помощи Фюрстенбергов Мазарини вскоре после избрания императором Леопольда I организовал для ограничения власти Габсбурга так называемый Рейнский союз (rheinischer Bund), в который вошли курфюрсты Майнца, Трира и Кельна, епископ Мюнстера, пфальцграф Нойбургский, герцог Бремена и Вердена, герцог Брауншвейгский, ландграфы Гессена.

В 1658 году Вильгельм участвовал в подписании секретного договора о союзе между Кёльном и Францией. Первой значительной наградой за услуги французской короне стало избрание 28 сентября 1663 на Мецкую кафедру, оставленную Францем Эгоном, ставшим князем-епископом Страсбурга. Как и в случае со старшим Фюрстенбергом, избрание Вильгельма не было утверждено папой, и новый епископ управлял своим диоцезом в качестве администратора. Также он получил богатое аббатство Сен-Мишель.

В 1664 году, как и его братья, был возведен в достоинство имперского князя.

В ходе подготовки к Деволюционной войне Вильгельм, фактически являвшийся французским представителем на Нижнем Рейне, выполнил важную дипломатическую миссию, убедив императора и князей не вмешиваться в конфликт на стороне Испании. Будучи умелым дипломатом, он использовал любую возможность для распространения французского влияния, и проводил время, посещая различные княжеские дворы, и периодически приезжая в Париж за новыми инструкциями и для безопасного помещения капиталов.

22 октября 1666 был заключен официальный союз между Францией и Кёльном, затем при содействии Вильгельма были подписаны аналогичные договоры с Майнцем и Мюнстером.

В 1668 году сформировал, преимущественно из эльзасцев, полк Фюрстенберга, принятый на королевскую службу 27 марта 1670.

Перед началом Голландской войны 11 июня 1671 Франция и Кёльн заключили договор о нейтралитете, и в соответствии с секретными статьями соглашения в Кёльнское курфюршество вводились французские войска, основной базой которых стал Бонн. Результатом дипломатических интриг стало вторжение имперских войск на кёльнскую территорию и ультиматум Монтекукколи, потребовавшего у курфюрста порвать с Францией и удалить из своего окружения братьев Фюрстенбергов. Вильгельм парировал имперское давление, показав Максимилиану Генриху собственноручное письмо Людовика, обещавшего помочь союзнику.

Не добившись результата угрозами, император решился прибегнуть к насилию, и 14 февраля 1674 его люди среди бела дня арестовали Вильгельма на улице Кёльна, у аббатства Святого Панталеона, несмотря на то, что епископ был полномочным представителем курфюрста на мирной конференции, и не являлся ни подданным, ни вассалом австрийского дома. Похищение вызвало крупный скандал. Пленник был заключен сначала в Вене, затем в Нойштадте. Кёльн и Франция пытались его освободить, угрожая императору гневом папы, поскольку только Рим мог судить епископа, но это лишь привело к ухудшению условий содержания арестованного.

11 мая 1674 Кёльн и Франция подписали новый договор о союзе, после чего имперской опале был подвергнут Франц Эгон. Процесс по обвинению в государственной измене, грозивший Вильгельму смертным приговором, был прекращен в 1679 году, когда по условиям Нимвегенского договора император был вынужден его освободить.

После смерти старшего брата он в 1682 году был избран епископом Страсбурга, унаследовав также руководство княжеством Ставло-Мальмеди и пост первого министра Кёльна. На посту епископа занимался организацией семинарий, преподавать в которые пригласил иезуитов. 2 сентября 1686 папа Иннокентий XI по настоянию короля Франции возвел Вильгельма в сан кардинала, с титулом Сант'Онофрио (с 14.11.1689), в вознаграждение его ревности по восстановлению религии в Эльзасе и усердия в возвращении еретиков в лоно церкви. Получил кардинальскую шапку 2 января 1687.

В том же году был избран коадъютором при архиепископе Кёльнском. Максимилиан Генрих умер 3 июня 1688, и капитул избрал Фюрстенберга его преемником, но папа отказался признать эти выборы. Раздраженный чрезмерно жестокой политикой Людовика в отношении гугенотов, ставившей под вопрос участие протестантских государств в борьбе с турками, папа отказался читать собственноручное письмо короля и предоставить аудиенцию его представителю, и объявил, что не примет ничего, исходящего от двора Франции.

В историографии высказывалось предположение, что провал попытки Фюрстенберга занять Кёльнскую кафедру позволил принцу Оранскому, более не опасавшемуся нападения со стороны курфюршества, предпринять экспедицию в Англию и детронировать Якова II.

Французское влияние в империи ослабевало, и Вильгельм также потерпел неудачу на выборах в Льеже, Ингельхайме и Мюнстере, после чего ретировался во Францию, где король вознаградил его аббатствами Горц, Сент-Эвруль, близ Эврё, Сен-Венсан в Лане, Барбьё и парижским Сен-Жермен-де-Пре, в котором епископ и обосновался.

В 1689 году он совершил поездку в Рим на конклав, избравший Александра VIII. Пока Вильгельм находился в Италии, французские войска, оккупировавшие Ставло и Мальмеди, полностью разграбили и обратили в пепел эти поселения. Согласно традиции, Вильгельм спешно примчался в Париж и при встрече дал пощечину военному министру Лувуа.

2 февраля 1694 Фюрстенберг был пожалован в командоры ордена Святого Духа. Преклонный возраст не позволял ему самостоятельно руководить епархией, и он просил назначить коадъютора, которым стал принц Арман Гастон Максимильен де Роган.

Умер Вильгельм Эгон фон Фюрстенберг в своем аббатском дворце в Сен-Жермен-де-Пре, и король выразил по этому поводу свое крайнее огорчение.

Литература

• Ennen, Leonhard. Franz Egon und Wilhelm Egon von Fürstenberg, Bischöfe zu Straßburg // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 7. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1878. — S. 297–306. (нем.)
• Renier. Furstemberg (Guillaume-Egon, prince de) // Biographie nationale de Belgique. T. VII. — Bruxelles: Bruylant-Christophe & Cie, 1880., coll. 358—359
• Reuss R. L'Alsace au dix-septième siècle. T. I. — P.: Émile Bouillon, 1897.
• Sitzmann É. Fürstemberg (de) Guillaume-Egon // Dictionnaire de biographie des hommes célèbres de l'Alsace : depuis les temps les plus reculés jusqu'à nos jours. T. I. — Rixheim: F. Sutter et C^ie, 1909., pp. 553—554

Ссылки

• [www2.fiu.edu/~mirandas/bios1686.htm#Furstenberg FÜRSTENBERG, Wilhelm Egon von (1629-1704)] (англ.). The Cardinals of the Holy Roman Church. Проверено 29 сентября 2016.
• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bfurstg.html Wilhelm Egon Cardinal von Fürstenberg] (англ.). Catholic-hierarchy.org. Проверено 29 сентября 2016.
• [www.saarland-biografien.de/Fuerstenberg-Wilhelm-Egon-von Fürstenberg Wilhelm Egon von] (нем.). Saarland-biografien.de. Проверено 29 сентября 2016.

Отрывок, характеризующий Фюрстенберг, Вильгельм Эгон фон

Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.