Фёдоров, Михаил Павлович

Михаил Павлович Фёдоров
Дата рождения:	6 февраля 1845(1845-02-06)
Место рождения:	Воронежская губерния
Дата смерти:	18 апреля 1925(1925-04-18) (80 лет)
Место смерти:	Ленинград, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Вероисповедание:	Православие
Партия:	Кадеты
Род деятельности:	публицист, предприниматель, член Государственной думы II созыва от Санкт-Петербурга

Михаи́л Па́влович Фёдоров (6 февраля 1844 — 18 апреля 1925) — русский публицист, военный корреспондент и предприниматель, член II Государственной думы от города Санкт-Петербурга.

Биография

Православный. Из дворян Воронежской губ., сын действительного тайного советника. Личный почётный гражданин.

Воспитание получил в Воронежском кадетском корпусе, из которого 12 июня 1863 был определен подпоручиком в 3-й стрелковый батальон, который с 9 июля по 29 октября находился в составе войск Виленского военного округа, принимавших участие в усмирении польского мятежа в Гродненской губ. 25 марта 1870, находясь в должности командира роты в том же батальоне, стоявшем в Оренбурге, и в чине штабс-капитана, уволен по домашним обстоятельствам в отставку капитаном. Затем, в августе 1870, после сдачи вступительных испытаний в Московской 1-й гимн., был зачислен на юридический факультет Московского университета, который успешно окончил в 1874 со степенью кандидата прав (ЦИАМ, ф. 418, оп. 39, д. 425 Дело Совета И.М.У. о принятии в студенты Михаила Федорова и об окончании им курса (1870-1874).

Занимался публицистикой. Во время сербско-турецкой войны 1876—1877 годов был военным корреспондентом газеты «Русские ведомости», в русско-турецкую войну 1877—1878 годов — корреспондентом журнала «Всемирная иллюстрация», также писал заметки и статьи в «Illustrated London News».

Занимался экономическими исследованиями, среди прочего исследованиями хлебной торговли. Был членом правления и учредителем Общества Семиреченской железной дороги, директором правления Рязанско-Уральской железной дороги и президентом общего съезда представителей русских железных дорог. Состоял представителем железных дорог в Тарифном совете, входил в высший комитет по обследованию железных дорог России. Кроме того, был членом совета Русского торгово-промышленного банка и председателем Общества Петербургских портовых зерноподъемов и складов и торгово-промышленного отделения Общества востоковедения. Стал учредителем и председателем Общества финансовых реформ.

В 1904 году был избран гласным Санкт-Петербургской городской думы. В 1905 входил в состав делегации земских и городских деятелей к Николаю II. После провозглашения Октябрьского манифеста вступил в партию кадетов, был её казначеем.

В феврале 1907 года был избран членом II Государственной думы от города Санкт-Петербурга. Входил в конституционно-демократическую фракцию. Состоял докладчиком и председателем бюджетной комиссии, а также членом финансовой комиссии.

В 1909—1918 годах был редактором журнала «Городское дело», издававшегося Л. А. Велиховым. Был членом одной из лож ВВНР.

Во время Первой мировой войны состоял членом Петроградского комитета Всероссийского союза городов, членом Городского комитета по сбору и распределению пожертвований на нужды, вызываемые военным временем. Входил в Общество славянской взаимности, был членом «Прогрессивного кружка».

На 1916 год был представителем частных железных дорог в Совете по железнодорожным делам Министерства путей сообщения.

После революции остался в России. В Петрограде в 1901-25 жил на ул. Миллионной (после 1917 - ул. Халтурина), в доме 29 (т.н. Запасный дом Владимирского дворца), который был после 1917 передан под нужды ученых, где Ф. проживал как научный сотрудник, профессор. Скончался в 1925 году в Ленинграде. Похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища. Могила сохранилась, в надписи на надгробной плите назван "политико-экономистом".

Библиография

• Хлебная конкуренция России с Америкой. — СПб., 1883;
• О складах элеваторов в связи с реформой хлебной торговли. — СПб., 1885;
• Международная хлебная торговля в 1885 году: доклад Статистического отделения Московского юридического общества. — СПб., 1886;
• Международная хлебная торговля в 1886 году: доклад Статистического отделения Московского юридического общества. — СПб., 1887;
• Хлебная торговля в главнейших русских портах и в Кенигсберге. — СПб., 1888;
• Обзор международной хлебной торговли. — М, 1889;
• Хлопководство в Средней Азии; Соперничество торговых интересов на Востоке. — СПб., 1903;
• Финансово-хозяйственная программа города Петербурга. 1905 год. — СПб., 1905;
• Реальные основы современной международной политики: Доклад в Обществе востоковедения. — СПб., 1909;
• Ответственность русских железных дорог в цифрах. — СПб., 1911;
• Финансы Китая: Доклад в Обществе финансовых реформ. — СПб., 1912;
• Экономическое положение Сибирской магистрали. — СПб, 1912;
• Дороговизна жизни. — СПб., 1913;
• Экономические интересы, замешанные в большой европейской войне (Необходимая справка). — СПб, 1913;
• Финансы города Петербурга: Докладная записка Петербургской городской думе. — СПб, 1914;
• Продовольствие Петрограда за время войны. — Пг, 1915;
• Война и дороговизна жизни 1916 года. — Пг, 1916;
• Война и финансы города Петрограда 1916 года. — Пг, 1916;
• Хлопководство и орошение новых земель в Туркестане. — Пг, 1917;
• Мировой рынок и транспортировка пищевых продуктов первой необходимости. — Пг, 1923.

Источники

• Федоров, Михаил Павлович (публицист) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.tez-rus.net/ViewGood42288.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917]. — М.: РОССПЭН, 2008.

Отрывок, характеризующий Фёдоров, Михаил Павлович

– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]