Фёдоров, Николай Романович

Константин Романович Фёдоров
Дата рождения	24 ноября 1926(1926-11-24)
Место рождения	Кореневский район, Курская область, РСФСР
Дата смерти	23 мая 1948(1948-05-23) (21 год)
Место смерти	Краснодар РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1943 — 1947
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Николай Романович Фёдоров — командир орудия 125-го пушечно-артиллерийского полка (12-я артиллерийская дивизия прорыва, 69-я армия, 1-й Белорусский фронт) старший сержант.

Биография

Николай Романович Фёдоров родился в деревне Шептуховка Кореневского района Курской области в семье рабочего. Окончил 9 классов школы. Работал на Краснодарском заводе электроизмерительных приборов.

В 1943 году Кагановичским райвоенкоматом был призван в ряды Красной армии, с июня 1944 года на фронтах Великой Отечественной войны.

24 июля 1944 года он был награждён медалью «За отвагу» за то, что его орудие в боях за Любомль в составе батареи подавило 2 батареи противника.

Командир орудия сержант Фёдоров 15 августа 1944 года, командуя бойцами, выдвинул 122-мм гаубицу на прямую наводку в районе населённых пунктов Облясы и Войшин (на левом берегу реки Висла, в 9 км к юго-западу от Пулавы, Польша) и подавил 2 пулемет. точки, прямым попаданием вывел из строя противотанковое орудие и уничтожил до 15 солдат и офицеров противника. Своими действиями помог стрелкам с малыми потерями захватить высоту. Приказом по войскам армии от 27 августа 1944 года он был награждён орденом Славы 3-й степени.

В боях при ликвидации окружённой группировки противника в городе и крепости Познань 1 — 19 февраля 1945 года командир орудия старший сержант Фёдоров работал в боевых порядках пехоты устанавливая своё орудие на прямую наводку. 7 февраля 1945 года в районе Ратае поддержал своим огнём действия 1079 стрелкового полка, выкатив орудие на прямую наводку и расстреляв сильно защищённый опорный пункт противника. При этом за 3 дня боёв было уничтожено 16 пулемётных точек, размещённых в каменных домах, разрушено 7 домов и уничтожено до роты солдат и офицеров противника.

В период 13—19 февраля, поддерживая наступление 1-го батальона 1083 стрелкового полка в районе Мальта , под ружейно-пулемётным и миномётным огнём выкатывал орудие на дистанцию до 150 метров от линии обороны противника. Его метким и точным огнём было уничтожено 12 огневых точеки подавлено 8 точек, уничтожено до 40 солдат и офицеров противника. Приказом по войскам 2-го Белорусского фронта от 25 марта 1945 года страший сержант Фёдоров был награждён орденом Славы 2-й степени.

Командир орудия старший сержант Фёдоров 9 апреля 1945 года в бою юго-восточнее города Берлин прямой наводкой расстрелял и рассеял группу солдат противника, пытавшихся захватить артиллерийскую батарею. В схватке с врагом сжег танк, подавил 3 пулеметные точки. Под его командованием расчет сразил свыше 15 солдат противника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года Старший сержант Фёдоров был награждён орденом Славы 1-й степени.

Ссылки

• [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11586616@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. М.: Воениздат, 2000
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. Т. 1. М.: Воениздат, 2010

Отрывок, характеризующий Фёдоров, Николай Романович

– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.