Фёдоров, Яков Дмитриевич

Яков Дмитриевич Фёдоров
Дата рождения	17 ноября 1840(1840-11-17)
Дата смерти	13 сентября 1903(1903-09-13) (62 года)
Место смерти	Порхов
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота, Генеральный штаб
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	31-й пехотный Алексопольский полк
Награды и премии	Орден Святого Станислава 3-й ст. (1866), Орден Святой Анны 3-й ст. (1870), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1874), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1878), Орден Святой Анны 2-й ст. (1881), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1884), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1893), Орден Святой Анны 1-й ст. (1896)

Яков Дмитриевич Фёдоров (1840—1903) — генерал-лейтенант, Самаркандский губернатор.

Биография

Родился 17 ноября 1840 года. Образование получил в 1-м Московском кадетском корпусе, из которого выпущен 16 июня 1859 года поручиком в Таврический гренадерский полк.

В 1862 году Фёдоров успешно сдал вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба, 10 марта 1863 года за успехи в науках был произведён в штабс-капитаны. В 1864 году по окончании курса в академии был причислен к Генеральному штабу и назначен в Варшавский военный округ.

10 сентября 1865 года, с переименованием в поручики Генерального штаба, Фёдоров был назначен старшим адъютантом штаба 3-й гренадерской дивизии, 10 ноября 1867 года перемещён на такую же должность в 3-ю гвардейскую пехотную дивизию. С 30 августа 1872 года состоял для поручений при штабе Варшавского военного округа, а с 1 мая 1874 года был старшим адъютантом этого штаба. С 7 июня 1877 года был начальником штаба 3-й Донской казачьей дивизии, но уже 21 августа того же года был перемещён на такую же должность в 10-ю пехотную дивизию. За это время Фёдоров получил чины штабс-капитана (27 марта 1866 года), капитана (21 марта 1868 года), подполковника (30 августа 1873 года) и полковника (30 августа 1875 года). 1 ноября 1885 года Фёдоров получил в командование 31-й пехотный Алексопольский полк.

2 мая 1890 года, с производством в генерал-майоры, Фёдоров был назначен начальником штаба Закаспийской области, с 10 июня 1896 года был начальником штаба Туркестанского военного округа.

28 августа 1897 года Фёдоров был назначен губернатором Самаркандской области и командующим резервными и местными войсками в этой области.

2 октября 1899 года Фёдоров с производством в генерал-лейтенанты был уволен в отставку.

Скончался 13 сентября 1903 года в Порхове.

Награды

Среди прочих наград Фёдоров имел ордена:

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1866 год)
• Орден Святой Анны 3-й степени (1870 год)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1874 год)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1878 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1881 год)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1884 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (30 августа 1893 года)
• Орден Святой Анны 1-й степени (14 мая 1896 года)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. — М., 2009. — С. 634. — ISBN 978-5-9524-4167-5
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. Списки почётных президентов, почётных членов, лиц, принадлежащих к административной и учебной части и всех офицеров, кончивших курс Императорской военной академии и Николаевской академии Генерального штаба с 1832 по 1882 год. — СПб., 1882. — С. 145
• «Разведчик». — 5 сентября 1895 года. — № 256. — С. 825
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 мая 1899 г. — СПб., 1899. — С. 545

Отрывок, характеризующий Фёдоров, Яков Дмитриевич

Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.