Богомолов, Фёдор Алексеевич

Фёдор Алексеевич Богомолов
Дата рождения:	26 сентября 1946(1946-09-26) (77 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Страна:	СССР, Россия
Научная сфера:	математика
Место работы:	ВШЭ
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Научный руководитель:	С. П. Новиков

Фёдор Алексеевич Богомолов (родился 26 сентября 1946 года, Москва) — российский и американский математик, известный своими работами по алгебраической геометрии и теории чисел.

Профессор Института Куранта Нью-Йоркского университета, доктор физико-математических наук.

Биография

Родился 26 сентября 1946 года в Москве. Сын радиотехника академика Алексея Фёдоровича Богомолова и брат известного российского писателя Андрея Алексеевича Молчанова.

В 1970 году окончил механико-математический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

С 1970 по 1973 — аспирант Математического института им. В. А. Стеклова (научный руководитель — С. П. Новиков), в 1974 защитил кандидатскую диссертацию. С 1973 — научный сотрудник Математического института им. В. А. Стеклова. Доктор физико-математических наук (1983).

В 1994 эмигрировал в США, где стал профессором Математического института Куранта в Нью-Йорке (англ. Courant Institute of Mathematical Sciences).

С ноября 2010 — научный руководитель Лаборатории алгебраической геометрии и её приложений Высшей школы экономики в Москве.

Ф. А. Богомолов — приглашенный докладчик на многих международных научных конференциях. С 2009 по 2014 гг. — главный редактор «Central European Journal of Mathematics» (Open Math.), был членом редколлегии журнала «Geometric and Functional Analysis».

Член Попечительского совета Institute for Geometry and Physics Miami-Cinvestav-Campinas, Collaboration in the Americas in Geometry and Physics.

Научные достижения

Первая статья, опубликованная в 1969 г., была посвящена топологии. В начале 70-х годов Богомолов начинает исследования в области алгебраической геометрии.

Богомолов является широко цитируемым математиком, работающим в области алгебраической геометрии; его исследования по многообразиям Калаби-Яу, гиперкэлеровым многообразиям, теории алгебраических поверхностей, стабильным векторным расслоениям, арифметической алгебраической геометрии лежат в основе современной алгебраической геометрии и её пересечений с теоретической физикой (теорией струн). Его имя носят теорема Богомолова о разложении и форма Бовиля — Богомолова.

Ф. А. Богомолову принадлежит целый ряд сильных результатов, определяющих развитие алгебраической геометрии.

Он автор более 100 научных статей по математике.

Ссылки

• [www.hse.ru/org/persons/26428145 Страница Ф. А. Богомолова на сайте ВШЭ]
• [www.as.nyu.edu/object/FedorBogomolov.html Fedor A. Bogomolov — New York University]
• [www.polit.ru/science/2006/11/10/bogomolov.html Лекция «Новые перспективы науки»]

Отрывок, характеризующий Богомолов, Фёдор Алексеевич

«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.