Слудский, Фёдор Алексеевич

Фёдор Алексеевич Слудский
Дата рождения:	31 января (12 февраля) 1841(1841-02-12)
Место рождения:	Ярославль
Дата смерти:	13 (25) ноября 1897(1897-11-25) (56 лет)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	математика, механика
Место работы:	Московский университет
Альма-матер:	Московский университет
Известен как:	основоположник российской геофизики
Награды и премии:

Фёдор Алексе́евич Слу́дский (31 января (12 февраля) 1841, Ярославль — 13 (25) ноября 1897, Москва) — русский математик и механик, заслуженный профессор Московского университета, основоположник российской геофизики; декан (декабрь 1891 — октябрь 1893) физико-математического факультета Московского университета.

Биография

Фёдор Слудский родился в Ярославле, рано потерял мать. Его отец был малообеспеченным чиновником, воспитанием ребёнка занимался дядя. С 1849 года Фёдор учился в Ярославской гимназии, которую окончил в 1857 году с золотой медалью. В том же году он переехал в Москву и поступил на физико-математический факультет Московского университета. В годы учёбы испытывал большую нужду, поскольку отец его умер и ему приходилось обеспечивать как самого себя, так и свою больную сестру, которая переехала к нему в Москву.

Среди тех, чьи лекции слушал Слудский, можно выделить математиков Николая Дмитриевича Брашмана, автора одного из лучших для своего времени курса аналитической геометрии, и Августа Юльевича Давидова, читавшего лекции по теории вероятностей и небесной механике, астрономов Б. Я. Швейцера и Ф. А. Бредихина, механика Д. С. Зернова. Слудский закончил университет в 1860 году и был оставлен в университете на три года по кафедре астрономии.

В 1863 году Слудский защитил магистерскую диссертацию на тему «Об уклонении отвесных линий и о притяжении многогранников». В 1865 году он защитил сразу две докторских диссертации — «Триангуляция без базиса» и «О равновесии и движении капельной жидкости при взаимодействии её частиц»: за первую Слудскому было присвоено звание доктора астрономии, за вторую — доктора прикладной математики.

С 1864 года Слудский начал преподавать на своём родном физико-математическом факультете. Сначала он читал лекции по начертательной геометрии и теории чисел, позже стал читать курс лекций по механике; в 1890-х годах — курс по высшей геодезии. С 1869 года — ординарный профессор. В 1890 году Слудскому было присвоено звание заслуженного профессора Московского университета.

В 1888—1891 годах Слудский был директором Московского Александровского коммерческого училища, с конца 1891 года по конец 1893 года — деканом физико-математического факультета Московского университета. Много сил Слудский вкладывал и в Московское общество испытателей природы. С 1886 года он был вице-президентом этого общества, а с 1890 года — его президентом.

В 1890 году за фундаментальный труд «Общая фигура Земли» Слудский был удостоен высшей награды Русского географического общества — Константиновской медали.

Младший сын Ф. А. Слудского, Николай Фёдорович, был вторым браком (1928) женат на кандидате биологических наук Лидии Алексеевне Домбровской (в девичестве Крайневой, 1883—1957), матери писателя Юрия Осиповича Домбровского.

Научные труды

Научные труды Слудского посвящены математике, механике и геофизике; важное место среди них занимают геофизические труды, посвящённые методам интерпретации гравитационных и магнитных аномалий.

Литература

• Лёвшин Л. В. Фёдор Алексеевич Слудский // [museum.phys.msu.ru/rus/books/pdf/deans.pdf Деканы физического факультета Московского университета]. — М.: Физический факультет МГУ, 2002. — С. 132—137. — 272 с. — 500 экз. — ISBN 5-8279-0025-5.

Ссылки

• [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=39926 Публикации Ф. А. Слудского в базе данных Math-Net.Ru]  (Проверено 1 ноября 2009)
• Слудский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Слудский Федор Алексеевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• [letopis.msu.ru/peoples/1027 Слудский Фёдор Алексеевич - Летопись Московского университета]

Отрывок, характеризующий Слудский, Фёдор Алексеевич

Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.