Зуев, Фёдор Андреевич

Фёдор Андреевич Зуев
Дата рождения	1 марта 1900(1900-03-01)
Место рождения	Москва
Дата смерти	28 сентября 1965(1965-09-28) (65 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1919-1956
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в России, Советско-польская война (1919—1921), Великая Отечественная война
Награды и премии

Фёдор Андреевич Зуев (1900—1965) — генерал-майор Советской Армии, участник Гражданской и Великой Отечественной войн.

Биография

Фёдор Зуев родился 1 марта (по другим данным, 16 февраля) 1900 года в Москве. В январе 1919 года он добровольно пошёл на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В том же году Зуев окончил курсы газотехников. Участвовал в боях Гражданской войны на Юго-Западном и Западном фронтах.

После окончания войны Зуев продолжил службу в армии. В 1921 году он окончил Высшую школу штабной службы РККА, в 1924 году — Военную академию РККА, в 1938 году — Военную академию Генерального штаба. Служил на штабных должностях. В 1938—1941 годах преподавал на кафедре тактики Военной артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского.

В начале Великой Отечественной войны Зуев был направлен в действующую армию на должность начальника штаба 43-й армии. С октября 1941 года — на той же должности в 60-й (впоследствии — 3-й ударной) армии. 14 октября 1942 года ему было присвоено звание генерал-майора. В июле 1944 года Зуев был отозван с фронта и направлен на преподавательскую работу в Военную академию имени М. В. Фрунзе. С июля 1949 года руководил кафедрой общей тактики и оперативной подготовки Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева. В феврале 1951 года Зуев был назначен заместителем по организационно-мобилизационным вопросам начальника штаба Таврического военного округа. В январе 1956 года вышел в отставку.

Умер 28 сентября 1965 года, похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.

Был награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени и рядом медалей.

Отрывок, характеризующий Зуев, Фёдор Андреевич

– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.