Бынов, Фёдор Андрианович
Поделись знанием:
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
(перенаправлено с «Фёдор Андрианович Бынов»)
| Фёдор Андрианович Бынов | |
 | |
| Место рождения: |
д. Парашино, Карагайский район, Пермская область |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Награды и премии: |
|
Фёдор Андриа́нович Быно́в (23 декабря 1896, д. Парашино, Карагайский район — 15 октября 1976, Пермь) — доктор сельскохозяйственных наук, декан агрономического факультета (1929), заведующий кафедрой физиологии растений, директор библиотеки (1942–1943), проректор по научной работе (1956–1958) Пермского университета, первый ректор (директор) Пермского сельскохозяйственного института (1930–1931), директор Ботанического сада МГУ (1938–1940).
Содержание
Биография
В 1918–1922 годах участвует в Гражданской войне[1] как политический комиссар, командир отряда Красной Армии, член Революционного комитета, член РКПб.
В 1922 году, при объединении всех факультетских партийных организаций ПГУ, избран ответственным секретарём бюро РКПб Пермского университета[2].
В 1924 году студент Ф. А. Бынов избран секретарём агрономического факультета Пермского университета, то есть вошёл в состав руководства факультета.[3]
В 1927 году окончил Пермский университет по специальности «агроном-растениевод» и был оставлен преподавателем.
В 1929 году — декан агрономического факультета.[4]
В 1930–1931 годах — с преобразованием факультета в сельскохозяйственный институт становится его первым ректором (в то время — директором).[5]
В 1935 году окончил аспирантуру, руководил Ботаническим садом МГУ (1938–1940)[6] и одновременно работал доцентом на биологическом факультете МГУ.
В годы Великой Отечественной войны вернулся в Пермский университет на должность доцента, а затем заведующего кафедрой физиологии растений и дарвинизма[7][8], а также научного сотрудника ботанического сада[9] Пермского университета.
С 23 октября 1942 года по 12 февраля 1943 года — директор фундаментальной библиотеки Пермского университета[10], один из первых её сотрудников[11].
С 1956 года — доктор сельскохозяйственных наук, профессор.
C 1 сентября 1956 года по 1 сентября 1958 года — проректор по научной работе Пермского университета.
Его научная деятельность была связана с изучением роста, развития и физиологии морозоустойчивости плодово-ягодных культур.[12]
Провёл большую работу по организации и развитию садоводства в Пермской области.
Его труды оставили глубокий след в истории биологического факультета Пермского университета.[13]
Секретарь партбюро ПГУ, член Пермского горсовета.[14]
Награды
Ф. А. Бынов награждён орденом Красной Звезды, двумя медалями за доблестный труд и 7 медалями ВДНХ.
Научные работы
Список публикаций Ф. А. Бынова (1916—1965)
Биология и сельское хозяйство
- Бынов Ф. А. К истории садоводства в Перми / А. Ф. Бынов // Наши мичуринцы. Пермь, 1947. С. 3–10.
- Бынов Ф. А. Больше внимания садоводству / Ф. Бынов, А. Кадников // Звезда.1952. 10 июля.
- Бынов Ф. А. Профессор Жуковский неправ / Ф. Бынов. Звезда. 1952. 19 февр.
- Бынов Ф. А. Сахарная свекла в Предуралье / Ф. А. Бынов. Пермь: Перм. кн. изд-во, 1952. 144 с. Библиогр.: 31 назв.
- Бынов Ф. А. Сахарная свекла — ценная кормовая культура / Ф. А. Бынов // Звезда. 1953. 9 мая.
- Бынов Ф. А. И. В. Мичурин и уральское садоводство / Бынов Ф. // Звезда. 1955. 22 окт.
- Бынов Ф. А. Сады цветут / Ф. Бынов // Звезда. 1955. 28 мая.
- Бынов Ф. А. Борьба с вредителями и болезнями плодово-ягодных культур / Ф. А. Бынов, З. П. Костицина. Пермь: Перм. кн. изд-во, 1956. 64 с. (Перм. обл. общ-во садоводства им. И. В. Мичурина).
- Бынов Ф. А. Достижения садоводов-мичуринцев — в массы / Ф. А. Бынов // Чему учит областная сельскохозяйственная выставка 1955 года. Пермь, 1956. С. 276–282.
- Бынов Ф. А. Возрос интерес к местным темам / Ф. А. Бынов // Молодая гвардия. 1957. 4 янв.
- Бынов Ф. А. Как выращивать сахарную свеклу / Ф. А. Бынов. Пермь: Пермь. кн. изд-во, 1961. 24 с.
- Бынов Ф. Все дело в агротехнике / Ф. Бынов // Звезда. 1962. 25 апр.
Ботаника
- Бынов Ф. А. Мутации у Triticum vuldare от воздействия электротока / Ф. А. Бынов // Ученые записки Московского государственного университета. 1938. Вып. 22. С. 17–35. Библиогр.: 30 назв.
- Бынов Ф. А. Центрифугирование как мутационный фактор / Ф. А. Бынов // Ученые записки Московского государственного университета. 1938. Вып. 22. С. 36–46. Библиогр.: 16 назв.
- Бынов Ф. А. Влияние удобрений и сроков посева на урожай сахарной свеклы / Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1945. Т. 4, вып. 2. С. 101–110. Библиогр.: 4 назв.
- Бынов Ф. А. Влияние удобрений на урожай махорки Nicotiana rustica / Ф. А. Бынов, В. А. Лобанов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1945. Т. 4, вып. 2. С. 113–116. Библиогр.: 3 назв.
- Бынов Ф. А. О культуре махорки в Пермской области / Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1947. Т. 6, вып. 1. С. 80–90. Библиогр.: 4 назв.
- Бынов Ф. А. К характериситке яблонь Пермской области / Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1949. Т. 5, вып. 1. С. 3–7. Библиогр.: 7 назв.
- Бынов Ф. А. О развитии сахарной свеклы на подзолистых почвах / Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1949. Т. 5, вып.1. С. 25–46. Библиогр.: 9 назв.
- Бынов Ф. А. Влияние вершкования и пасынкования на образование нико-тина в махорке / Ф. А. Бынов // Докл. АН СССР. 1950. Т. 73, № 4. С. 833—834. Библиогр.: 4 назв.
- Бынов Ф. А. К биологии и биохимии сахарной свеклы на подзолистых почвах Предуралья / Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1951. Т. 6, вып. 2. С. 87–122. Библиогр.: 21 назв.
- Бынов Ф. А. О развитии вегетативных и репродуктивных органов и плодов у яблони / Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1951. Т. 6, вып. 2. С. 123—136. Библиогр.: 10 назв.
- Бынов Ф. А. Сорта яблони мичуринца Бобина / Ф. А. Бынов // Сад и огород. 1953. — № 6. С. 58
- Бынов Ф. А. К биологии и биохимии сортов махорки / Ф. А. Бынов // Изв. ЕНИ при Пермском государственном университете. 1954. Т. 13, вып. 8. С. 807—848. Библиогр.: 10 назв.
- Бынов Ф. А. К биологии и биохимии яблони / Ф. А. Бынов, Н. И. Пронина // Изв. ЕНИ при Пермском государственном университете. 1954. Т. 13, вып. 8. С. 769–805. Библиогр.: 11 назв.
- Бынов Ф. А. К помологии яблони в Предуралье / Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1956. Т. 10, вып. 1. С. 83–101.
- Бынов Ф. А. Мичуринскому обществу 10 лет / Ф. А. Бынов // Сад и огород. 1956. — № 10. С. 62–64.
- Бынов Ф. А. Влияние 2,4-Д на активность каталазы и рост проростков пшеницы / Ф. А. Бынов, О. В. Титова // Ученые записки Пермского государственного университета. 1960. Т. 13, вып. 1: Биология. С. 35–36.
- Бынов Ф. А. К характеристике плодов яблони народной селекции / Ф. А. Бынов, М. В. Агапова // Ученые записки Пермского государственного университета. 1960. Т. 13, вып. 1 : Биология. — 25–32.
- Титова О. В. Влияние десикантов на созревание яровой пшеницы в Предуралье / О. В. Титова, Ф. А. Бынов, Л. М. Чернышева // Ученые записки Пермского государственного университета. 1960. Т. 13, вып. 1: Биология. С. 43–46.
- Агапова М. В. Влияние гиббереловой кислоты на рост растений / М. В. Агапова, Ф. А. Бынов // Ученые записки Пермского государственного университета. 1961. Т. 18, вып. 3: Биология. С. 53–57.
- Бынов Ф. А. Влияние хлор-ИФК на развитие свеклы и сорных растений / Ф. А. Бынов, О. В. Титова // Ученые записки Пермского государственного университета. 1961. Т. 18, вып. 3: Биология. С.47–51. Библиогр.: 5 назв.
- Бынов Ф. А. Возделывание сахарной свеклы в Пермской области / Ф. А. Бынов // Новое в сельскохозяйственной науке и практике. Вып. 1.: Растениеводство. Пермь, 1962. С. 69–77.
- Бынов Ф. А. К познанию некоторых сортов яблони в Предуралье / Ф. А. Бынов, Г. М. Бородулина // Ученые записки Пермского государственного университета. 1962. Т. 22, вып. 4: Биология. С. 40–48. Библиогр.: 7 назв.
- Бынов Ф. А. К физиологии кукурузы в Предуралье / Ф. А. Бынов, М. В. Агапова, Н. В. Корионова // Ученые записки Пермского государственного университета. 1963. Т. 109: Физиология растений и микробиология. С. 33–40. Библиогр.: 11 назв.
- Бынов Ф. А. Рост и развитие некоторых сортов кукурузы / Ф. А. Бынов, М. В. Агапова, Т. И. Сметанникова // Ученые записки Пермского государственного университета. 1963. Т. 109: Физиология растений и микробиология. С. 13–19. Библиогр.: 5 назв.
- Бынов Ф. А. Дыхание и активность некоторых ферментов в листьях и плодах яблони / Ф. А. Бынов, М. В. Агапова // Ученые записки Пермского государственного университета. 1965. Т. 126: Физиология растений и микробиология. С. 90–94. Библиогр.: 8 назв.
- Бынов Ф. А. К характеристике диплоидной и триплоидной форм сахарной свеклы / Ф. А. Бынов, С. П. Русских // Ученые записки Пермского государственного университета. 1965. Т. 126: Физиология растений и микробиология. С. 23–28. Библиогр.: 14 назв.
- Бынов Ф. А. Содержание витамина С в плодах яблони / Ф. А. Бынов, М. В. Агапова // Ученые записки Пермского государственного университета. 1965. Т. 126: Физиология растений и микробиология. С. 113–115. Библиогр.: 4 назв.
Список публикаций Ф. А. Бынова (1966—1985) (посмертные)
- Бынов Ф. А. Пролетаризация высшей школы / Ф. А. Бынов // В буднях великих строек. Воспоминания строителей социализма. Пермь, 1967. С. 201—219.
- Бынов А. Ф. Пятьдесят лет физиолого-биохимических и микро-биологических исследований / Ф. А. Бынов // Физиология растений и микро-биология. Ученые записки ПГУ № 175. Пермь, 1967. С. 3–11.
- Агапова М. В. Химический состав плодов некоторых сортов крыжовника / М. В. Агапова, Ф. А. Бынов, Н. В. Плотникова // Физиология растений и микробиология. Ученые записки ПГУ № 175. Пермь, 1967 С. 28–32.
- Агапова М. В. К биохимии некоторых сортов малины / М. В. Агапова, Ф. А. Бынов // Физиология растений и микробиология. Ученые записки ПГУ № 175. Пермь, 1967. С. 64–68.
- Агавердиев А. Ш. О влиянии углекислого газа на сверхслабые излучения растений / А. Ш. Агавердиев, Ф. А. Бынов // Физиология растений и микробиология. Ученые записки ПГУ № 175. Пермь, 1967. С. 94–97.
- Касаткина М. Г. Сравнительная характеристика дыхания тетраплоидной и диплоидной форм гречихи / М. Г. Касаткина, Ф. А. Бынов // Физиология растений и микробиология. Ученые записки ПГУ № 175. Пермь, 1967. С. 112—116.
- Бынов Ф. А. Биологию на службу сельскому хозяйству / Ф. А. Бынов // Физиология растений. Микробиология. Биофизика. Ученые записки № 219. Пермь, 1969. С. 3–5.
- Бынов Ф. А. К физиологии некоторых сортов земляники / Ф. А. Бынов, М. В. Агапова // Физиология растений. Микробиология. Биофизика. Ученые записки № 219. Пермь, 1969. С. 55–65.
- Касаткина М. Г. Динамика некоторых минеральных элементов в листьях тетраплоидной и диплоидной форм гречихи / М. Г. Касаткина, Ф. А. Бынов // Физиология растений. Микробиология. Биофизика. Ученые записки № 219. Пермь, 1969. С. 95–97.
- Агапова М. В. Физиолого-биохимическая характеристика двух сортов вишни / М. В. Агапова, Ф. А. Бынов, Т. П. Ларькина // Физиология растений. Микробиология. Биофизика. Ученые записки № 219. Пермь, 1969. С. 229—233.
- Бынов Ф. А. Итоги и перспективы / Ф. А. Бынов // // Физиология растений. Микробиология. Биофизика. Ученые записки № 277 (5). Пермь, 1971. С. 3–9.
- Агапова М. В. Физиолого-биохимическая характеристика чёрной смородины / М. В. Агапова, Ф. А. Бынов // Физиология растений. Микробиология. Биофизика. Ученые записки № 277 (5). Пермь, 1971. С. 59–66.
- Агапова М. В. Некоторые вопросы биологии вишни / М. В. Агапова, Ф. А. Бынов, Т. А. Гузик // Физиология растений. Микробиология. Биофизика. Ученые записки № 277 (5). Пермь, 1971. С. 74–79.
- Влияние электростимуляции на физиолого-биохимические процессы и урожай огурцов / М. В. Агапов, Г. А. Александрова, Р. А. Батуева,
- Бынов Ф. А., Касаткина М. Г., Сальников А. И., Тетюев В. А. // Физиология растений. Микробиология. Биофизика: вып. 6. Ученые записки № 336. Пермь, 1976. С. 11–17.
- Агапова М. В. Некоторые процессы метаболизма коровой паранхемы однолетних побегов малины / М. В. Агапова, А. Ш. Агавердиев, Ф. А. Бынов // Физиология растений. Микробиология. Биофизика: вып. 6. Ученые записки № 336. Пермь, 1976. С. 18–24.
- Влияние предпосевной стимуляции клубней картофеля электрическим полем на некоторые физиолого-биохимические процессы и урожай растений / Ф. А. Бынов, М. Г. Касаткина, А. И. Сальников, В. А. Тютюев, П. А. Перевозчиков // Физиология растений. Микробиология. Биофизика: вып. 6. Ученые записки № 336. Пермь, 1976. С. 25–31.
- Касаткина М. Г. Влияние электростимуляции семян на азотный и углеводный обмен в листьях огурцов / М. Г. Касаткина, Ф. А. Бынов, В. А. Тютюев // Физиология растений. Микробиология. Биофизика: вып. 6. Ученые записки № 336. Пермь, 1976. С. 42–47.
- Влияние электрического поля на посевные и урожайные качества огурцов / Г. А. Александрова, Ф. А. Бынов, В. А. Тютюев, А. И. Сальников // Физиология растений. Микробиология. Биофизика: вып. 6. Ученые записки № 336. Пермь, 1976. С. 66–70.
- Агавердиев А. Ш. Руководство к практическим занятиям по биофизике / А. Ш. Агавердиев, Ф. А. Бынов. Пермь, 1970. 90 с.
- Бынов Ф. А. Природные ресурсы для развития садоводчества на Урале / Ф. А. Бынов // Материалы Первой уральской зональной научно-производственной конференции по садоводству (24–26 дек. 1969 г.). Пермь, 1971. С. 11–20.
- Агавердиев А. Ш. Определение интенсивности фотосинтеза зерновых культур пшеницы методом электрохемилюминесценции / А. Ш. Агавердиев, Ф. А. Бынов // Физиолого-биохимические процессы, определяющие величину и качество урожая у пшеницы и других колосовых злаков: тез. докл. Всесоюз. семинара. — Казань, 1972. С. 13.
- Пермский рабфак. Искры пламенных лет / Сост. Ф. А. Бынов и др. Пермь, 1975. 280 с.
Воспоминания
Бынов Ф. А. Alma Mater // Пермский рабфак. Пермь: Пермское книжное издательство, 1975. С. 83–91.
Напишите отзыв о статье "Бынов, Фёдор Андрианович"
Примечания
- ↑ [permnecropol.ucoz.ru/index/pokhoronennye_na_jk/0-69 Похороненные на Южном кладбище // Некрополи Перми… и не только]
- ↑ Перестройка высшей школы в восстановительный период. Дальнейшее развитие университета. 1921–1925 годы // [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/psu_gork.pdf Пермский государственный университет им. Горького: Исторический очерк. 1916–1966]. Под ред. Ф. С. Горового. Пермь: Кн. изд-во, 1966. С. 52.
- ↑ Революционное преобразование высшей школы. Университет в первые годы советской власти. 1917—1920 гг. // Пермский государственный университет им. Горького: Исторический очерк. 1916—1966. Под ред. Ф. С. Горового. Пермь: Пермское книжное издательство, 1966. 292 с. С. 31.
- ↑ [archive.is/NOa5i Пермский край «День за днем» // Государственный архив Пермского края]
- ↑ [pgsha.ru/web/faculties/agrotech/cathedras/agriculture/history/ История кафедры общего земледелия и защиты растений // Пермская государственная сельскохозяйственная академия им. Д. Н. Прянишникова]
- ↑ [thshe.clan.su/news/botanicheskij_sad/2013-03-24-66 Ботанический сад МГУ. История]
- ↑ Лапкин И. И., Лебедев Н. Ф., Оборин В. А., Сирина Н. М. Университет в период строительства коммунистического общества. 1959–1965 гг. // Пермский государственный университет им. Горького: Исторический очерк. 1916–1966. Под ред. Ф. С. Горового. Пермь: Кн. изд-во, 1966. 292 с. С. 225.
- ↑ [jur-portal.ru/work.pl?act=law_read&subact=943677&id=118941 Кафедра физиологии растений и микроорганизмов // Юридический портал]
- ↑ [www.psu.ru/podrazdeleniya/obshcheuniversitetskie/botanicheskij-sad Ботанический сад // Пермский государственный национальный исследовательский университет]
- ↑ [library.psu.ru/node/480 Оломпиев К. С. Из истории научной библиотеки Пермского государственного университета (1940—1946 гг.) // Пермский государственный национальный исследовательский университет]
- ↑ [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803719844&idParentObject=1803726221 Бынов Ф. А. // Энциклопедия «Пермский край»]
- ↑ [www.ogorod18rus.ru/index/0-2 Плодовые и ягодные культуры в Предуралье]
- ↑ [www.psu.ru/fakultety/biologicheskij-fakultet/istoriya-fakulteta История биологического факультета // Пермский государственный национальный исследовательский университет]
- ↑ Кусакина М. Г. Бынов Фёдор Андрианович // Профессора Пермского государственного университета. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. С. 21.
Источники и ссылки
- Ботанический сад МГУ. История.[thshe.clan.su/news/botanicheskij_sad/2013-03-24-66]
- Пермская государственная сельскохозяйственная академия имени Д. Н. Прянишникова // Энциклопедия «Пермский край».[enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803686938&idParentObject=1803726221]
- Введение // Плодовые и ягодные культуры в Предуралье.[www.ogorod18rus.ru/index/0-2]
- История Академии // Пермская государственная сельскохозяйственная академия им. Д. Н. Прянишникова.[pgsha.ru/web/generalinfo/academyhistory/]
- Кафедра физиологии растений и микроорганизмов // Юридический портал.[jur-portal.ru/work.pl?act=law_read&subact=943677&id=118941]
- Кусакина М. Г. Бынов Фёдор Андрианович // Профессора Пермского государственного университета. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. С. 20–21.
- Пермская государственная сельскохозяйственная академия имени Д. Н. Прянишникова // Энциклопедия «Пермский край».[enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803686938&idParentObject=1803726221]
- Фёдор Андрианович Бынов // 1 Biografia.ru[1biografia.ru/nauka/agriculture/4351-fedor-andrianovich-bynov.html]
Отрывок, характеризующий Бынов, Фёдор Андрианович
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
Категории:
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Персоналии по алфавиту
- Учёные по алфавиту
- Ботаники России
- Ботаники СССР
- Доктора сельскохозяйственных наук
- Преподаватели ПермГСХА
- Преподаватели Пермского государственного университета
- Преподаватели агрономического факультета Пермского государственного университета
- Преподаватели биологического факультета Пермского государственного университета
- Деканы Пермского государственного университета
- Деканы агрономического факультета Пермского государственного университета
- Проректоры Пермского государственного университета
- Проректоры по научной работе Пермского государственного университета
- Выпускники Пермского государственного университета
- Выпускники рабочего факультета Пермского государственного университета
- Выпускники агрономического факультета ПермГУ
- Секретари парткомитета Пермского государственного университета
- Преподаватели биологического факультета МГУ
- Участники Гражданской войны в России
- Члены КПСС
