Фёдор Крестьянин

Фёдор Крестьянин
Дата рождения	II половина 1530-х годов
Место рождения	Новгород Великий (?), Москва (?)
Дата смерти	1607 (?)
Место смерти	Москва (?)
Годы активности	II половина 1550-х годов – 1607
Страна	Российское царство
Профессии	композитор, певчий
Инструменты	вокал
Жанры	духовная музыка
Сотрудничество	Иван IV Грозный, Савва Рогов, Иван Нос

Фёдор Крестьянин (Христианин; вторая половина 1530-х, Новгород Великий или Москва — 1607 год, Москва (?)) — русский распевщик (композитор). Ученик новгородского знатока знаменного пения Саввы Рогова. Работал при дворе царя Ивана IV Грозного.

Биография

Фёдор Крестьянин родился во второй половине 1530-х годов. Прозвище «Крестьянин» (в другой версии — «Христианин») говорит о его низком происхождении. В Новгороде Великом Фёдор Крестьянин (возможно, он уже был священником; по другой версии он принял сан только после переезда в Москву) учился распеву у Саввы Рогова. Б. П. Кутузов считал, что большое влияние на музыкальное творчество Фёдора Крестьянина оказали также идеи исихазма. Из Новгорода Фёдор Крестьянин переехал в Москву в качестве певчего и распевщика Ивана IV Грозного. В его обязанности входило также обучение царских певчих. Авторитет его как учителя был настолько велик, что один из учеников указывал даже, когда и при каких обстоятельствах Фёдор Крестьянин создавал то или иное своё произведение. Удивление исследователей вызывает отсутствие документов об оплате Крестьянина в качестве певчего. Здесь же он служил священником в Благовещенском соборе.

Во время пребывания царского двора в Александровой слободе Фёдор Крестьянин работал там. Вероятно, он находился в штате священников Покровского храма в Александровой слободе. В 1582 году он снова служит в Благовещенском соборе, где, видимо, состоял в штате до своей смерти. У него было два сына, Фёдор и Иван, также ставшие распевщиками.

К маю 1606 года Фёдор Крестьянин — протопоп Благовещенского собора, в соответствии с древней традицией он должен был выполнять обязанности духовника царя Лжедмитрия I. Он совершал обряд венчания царя с Мариной Мнишек. После 1607 года в документх имя Фёдора Крестьянина уже не упоминается.

Фёдор Крестьянин был общепризнанным главой московской школы знаменного пения.

Этапы творчества и его судьба

В творчестве Федора Христианина выделяют три периода: новгородский — до 1564 года, александрослободской — с 1564 по 1581 год, московский — с 1582 по 1607 год. Некоторые документы свидетельствуют, что композитор учился у Саввы Рогова не в Великом Новгороде, а в Москве, куда к тому времени переехал Рогов, и сам был москвичом.

Произведения композитора продолжали звучать во время богослужений до конца XVII века, но исполнялись редко, а современники отмечали их непривычность для своего слуха. При этом они продолжали оцениваться чрезвычайно высоко:

«[Фёдор Крестьянин] славен и пети горазд знаменному пению и мнози от него научишася и знамя его и доднесь славно»

— Бражников М. В. Неизвестные произведения певца и распевщика XVI века Фёдора Крестьянина

В XVII веке распевы Фёдора Христианина считались образцом московской школы пения, часто противопоставлялись усольской школе пения. Александр Мезенец в XVII веке писал (с сохранением орфографии оригинала):

«Московским же пением, иже Христианинов перевод именуется, в том же лице и гласе поется сия сложития своим разводом; понеже старый Христианинов перевод во многих лицах, и розводах, и попевках со усольским мастеропением имеет различие».

— Кутузов Б. П. Русское знаменное пение

Сочинения

Самое знаменитое произведение композитора — цикл из одиннадцати Евангельских стихир. Сборник этих песнопений был найден в 1955 году в селе Усть-Цильма на реке Печоре в рукописи XVII века. Этому циклу было посвящено монографическое исследование М. В. Бражникова, изданное в 1974 году под названием «Федор Крестьянин — русский распевщик XVI века. Стихиры». Учёный считал, что сборник стихир был распет Фёдором Крестьянином во время пребывания в Александровой слободе с 1564 по 1581/1582 годы.

В Российском государственном архиве древних актов была найдена воскресная «блаженна» Фёдора Крестьянина («с Християниновой руки справлено», как утверждает переписчик). Исследователи предполагают, что и остальные «блаженны» на восемь гласов, сохранившиеся в сборнике, принадлежает также ему, но, возможно, ему принадлежит в них лишь развод сложных знамен. М. Бражников по поводу них писал, что эти песнопения даже превосходят Евангельские стихиры Фёдора Христианина.

Сохранилось теоретическое руководство «Фиты разводные, перевод Крестьянинов», но, по мнению исследователей, оно не является сочинением Крестьянина в современном понимании этого слова. Руководство — «собрание личных редакций, известных Ф. Крестьянину фитных напевов».

Российская государственная библиотека, Российская национальная библиотека, Государственный исторический музей имеют в своих фондах и другие произведения Фёдора Крестьянина: цикл догматиков большого распева, знаменные стихиры — «В вертеп вселился» Рождества Христова, славник «Приидите, новокрещении рустии собори» Святым Борису и Глебу, песнопения триодного цикла — стихира крестопоклонной недели «Видящи тя тварь», песнопение великой субботы «Да молчит всякая плоть», пасхальный кондак «Аще и во гроб сниде», полиелей «Хвалите имя Господне» и ряд других песнопений. Мастер использовал не только знаменный распев, но и демественный.

• The Cathedral of the Annunciation.jpg

  Благовещенский собор в Москве, где Фёдор Крестьянин служил священником после переезда из Новгорода Великого и после возвращения из Александровой слободы

• Александров. Покровская церковь..jpg

  Александрова слобода. Покровская церковь, в штате священников которой состоял Фёдор Крестьянин

• «Болшой Крестиянииов» роспев.jpg

  «Болшой Крестиянинов» распев (ИРЛИ, Древлехранилище, коллекция М. В. Бражникова, № 25, середина XVII в., л. 203).

Публикации

• [spaso-andronikov.cerkov.ru/files/2014/04/%D0%95%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5-%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%85%D0%B5%D1%80%D1%8B-%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%B0-%D0%A5%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B0.pdf Евангельские стихиры Фёдора Христианина. Расшифровка Б. Кутузова] // Знаменное пение : Журнал. — 2008. — № 42.

Литература

• Кутузов Б. П.  Русское знаменное пение. — Тула: ОАО ИПО «Лев Толстой», 2008. — С. 97—113. — 302 с.
• Парфентьев, H. П.; Парфентьева Н. В. [elar.urfu.ru/bitstream/10995/21603/1/us2009(2)-04.pdf «Поп Федор по реклу христианин». Выдающийся московский распевщик XVI-начала XVII в] // Уральский сборник. История. Культура. Религия : Сборник статей. — 2009. — Т. 7. В 2 ч. Ч. 2. — С. 46—68.

Отрывок, характеризующий Фёдор Крестьянин

«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.