76-мм танковая пушка образца 1940 года (Ф-34)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ф-34»)
Перейти к: навигация, поиск

76-мм танковая пушка Ф-34[1] — танковая пушка Горьковского завода № 92, которой начиная с 1941 года серийно оснащались танки Т-34.

Разработана по инициативе конструкторского бюро Горьковского завода № 92 группой ведущего конструктора П. Ф. Муравьёва, под общим руководством В. Г. Грабина.





История создания

Согласно работе А. Б. Широкорада, проектирование орудия началось в 1939 году, пушка представляла собой удлинённый вариант танковой пушки Ф-32 и первоначально предназначалась для вооружения танков Т-28 и Т-35[2]. Сам Грабин упоминает, что Ф-32 была, по требованию заказчика и против воли проектировщиков, заметно укорочена с ощутимой потерей боевых качеств ради бытовавшего тогда опасения, что танк может цеплять стволом орудия землю. Это не позволило Ф-32 реализовать все возможности, изначально заложенные в её конструкцию.[3] Проектирование орудия было завершено 15 марта 1939 года, первые испытания орудия, установленного на танке Т-28 прошли 19 октября 1939 года на Гороховецком полигоне. Однако, от перевооружения танков Т-28 и Т-35 было решено отказаться, и орудие было переназначено на новый танк Т-34, на котором первые стрельбы из пушки Ф-34 были произведены в ноябре 1940 года[2].

Согласно работам М. Н. Свирина[4][5] проектирование орудия началось в июне 1940 года непосредственно для танка Т-34, а в качестве основы для орудия были использованы проекты экспериментальной танковой пушки большой мощности Ф-27 и серийной танковой пушки Ф-32, причём экспериментальный образец Ф-34 имел более длинный ствол, чем серийный вариант. Также, согласно работам М. Н. Свирина, первые испытания орудия прошли на танке БТ-7А.

14 ноября 1940 года в НКО был издан приказ № 0320 «О проведении полигонно-войсковых испытаний 76-мм танковой пушки Ф-34 завода № 92, установленной в Т-34», в этот же день заместитель наркома обороны СССР, начальник ГАУ РККА Маршал Советского Союза Кулик утвердил ТТТ на эту пушку.[6] 21-23 ноября 1940 года танк Т-34 с установленной пушкой подвергся интенсивным испытаниям на Гороховецком полигоне МВО (за три дня было произведено 2807 выстрелов). Комиссия в составе главного конструктора завода № 92 генерал-майора В. Г. Грабина, начальника кафедры артиллерии ВАММ военного инженера 1-го ранга Н. С. Огурцова, представителя 14-й танковой дивизии лейтенанта Амелина и конструктора завода № 92 П. Ф. Муравьёва по результатам полигонно-войсковых испытаний сделала вывод, что «76-мм танковая пушка Ф-34 является вполне современной пушкой для Т-34» и в заключении предложила рекомендовать танковую пушку Ф-34 на вооружение танка Т-34.[6]

После внесения изменений в конструкцию, в июле 1941 года орудие было принято на вооружение Красной армии под официальным наименованием 76-мм танковая пушка обр. 1940 г.

Производство

Серийное производство Ф-34 велось на заводе № 92 по одним источникам с 1940 по 1944 год[2], по другим — с февраля 1941 по 1944 год[4]. Всего было изготовлено 38580 орудий.

В 1941 году КБ Грабина создало специальную модификацию пушки, предназначенную для установки на тяжёлый танк КВ-1. Данная пушка, отличавшаяся от Ф-34 конструкцией люльки, устройством и креплением бронировки, а также рядом мелких деталей, получила заводской индекс ЗИС-5 и была принята на вооружение под официальным названием 76-мм танковая пушка обр. 1941 г. Серийное производство ЗИС-5 продолжалось с 1941 по 1943 год, всего было изготовлено 3577 орудий.

Эксплуатация

Пушка Ф-34 устанавливалась на танки Т-34, бронекатера (проектов 1124, II серия, 1125, II серия и С-40) и бронепоезда, став одним из самых массовых советских орудий времён войны. На начало 1941 года, Ф-34 не имела аналогов среди зарубежных серийных танковых орудий по мощности. Баллистические характеристики орудия (совпадающие с баллистикой 76-мм дивизионных пушек с длиной ствола 40 калибров — УСВ, ЗИС-3) до конца 1942 года позволяли успешно бороться с немецкой бронетехникой; однако, появление в 1943 году танков «Тигр» и «Пантера», а также существенное усиление лобового бронирования танков Pz.III, Pz.IV и штурмовых орудий StuG III в значительной мере снизило эффективность орудия, по проведённому в Кубинке обстрелу тигр не пробивался с двухсот метров в 82мм борт [Прим. 1], что привело к разработке более мощных 85-мм и 122-мм танковых пушек, которые и заменили Ф-34 и ЗИС-5. На танках с пушкой Ф-34 ранних выпусков использовались телескопический ТОД-7 прицел и перископический панорамный ПТ-7, впоследствии заменённые на телескопический ТМФД-7, имевший поле зрения 15° и увеличение в 2,5× и перископический панорамный ПТ-4-7, обеспечивавший поле зрения в 26° при том же увеличении, но отличавшийся меньшей точностью из-за погрешностей, вносимых механизмом связи между прицелом и орудием[7]. С 1943 года на Ф-34 устанавливался также боковой уровень для ведения огня с закрытых позиций[8].

Ф-34 использовала один ассортимент боеприпасов: унитарные выстрелы к 76-мм дивизионной пушке образца 1902/30 годов и 76-мм полковой пушке образца 1927 года. Боекомплект орудия на Т-34 выпуска 1940—1942 годов состоял из 77 выстрелов, размещавшихся в чемоданах на полу боевого отделения и в укладках на его стенках. На Т-34 выпуска 19421944 года с «улучшенной башней», боекомплект был увеличен до 100 выстрелов. В боекомплект могли входить выстрелы с калиберными, подкалиберными бронебойными, осколочно-фугасными, шрапнельными и картечными снарядами[8]. Подкалиберные снаряды из-за наличия в них карбида вольфрама были на протяжении всей войны в дефиците и в боекомплект линейных танков включались лишь при наличии вероятности отражения танковых атак[9]

Номенклатура боеприпасов танковых пушек Л-11 и Ф-34
Тип Обозначение Масса снаряда, кг Масса ВВ, г Начальная скорость, м/с (для Ф-34) Дальность табличная, м
Калиберные бронебойные снаряды
Тупоголовый с баллистическим наконечником трассирующий БР-350А 6,3 155 662 4000
Тупоголовый с баллистическим наконечником с локализаторами трассирующий БР-350Б 6,5 119 655 4000
Тупоголовый с баллистическим наконечником сплошной
трассирующий (БР-350Б сплошной)
БР-350БСП 6,5 нет 655 4000
Подкалиберные бронебойные снаряды
Катушечный (принят на вооружение в апреле 1943) БР-354П 3,02 нет 950 500
Осколочно-фугасные снаряды
Стальная дальнобойная граната ОФ-350 6,2 710 680 13 290
Сталистого чугуна осколочная дальнобойная граната О-350А 6,21 540 680 10 000
Осколочно-фугасный ОФ-350В 6,2  ?  ?  ?
Осколочно-фугасный мелкосерийный ОФ-363 7,1  ?  ?  ?
Фугасная стальная старая русская граната Ф-354 6,41 785 640 9170
Фугасная стальная старая русская граната Ф-354М 6,1 815  ?  ?
Шрапнель
Шрапнель с трубкой 22 сек. или Д; 260 ГПЭ Ш-354 6,5 85 624 6000
Шрапнель с трубкой Т-6; 250 ГПЭ Ш-354Т 6,66 85 618 8600
Шрапнель Гартца с накидками Ш-354Г 6,58 85  ?  ?
Стержневая шрапнель Ш-361 6,61 нет 666 8400
Картечь
Картечь; 549 ГПЭ Ш-350  ?  ?  ? 200
Слева: Боеприпасы пушки Ф-34:

1. Выстрел УБР-354А со снарядом БР-350А (Тупоголовый с баллистическим наконечником, трассирующий).
2. Выстрел УБР-354Б со снарядом БР-350Б (Тупоголовый с баллистическим наконечником, с локализаторами, трассирующий).
3. Выстрел УБР-354П со снарядом БР-350П (Подкалиберный бронебойный снаряд, трассирующий, «катушечного» типа).
4. Выстрел УОФ-354М со снарядом ОФ-350 (Стальной осколочно-фугасный снаряд).
5. Выстрел УШ-354Т со снарядом Ш-354Т (Шрапнель с трубкой Т-6)
Справа: Бронебойные 76-мм снаряды в разрезе:
1. БР-350А.
2. БР-350БСП.
3. БР-350П.

Таблица бронепробиваемости для 76-мм танковой пушки обр. 1940 г. (Ф-34)[10]
Дальность, м При угле встречи 60°, мм При угле встречи 90°, мм
Тупоголовый калиберный бронебойный снаряд БР-350А
100 69—86 80—89
300 63—79 76—84
500 59—70 70—78
1000 50—63 63—73
1500 43—52 58—65
Тупоголовый с локализаторами калиберный бронебойный снаряд БР-350Б
100 74—89 86—94
300 69—82 81—90
500 62—76 75—84
1000 55—71 68—78
1500 48—55 62—69
Подкалиберный снаряд БР-354П
100 н/д—92 н/д—102
300 н/д—87 н/д—98
500 н/д—77 н/д—92
Приведённые данные относятся к советской методике измерения пробивной способности и советской броне высокой твёрдости. Первая указанная цифра соответствует «гарантированному пробитию» (80 % вероятность сквозного проникновения снаряда), вторая — «начальному пробитию» (20 % вероятность проникновения). Следует помнить, что показатели бронепробиваемости могут заметно различаться при использовании различных партий снарядов и различной по технологии изготовления брони.

Напишите отзыв о статье "76-мм танковая пушка образца 1940 года (Ф-34)"

Примечания

Сноски

  1. После введения буквенных индексов машиностроительным производствам в 30-х гг. правительством СССР, эти индексы стали включать в наименование изделий разработанных и произведённых на этих производствах. Индекс "Ф" был присвоен Союзному машиностроительному заводу "Новое Сормово"(завод №92) (г. Нижний Новгород). Изделие "Ф-34" разработано и произведено на этом заводе.
  2. 1 2 3 Широкорад А. Б. Гений советской артиллерии. — АСТ, 2002.
  3. Грабин В. Г. Оружие победы. — М.: Республика, 2000. — 560 с. — 7500 экз. — ISBN 5-250-02713-X.
  4. 1 2 Свирин М. Н. Артиллерийское вооружение советских танков 1940—1945. — Армада Вертикаль, № 4, 1999
  5. Свирин М. Н. Броневой щит Сталина. История советского танка 1937—1943. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — 448 с. — (Советские танки). — 4000 экз. — ISBN 5-699-16243-7.
  6. 1 2 Л. Н. Васильева, И. Желтов, Г. Ф. Чикова. Правда о танке Т-34. — Москва: Атлантида — XXI век, 2005. — С. 110-113. — 480 с. — 5000 экз. — ISBN 5-93238-079-9.
  7. А. Г. Солянкин, М. В. Павлов, И. В. Павлов, И. Г. Желтов. Отечественные бронированные машины. XX век. 1941—1945. — Москва: Экспринт, 2005. — Т. 2. — С. 62. — 2000 экз. — ISBN 5-94038-074-3.
  8. 1 2 М. Барятинский. Средний танк Т-34. — С. 22.
  9. М. Н. Свирин. Артиллерийское вооружение советских танков 1940—1945. — Экспринт, 1999. — С. 38. — 40 с. — (Армада — Вертикаль № 4). — 2000 экз.
  10. М. Н. Свирин. Артиллерийское вооружение советских танков 1940—1945.

Литература

  • Широкорад А. Б. Гений советской артиллерии. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. — 432 с.: 24 л. илл. ISBN 5-17-013066-X
  • Свирин М. Н. Артиллерийское вооружение советских танков 1940—1945. — М.: Армада вертикаль, № 4, 1999
  • Грабин В. Г. [www.victory.mil.ru/lib/books/memo/grabin/ Оружие победы]. — Москва: Политиздат, 1989. — С. 354—385.

Ссылки

  • [www.battlefield.ru/content/view/110/54/lang,ru/ Ф-34 на сайте Russian Battlefield, материал из работы М. Н. Свирина Артиллерийское вооружение советских танков 1940—1945]

Отрывок, характеризующий 76-мм танковая пушка образца 1940 года (Ф-34)

В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.