Формула-1 в сезоне 1953

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ф1-1953»)
Перейти к: навигация, поиск
4-й Чемпионат мира Формулы-1

 1952    Сезон 1953    1954 

Чемпион мира

Альберто Аскари (Ferrari)

Кубок конструкторов

не разыгрывался

Портал:Формула-1

Сезон Формулы-1 1953 года — 4 чемпионат мира по автогонкам в классе Формула-1, устраиваемый FIA. Чемпионат прошёл с 18 января по 13 сентября и состоял из 9 этапов.





Общие сведения о регламенте чемпионата

Очки зарабатывали первые пять лучших пилотов гонки, которые получали 8, 6, 4, 3, 2 очков соответственно. Дополнительно пилот зарабатывал 1 очко за самый быстрый круг гонки. В личном зачёте пилотов учитываются результаты 4 лучших гонок чемпионата. очки, набранные несколькими гонщиками, сменявшими друг друга по ходу гонки, делятся между ними поровну вне зависимости от количества пройденных кругов.

Обзор чемпионата

# Гонка Дата Трасса Пилот Команда Шины Отчёт
1 Гран-при Аргентины 18 января Буэнос-Айрес Альберто Аскари Ferrari P Отчёт
2 500 миль Индианаполиса 30 мая Индианаполис Билл Вукович Kurtis Kraft-Offenhauser F Отчёт
3 Гран-при Нидерландов 7 июня Зандворт Альберто Аскари Ferrari P Отчёт
4 Гран-при Бельгии 21 июня Спа-Франкоршам Альберто Аскари Ferrari P Отчёт
5 Гран-при Франции 5 июля Реймс-Гу Майк Хоторн Ferrari P Отчёт
6 Гран-при Великобритании 18 июля Силверстоун Альберто Аскари Ferrari P Отчёт
7 Гран-при Германии 2 августа Нюрбургринг Нино Фарина Ferrari P Отчёт
8 Гран-при Швейцарии 23 августа Бремгартен Альберто Аскари Ferrari P Отчёт
9 Гран-при Италии 13 сентября Монца Хуан Мануэль Фанхио Maserati P Отчёт

Личный зачёт

Место Пилот АРГ
500
НИД
БЕЛ
ФРА
ВЕЛ
ГЕР
ШВА
ИТА
Очки[1]
1 Альберто Аскари 1 1 1 4 1 8[2] 1 Сход 34,5(46,5)
2 Хуан Мануэль Фанхио Сход Сход С[3] 2 2 2 4[4] 1 28(29,5)
3 Нино Фарина Сход 2 Сход 5 3 1 2 2 26(32)
4 Майк Хоторн 4 4 6 1 5 3 3 4 19(27)
5 Луиджи Виллорези 2 Сход 2 6 Сход 8[2] 6 3 17
6 Хосе Фройлан Гонсалес 3 3[5] Сход 3 4 НС 13,5(14,5)
7 Билл Вукович 1 9
8 Туло де Граффенрид 5 4 7 Сход 5 Сход Сход 7
9 Феличе Бонетто Сход 3[5] Сход 6 4 4[4] Сход 6,5
10 Арт Кросс 2 6
11 Онофре Маримон 3 9 Сход Сход Сход Сход 4
12 Морис Трентиньян 7[6] 6 5 Сход Сход Сход Сход 5 4
13 Сэм Хэнкс 3[7] 2
14 Дуэйн Картер 3[7] 2
15 Оскар Гальвес 5 2
16 Джек Макграт 5 2
17 Герман Ланг 5 2
18 Фред Агабашьян 4[8] 1,5
19 Пол Руссо 4[8] 1,5
20 Стирлинг Мосс 9 Сход 6 13 0
21 Жан Бера 6 Сход 10 Сход Сход Сход 0
22 Роберто Мьерес Сход Сход 6 0
23 Джимми Дэйуолт 6 0
24 Харри Шелл 7[6] Сход 7 Сход Сход Сход 9 0
25 Луи Розье 7 8 8 10 10 Сход 16 0
26 Кен Уортон Сход Сход 8 7 НКЛ 0
27 Принц Бира Сход 7 Сход 11 0
28 Жак Сватерс НС 7 Сход 0
29 Джим Ратманн 7[9][10] 0
30 Эдди Джонсон 7[9] 0
31 Серджо Мантовани 7[11] 0
32 Луиджи Муссо 7[11] 0
33 Питер Коллинз 8 Сход 13 Сход 0
34 Джон Барбер 8 0
35 Эрни Маккой 8 0
36 Макс де Терра 8 0
37 Умберто Мальоли 8 0
38 Алан Браун 9 Сход Сход 12 0
39 Фрэд Уокер НС 9 НС 0
40 Тони Беттенхаузен 9[12] 0
41 Чак Стивенсон 9[12][13] 0
42 Джин Хартли 9[12] 0
43 Питер Уайтхед 9 0
44 Ханс Херрманн 9 0
45 Альберт Шеррер 9 0
46 Луи Широн 15 НС НС 10 0
47 Поль Фрер 10 Сход 0
48 Джимми Дэвис 10 0
49 Боб Джерард 11 Сход 0
50 Дюк Нэлон 11 0
51 Андре Пилетт 11 0
52 Родни Наки 11 0
53 Джонни Клэз НКЛ С[3] 12 Сход Сход 0
54 Карл Скарборо 12[14] 0
55 Боб Скотт 12[14] 0
56 Тео Хельфрих 12 0
57 Кеннет Макэлпайн Сход Сход 13 НКЛ 0
58 Манни Айюло 13 0
59 Ив Жиро-Кабанту 14 15 0
60 Ханс фон Штук Сход 14 0
61 Джимми Брайан 14 0
62 Руди Краузе 14 0
63 Билл Холланд 15[10] 0
64 Эрнст Клодвиг 15 0
65 Роджер Уорд 16[15] 0
66 Энди Линден 16[13][15] 0
67 Дюк Динсмор 16[15] 0
68 Вольфганг Зайдель 16 0
69 Уолт Фолкнер 17[16] 0
70 Джонни Мантц 17[16] 0
71 Маршал Тиг 18 0
72 Спайдер Уэбб 19[17] 0
73 Джонни Томсон 19[17] 0
74 Джеки Холмс 19[17] 0
75 Боб Свейкерт 20 0
76 Майк Назарук 21 0
77 Пэт Флаэрти 22 0
78 Джерри Хойт 23[13] 0
79 Джонни Парсонс 26 0
80 Дон Фриленд 27 0
81 Кэл Найдей 30 0
Лэнс Маклин Сход Сход Сход Сход Сход Сход 0
Рой Сальвадори Сход Сход Сход Сход Сход 0
Эли Байоль Сход НС Сход 0
Джек Фэйрмен Сход НКЛ 0
Шико Ланди Сход Сход 0
Робер Манзон Сход 0
Карлос Мендитеги Сход 0
Пабло Биргер Сход 0
Адольфо Швельм-Круз Сход 0
Жорж Бержер Сход 0
Артур Лега Сход 0
Джимми Стюарт Сход 0
Тони Ролт Сход 0
Ян Стюарт Сход 0
Данкан Хэмилтон Сход 0
Тони Крук Сход 0
Эдгар Барт Сход 0
Освальд Карх Сход 0
Вилли Хикс Сход 0
Тео Фитцау Сход 0
Курт Адольф Сход 0
Гюнтер Бехем Сход 0
Эрвин Бауэр Сход 0
Эрнст Лоф Сход 0
Петер Хирт Сход 0
Пьеро Карини Сход 0
Джон Фитч Сход 0
Шарль де Торнако НС 0
Хельмут Глёклер НС 0
Джонни Тоулен НКВ 0
Потци Гоучер НКВ 0
Пэт О'Коннор НКВ 0
Лен Данкан НКВ 0
Джордж Фондер НКВ 0
Джо Барзда НКВ 0
Хенри Бэнкс НКВ 0
Чет Миллер НКВ 0
Джой Состильо НКВ 0
Клифф Гриффит НКВ 0
Джордж Коннор НКВ 0
Базз Бартон НКВ 0
Эдди Сакс НКВ 0
Билл Тэйлор НКВ 0
Билл Кантрелл НКВ 0
Рой Ньюман НКВ 0
Лерой Уорньер НКВ 0
Джонни Федрикс НКВ 0
Хол Робсон НКВ 0
Дэнни Оукс НКВ 0
Аллен Хит НКВ 0
Джонни Кей НКВ 0
Уэйн Сэльзер НКВ 0
Фрэнк Арми НКВ 0
Джонни Робертс НКВ 0
Билл Хомейер НКВ 0
Ред Хэмилтон НКВ 0
Эл Херман НКВ 0
Хорхе Дапонте НКВ 0
Джад Ларсон НКВ 0
Место Пилот АРГ
500
НИД
БЕЛ
ФРА
ВЕЛ
ГЕР
ШВА
ИТА
Очки

Напишите отзыв о статье "Формула-1 в сезоне 1953"

Примечания

  1. В зачете чемпионата пилотов учитывались не все очки, а только четыре лучших результата.
  2. 1 2 После 9-ти кругов Аскари поменялся автомобилями с Виллорези, который к тому моменту прошел на один круг больше. Через 5 кругов после обмена Аскари сошел из-за поломки двигателя, а Виллорези довел свой болид до финиша на 8-м месте. Оба пилота оказались, таким образом, указаны в итоговом протоколе дважды: сначала оба на 8-м месте, а затем также оба - сошедшими за три круга до финиша.
  3. 1 2 Фанхио сошел на 13-м круге из-за отказа мотора, взял машину Клэза, но сошел за круг до финиша. Согласно существовавшим на тот момент правилам он не был классифицирован с отставанием в круг, а был сочтен сошедшим.
  4. 1 2 После 15-ти пройденных кругов Фанхио сошел из-за проблем с коробкой передач, взял автомобиль Бонетто отдав взамен свой. На 29-круге он все же сошел из-за проблем с двигателем. Полученный от Фанхио болид после ремонта Бонетто привел к финишу на четвертом месте, разделив с аргентинцем очки.
  5. 1 2 Гонсалес сошел на 22-м круге, через три круга взял автомобиль Бонетто, разделил с ним очки за третье место.
  6. 1 2 После 50 кругов Трентиньян отдал автомобиль Шеллу.
  7. 1 2 Финишировавшим на третьем месте болидом №3 начиная со старта и до 151 круга управлял Сэм Хэнкс, после чего управление на оставшиеся 49 кругов было передано в руки Картера, собственный болид которого сошел с дистанции на 94-м круге из-за поломки зажигания (классифицирован 24-м). Очки гонщики разделили поровну.
  8. 1 2 Управлявший болидом №59 Агабашьян после 104 кругов передал управление Полу Руссо собственный собственный болид которого сошел с дистанции на 89-м круге (классифицирован 25-м). Гонщики разделили очки за четвертое место.
  9. 1 2 Болид №2 первые 112 кругов прошел под управлением Джима Ратманна, а последние 88 кругов - под управлением Эдди Джонсона.
  10. 1 2 Болидом № 49 управляли Билл Холланд (со старта и до 141-го круга) и Джим Ратманн (с 142-го круга до схода на 177-м).
  11. 1 2 Мантовани на середине дистанции отдал свой болид Луиджи Муссо. Оба гонщика прошли по 38 кругов.
  12. 1 2 3 Болидом № 98 управляли Беттенхаузен (первые 115 кругов), Стивенсон (круги с 116 по 159) и Хартли (с 160-го круга и до аварии на 196-м круге). При этом Хартли и Стивенсон стартовали на собственных автомобилях, но первый попал в аварию на 53-м круге (классифицирован 28-м), а второй сошел по причине утечки топлива на 42-м круге (классифицирован 29-м).
  13. 1 2 3 Болидом № 55 управляли Джерри Хойт (первые 82 круга), Чак Стивенсон (круги с 83 по 95) и Энди Линден (с 96-го круга и до схода на 107-м круге.
  14. 1 2 Карл Скарборо провел за рулем болида только 69 кругов, после чего почувствал себя плохо, и впоследствии умер в больнице от перегрева организма. За руль вместо него сел Боб Скотт, собственный автомобиль которого сошел с дистанции уже на 14-м круге (классифицирован 31-м).
  15. 1 2 3 Болидом № 92 управляли Роджер Уорд (первые 138 кругов), Энди Линден (следующие 29 кругов) и Дюк Динсмор (последние 10 кругов до схода на 177 круге). При этом Линден стартовал на автомобиле №32, но сошел уже через три круга из-за аварии.
  16. 1 2 Джонни Мантц после 134 кругов сменил за рулем Уолта Фолкнера.
  17. 1 2 3 Болидом № 62 управляли Спайдер Уэбб (первые 112 кругов), Джонни Томсон (круги с 113 по 157) и Джеки Холмс (с 158-го круга и до схода на 166-м круге). При этом Томсон стартовал на автомобиле №56, но сошел уже через 6 кругов.

Напишите отзыв о статье "Формула-1 в сезоне 1953"

Примечания

Ссылки

  • [wildsoft.ru/gp.php?y=1953 Энциклопедия Формулы 1]

Отрывок, характеризующий Формула-1 в сезоне 1953

– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]