Харьковский завод тракторных самоходных шасси

Харьковский завод тракторных самоходных шасси
Год основания	15 октября 1949
Расположение	СССР СССР → Украина Украина, Харьков, пер. Симферопольский, 6
Отрасль	машиностроение
Продукция	самоходное шасси, тракторы, навесное оборудование

К:Предприятия, основанные в 1949 году

Харьковский завод тракторных самоходных шасси (ХЗТСШ) (до 1966 года - Харьковский тракторосборочный завод) (укр. Харківський завод тракторних самохідних шасі) — советское, а затем украинское предприятие по производству самоходных тракторных шасси, колёсных тракторов, а также различных модификаций на их базе и запасных частей к ним. В августе 2003 завод получил название ООО «Завод самоходных шасси».

История

ХТЗСШ берет свое начало со Сталинградских авторемонтных мастерских (1940), которые через год были реорганизованы в авторемонтный завод. В годы Великой Отечественной войны завод все время «передвигался» на запад страны, а после победы остался на востоке Украины, в Харькове. В течение 1944—1948 годов на нем продолжали ремонтировать автомобильную технику, но поскольку ХТЗ не был на то время полностью восстановлен после войны, на базе авторемонтного завода в 1949 году был создан тракторосборочный завод. В 1947 году февральский пленум Центрального Комитета ВКП (б) принял развернутое поставление «О мерах поднятия уровня сельского хозяйства в послевоенный период». В развитие этого постановления, 15 октября 1949 Совет Министров Союза ССР принял решение о создании на базе Центрального авторемонтного завода Министерства вооруженных сил СССР Харьковского тракторосборочного завода, а совместным постановлением Совета Министров Украинской ССР и КП (б) был переведен под руководство Министерства местной промышленности УССР.

Новообразованный завод специализировался на изготовлении маломощных промышленных машин из деталей, узлов и агрегатов, которые производились на ХТЗ, но постепенно наращивание мощностей и изготовление деталей и узлов началось и на самом ХЗТСШ. Площади завода расширялись благодаря соседним небольшим предприятиям — литейного, кранового оборудования, мыловаренного, а также жилых зданий.

Начиная с 1950 года одновременно с Харьковским тракторным заводом, предприятие занималось производством тракторов ХТЗ-7. Это был универсальный садово-огородный трактор, разработанный конструкторами ХТЗ (прототипом было немецкое самоходное шасси «Ланц Бульдог»). Началась полноценная деятельность предприятия. В связи с реконструкцией и расширением завода, а также увеличением выпуска тракторов ХТЗ-7, постановлением Совета Министров СССР от 16 марта 1951 года и приказом Президиума Верховного Совета СССР от 20 марта 1951 года предприятие было передано в ведение Министерства автотракторной промышленности с непосредственной подчиненностью Главтракторпрому. Структурно, в то время, основу завода составляли два сборочные цеха. В одном из них собирались трактора, а в другом — двигатели. Кроме того, был еще и механический цех, в котором изготавливали детали из черного проката и обрабатывали около 200 наименований чугунных и стальных заготовок. Выпуск тракторов ХТЗ-7 продолжался с 1950 по 1956 года. За это время завод изготовил более чем 37 000 машин, в том числе 3500 больше запланированного количества.

Конструкторы завода вместе со специалистами Научного автотракторного института (НАТИ) (Москва) сконструировали самоходное шасси ДСШ-14.

Начиная с 1956 года завод был полностью перепрофилирован для производства самоходных тракторных шасси. В апреле того же года был начат выпуск тракторного шасси ДСШ-14 и ДСШ-14М.

Взамен модели в 1956 году ДСШ-14 был начат выпуск модели ДВСШ-16. От предшественника ДСШ-14 он отличался более мощным двухцилиндровым двигателем Д-16. Тракторные самоходные шасси ДВСШ-16 выпускались вплоть до 1961 года.

Зимой 1959 года произошло слияние завода с литейно-механическим. В результате на основе дополнительных площадей был создан новый механический цех, который изготовлял задние и передние брусья, корпус дифференциала и другие сложные трудоемкие детали. Предприятие одновременно стало производить трактора, строительные и монтажные краны грузоподъемностью от 3 до 30 т. Выпуск кранов продолжался до 1961 года, когда дальнейшая специализация завода привела к снятию их с производства.

В первые 1959—1965 года, наряду с производством ДВСШ-16, закончились конструкторские работы по созданию гусеничного трактора ДТ-20-В, производство которого было начато в 1960 году. Всего было произведено около 1000 машин.

В июне 1961 года завод начал производство трактора Т-16. Данная модель самоходного шасси стала дальнейшим развитием конструкции ДВСШ-16. Отличительной чертой стала коробка передач, обеспечивающая реверсирование скоростей. Для Т-16 было разработано и выпускалось большое количество сменного оборудования: сенокосилка, стогометатель, малогабаритный погрузчик-экскаватор, самопогрузчик (обеспечивающий погрузку сыпучих и штучных материалов в свой кузов), опрыскиватель, компрессорная станция и др. В 1967 году ему на смену приходит Т-16М, отличающийся более мощным двигателем Д-21А и усовершенствованной конструкцией. Наряду с базовым Т-16М, выпускались и его специализированные модификации: Т-16ММЧ — для работы на чайных плантациях, Т-16МТ — низкоклиренсный для работы в теплицах, Т-16МГ — с грузовой самосвальной платформой. Самоходные шасси пользовались спросом в сельском хозяйстве СССР и экспортировались в другие страны, например Болгарию. Шасси Т-16М и его модификации выпускались заводом до 1995 года.

Приказом Министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения № 172 от 7 мая 1966 года тракторосборочный завод был переименован в Харьковский завод тракторных самоходных шасси.

В апреле 1967 года начато производство новой модели СШ-20.

16 октября 1985 года коллектив предприятия изготовил пятьсот тысячное самоходное шасси.

Дальнейшим усовершенствованием конструкций тракторов класса 0,6 т стало самоходное шасси СШ-25 (СШ-2540), на котором установлено двухцилиндровый дизельный двигатель воздушного охлаждения мощностью 25 л.с. и заднюю навесную систему. Выпуск машины начато в 1993 году. В середине 1990-х годов специально для ХЗТСШ СКБ по тракторным самоходным шасси (Харьков) разработало универсальное самоходное шасси СШ-28, а также несколько его модификаций — СШ-28А и СШ-28Т. Также, заводом был разработан малогабаритный трактор АТ-1, унифицированный с Т-16М.

В марте 1993 года решением конференции трудового коллектива и Фонда Госимущества Украины ХЗТСШ становится арендным предприятием, а с января 1996 года — Открытым акционерным обществом. В августе 2003 завод получил название ООО «Завод самоходных шасси». Сейчас предприятие специализируется на выпуске самоходных шасси и тракторов класса 0.6, а также различных модификаций на их базе, запасных и расходных частей к ним. Также заводом был освоен выпуск специализированной техники сельскохозяйственного и коммунально-дорожного назначения на базе самоходных шасси (например, специальную модификацию для возделывания и уборки льна, сеноуборочные агрегаты, навесной фронтальный погрузчик, шасси с самосвальными кузовами и др.).

Базовой моделью является самоходное шасси СШ–2540, на которую устанавливатся дизельный двигатель воздушного охлаждения Д-120 производства Владимирского моторо-тракторного завода. Однако, в виду ограниченных возможностей его поставки завод проводит работы по использованию в сборке двигателей аналогичной мощности типа СМД-1801 производства ХЗТД, а также двигателя 3ТДА производства Завода им. Малышева.

Продукция

На протяжении всей своей истории Харьковский завод тракторных самоходных шасси выпускал: шасси самоходные и запасные части к ним; строительные и монтажные краны грузоподъемностью от 3 до 30 т; тележки технологические; насосы ручные и ножные; агрегаты транспортные погрузочно-бульдозерные; погрузчики; гидронавесные чичтемы с редуктором; прицепы автомобильные с тентом; веерные грабли.

Модели самоходных шасси

Проекты разрабатывались в городе Харькове в специальном конструкторском бюро по тракторным самоходным шасси.

• ДСШ-14; (унифицировано с трактором ДТ-14)
• ДВСШ-16; — от ДСШ-14 отличается установкой более мощного двигателя воздушного охлаждения.
• Т-16, Т-16М, Т-16МГ;
• СШ-28, СШ-28А, СШ-28Т;
• СШ-2540, является дальнейшим развитием модели Т-16. Разработана модификация с улучшенной кабиной, унифицированной с трактором ЮМЗ-6.

Источники

• Нариси історії Харківського заводу тракторних самохідних шасі / Єпіфанова Н. В., Крижановський В.Є., Сергієнко М.Є. // Сборник научных трудов "Вестник НТУ «ХПИ» : Автомобіле- та тракторобудування № 33 — Вестник НТУ «ХПИ», 2010. ISSN 2078-6840
• Харківський завод тракторних самохідних шасі: коротка історія розвитку / Єпіфанова Н. В. // Сборник научных трудов "Вестник НТУ «ХПИ» : Історія науки і техніки № 20 — Вестник НТУ «ХПИ», 2011. ISSN 2079-0074
• Віхи історії тракторобудування України / Єпіфанова Н. В. // Сборник научных трудов "Вестник НТУ «ХПИ» : Актуальні проблеми розвитку українського суспільства № 30 — Вестник НТУ «ХПИ», 2011.

Ссылки

• [shassi.com.ua/ Официальтный сайт ООО «Завод самоходных шасси»]

Отрывок, характеризующий Харьковский завод тракторных самоходных шасси

– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.