Авангард (хоккейный клуб)
Поделись знанием:
К:Хоккейные клубы, основанные в 1950 году
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……
Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая.
С дворовыми он не любил иметь никакого дела, называл их дармоедами и, как все говорили, распустил и избаловал их; когда надо было сделать какое нибудь распоряжение насчет дворового, в особенности когда надо было наказывать, он бывал в нерешительности и советовался со всеми в доме; только когда возможно было отдать в солдаты вместо мужика дворового, он делал это без малейшего колебания. Во всех же распоряжениях, касавшихся мужиков, он никогда не испытывал ни малейшего сомнения. Всякое распоряжение его – он это знал – будет одобрено всеми против одного или нескольких.
Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека потому только, что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека потому, что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и чего не должно; но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он часто говаривал с досадой о какой нибудь неудаче или беспорядке: «С нашим русским народом», – и воображал себе, что он терпеть не может мужика.
Но он всеми силами души любил этот наш русский народ и его быт и потому только понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, которые приносили хорошие результаты.
Графиня Марья ревновала своего мужа к этой любви его и жалела, что не могла в ней участвовать, но не могла понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром. Она не могла понять, отчего он бывал так особенно оживлен и счастлив, когда он, встав на заре и проведя все утро в поле или на гумне, возвращался к ее чаю с посева, покоса или уборки. Она не понимала, чем он восхищался, рассказывая с восторгом про богатого хозяйственного мужика Матвея Ермишина, который всю ночь с семьей возил снопы, и еще ни у кого ничего не было убрано, а у него уже стояли одонья. Она не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горчавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: «Ну еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне».
Еще менее могла она понять, почему он, с его добрым сердцем, с его всегдашнею готовностью предупредить ее желания, приходил почти в отчаяние, когда она передавала ему просьбы каких нибудь баб или мужиков, обращавшихся к ней, чтобы освободить их от работ, почему он, добрый Nicolas, упорно отказывал ей, сердито прося ее не вмешиваться не в свое дело. Она чувствовала, что у него был особый мир, страстно им любимый, с какими то законами, которых она не понимала.
Когда она иногда, стараясь понять его, говорила ему о его заслуге, состоящей в том, что он делает добро своих подданных, он сердился и отвечал: «Вот уж нисколько: никогда и в голову мне не приходит; и для их блага вот чего не сделаю. Все это поэзия и бабьи сказки, – все это благо ближнего. Мне нужно, чтобы наши дети не пошли по миру; мне надо устроить наше состояние, пока я жив; вот и все. Для этого нужен порядок, нужна строгость… Вот что!» – говорил он, сжимая свой сангвинический кулак. «И справедливость, разумеется, – прибавлял он, – потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает».
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что нибудь для других, для добродетели, – все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. «Хозяин был… Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово – хозяин!»
Одно, что мучило Николая по отношению к его хозяйничанию, это была его вспыльчивость в соединении с старой гусарской привычкой давать волю рукам. В первое время он не видел в этом ничего предосудительного, но на второй год своей женитьбы его взгляд на такого рода расправы вдруг изменился.
Однажды летом из Богучарова был вызван староста, заменивший умершего Дрона, обвиняемый в разных мошенничествах и неисправностях. Николай вышел к нему на крыльцо, и с первых ответов старосты в сенях послышались крики и удары. Вернувшись к завтраку домой, Николай подошел к жене, сидевшей с низко опущенной над пяльцами головой, и стал рассказывать ей, по обыкновению, все то, что занимало его в это утро, и между прочим и про богучаровского старосту. Графиня Марья, краснея, бледнея и поджимая губы, сидела все так же, опустив голову, и ничего не отвечала на слова мужа.
– Эдакой наглый мерзавец, – говорил он, горячась при одном воспоминании. – Ну, сказал бы он мне, что был пьян, не видал… Да что с тобой, Мари? – вдруг спросил он.
Графиня Марья подняла голову, хотела что то сказать, но опять поспешно потупилась и собрала губы.
– Что ты? что с тобой, дружок мой?..
Некрасивая графиня Марья всегда хорошела, когда плакала. Она никогда не плакала от боли или досады, но всегда от грусти и жалости. И когда она плакала, лучистые глаза ее приобретали неотразимую прелесть.
Как только Николай взял ее за руку, она не в силах была удержаться и заплакала.
– Nicolas, я видела… он виноват, но ты, зачем ты! Nicolas!.. – И она закрыла лицо руками.
Николай замолчал, багрово покраснел и, отойдя от нее, молча стал ходить по комнате. Он понял, о чем она плакала; но вдруг он не мог в душе своей согласиться с ней, что то, с чем он сжился с детства, что он считал самым обыкновенным, – было дурно.
«Любезности это, бабьи сказки, или она права?» – спрашивал он сам себя. Не решив сам с собою этого вопроса, он еще раз взглянул на ее страдающее и любящее лицо и вдруг понял, что она была права, а он давно уже виноват сам перед собою.
– Мари, – сказал он тихо, подойдя к ней, – этого больше не будет никогда; даю тебе слово. Никогда, – повторил он дрогнувшим голосом, как мальчик, который просит прощения.
Слезы еще чаще полились из глаз графини. Она взяла руку мужа и поцеловала ее.
– Nicolas, когда ты разбил камэ? – чтобы переменить разговор, сказала она, разглядывая его руку, на которой был перстень с головой Лаокоона.
– Нынче; все то же. Ах, Мари, не напоминай мне об этом. – Он опять вспыхнул. – Даю тебе честное слово, что этого больше не будет. И пусть это будет мне память навсегда, – сказал он, указывая на разбитый перстень.
С тех пор, как только при объяснениях со старостами и приказчиками кровь бросалась ему в лицо и руки начинали сжиматься в кулаки, Николай вертел разбитый перстень на пальце и опускал глаза перед человеком, рассердившим его. Однако же раза два в год он забывался и тогда, придя к жене, признавался и опять давал обещание, что уже теперь это было последний раз.
– Мари, ты, верно, меня презираешь? – говорил он ей. – Я стою этого.
– Ты уйди, уйди поскорее, ежели чувствуешь себя не в силах удержаться, – с грустью говорила графиня Марья, стараясь утешить мужа.
В дворянском обществе губернии Николай был уважаем, но не любим. Дворянские интересы не занимали его. И за это то одни считали его гордым, другие – глупым человеком. Все время его летом, с весеннего посева и до уборки, проходило в занятиях по хозяйству. Осенью он с тою же деловою серьезностию, с которою занимался хозяйством, предавался охоте, уходя на месяц и на два в отъезд с своей охотой. Зимой он ездил по другим деревням и занимался чтением. Чтение его составляли книги преимущественно исторические, выписывавшиеся им ежегодно на известную сумму. Он составлял себе, как говорил, серьезную библиотеку и за правило поставлял прочитывать все те книги, которые он покупал. Он с значительным видом сиживал в кабинете за этим чтением, сперва возложенным на себя как обязанность, а потом сделавшимся привычным занятием, доставлявшим ему особого рода удовольствие и сознание того, что он занят серьезным делом. За исключением поездок по делам, бо льшую часть времени зимой он проводил дома, сживаясь с семьей и входя в мелкие отношения между матерью и детьми. С женой он сходился все ближе и ближе, с каждым днем открывая в ней новые душевные сокровища.
Соня со времени женитьбы Николая жила в его доме. Еще перед своей женитьбой Николай, обвиняя себя и хваля ее, рассказал своей невесте все, что было между ним и Соней. Он просил княжну Марью быть ласковой и доброй с его кузиной. Графиня Марья чувствовала вполне вину своего мужа; чувствовала и свою вину перед Соней; думала, что ее состояние имело влияние на выбор Николая, не могла ни в чем упрекнуть Соню, желала любить ее; но не только не любила, а часто находила против нее в своей душе злые чувства и не могла преодолеть их.
Однажды она разговорилась с другом своим Наташей о Соне и о своей к ней несправедливости.
– Знаешь что, – сказала Наташа, – вот ты много читала Евангелие; там есть одно место прямо о Соне.
– Что? – с удивлением спросила графиня Марья.
– «Имущему дастся, а у неимущего отнимется», помнишь? Она – неимущий: за что? не знаю; в ней нет, может быть, эгоизма, – я не знаю, но у нее отнимется, и все отнялось. Мне ее ужасно жалко иногда; я ужасно желала прежде, чтобы Nicolas женился на ней; но я всегда как бы предчувствовала, что этого не будет. Она пустоцвет, знаешь, как на клубнике? Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствует этого, как чувствовали бы мы.
И несмотря на то, что графиня Марья толковала Наташе, что эти слова Евангелия надо понимать иначе, – глядя на Соню, она соглашалась с объяснением, данным Наташей. Действительно, казалось, что Соня не тяготится своим положением и совершенно примирилась с своим назначением пустоцвета. Она дорожила, казалось, не столько людьми, сколько всей семьей. Она, как кошка, прижилась не к людям, а к дому. Она ухаживала за старой графиней, ласкала и баловала детей, всегда была готова оказать те мелкие услуги, на которые она была способна; но все это принималось невольно с слишком слабою благодарностию…
Усадьба Лысых Гор была вновь отстроена, но уже не на ту ногу, на которой она была при покойном князе.
Постройки, начатые во времена нужды, были более чем просты. Огромный дом, на старом каменном фундаменте, был деревянный, оштукатуренный только снутри. Большой поместительный дом с некрашеным дощатым полом был меблирован самыми простыми жесткими диванами и креслами, столами и стульями из своих берез и работы своих столяров. Дом был поместителен, с комнатами для дворни и отделениями для приезжих. Родные Ростовых и Болконских иногда съезжались гостить в Лысые Горы семьями, на своих шестнадцати лошадях, с десятками слуг, и жили месяцами. Кроме того, четыре раза в год, в именины и рожденья хозяев, съезжалось до ста человек гостей на один два дня. Остальное время года шла ненарушимо правильная жизнь с обычными занятиями, чаями, завтраками, обедами, ужинами из домашней провизии.
Выл канун зимнего Николина дня, 5 е декабря 1820 года. В этот год Наташа с детьми и мужем с начала осени гостила у брата. Пьер был в Петербурге, куда он поехал по своим особенным делам, как он говорил, на три недели, и где он теперь проживал уже седьмую. Его ждали каждую минуту.
5 го декабря, кроме семейства Безуховых, у Ростовых гостил еще старый друг Николая, отставной генерал Василий Федорович Денисов.
6 го числа, в день торжества, в который съедутся гости, Николай знал, что ему придется снять бешмет, надеть сюртук и с узкими носками узкие сапоги и ехать в новую построенную им церковь, а потом принимать поздравления и предлагать закуски и говорить о дворянских выборах и урожае; но канун дня он еще считал себя вправе провести обычно. До обеда Николай поверил счеты бурмистра из рязанской деревни, по именью племянника жены, написал два письма по делам и прошелся на гумно, скотный и конный дворы. Приняв меры против ожидаемого на завтра общего пьянства по случаю престольного праздника, он пришел к обеду и, не успев с глазу на глаз переговорить с женою, сел за длинный стол в двадцать приборов, за который собрались все домашние. За столом были мать, жившая при ней старушка Белова, жена, трое детей, гувернантка, гувернер, племянник с своим гувернером, Соня, Денисов, Наташа, ее трое детей, их гувернантка и старичок Михаил Иваныч, архитектор князя, живший в Лысых Горах на покое.
Графиня Марья сидела на противоположном конце стола. Как только муж сел на свое место, по тому жесту, с которым он, сняв салфетку, быстро передвинул стоявшие перед ним стакан и рюмку, графиня Марья решила, что он не в духе, как это иногда с ним бывает, в особенности перед супом и когда он прямо с хозяйства придет к обеду. Графиня Марья знала очень хорошо это его настроение, и, когда она сама была в хорошем расположении, она спокойно ожидала, пока он поест супу, и тогда уже начинала говорить с ним и заставляла его признаваться, что он без причины был не в духе; но нынче она совершенно забыла это свое наблюдение; ей стало больно, что он без причины на нее сердится, и она почувствовала себя несчастной. Она спросила его, где он был. Он отвечал. Она еще спросила, все ли в порядке по хозяйству. Он неприятно поморщился от ее ненатурального тона и поспешно ответил.
«Так я не ошибалась, – подумала графиня Марья, – и за что он на меня сердится?» В тоне, которым он отвечал ей, графиня Марья слышала недоброжелательство к себе и желание прекратить разговор. Она чувствовала, что ее слова были неестественны; но она не могла удержаться, чтобы не сделать еще несколько вопросов.
Разговор за обедом благодаря Денисову скоро сделался общим и оживленным, и графиня Марья не говорила с мужем. Когда вышли из за стола и пришли благодарить старую графиню, графиня Марья поцеловала, подставляя свою руку, мужа и спросила, за что он на нее сердится.
– У тебя всегда странные мысли; и не думал сердиться, – сказал он.
Но слово всегда отвечало графине Марье: да, сержусь и не хочу сказать.
Николай жил с своей женой так хорошо, что даже Соня и старая графиня, желавшие из ревности несогласия между ними, не могли найти предлога для упрека; но и между ними бывали минуты враждебности. Иногда, именно после самых счастливых периодов, на них находило вдруг чувство отчужденности и враждебности; это чувство являлось чаще всего во времена беременности графини Марьи. Теперь она находилась в этом периоде.
– Ну, messieurs et mesdames, – сказал Николай громко и как бы весело (графине Марье казалось, что это нарочно, чтобы ее оскорбить), – я с шести часов на ногах. Завтра уж надо страдать, а нынче пойти отдохнуть. – И, не сказав больше ничего графине Марье, он ушел в маленькую диванную и лег на диван.
«Вот это всегда так, – думала графиня Марья. – Со всеми говорит, только не со мною. Вижу, вижу, что я ему противна. Особенно в этом положении». Она посмотрела на свой высокий живот и в зеркало на свое желто бледное, исхудавшее лицо с более, чем когда нибудь, большими глазами.
И все ей стало неприятно: и крик и хохот Денисова, и разговор Наташи, и в особенности тот взгляд, который на нее поспешно бросила Соня.
Соня всегда была первым предлогом, который избирала графиня Марья для своего раздражения.
Посидев с гостями и не понимая ничего из того, что они говорили, она потихоньку вышла и пошла в детскую.
Дети на стульях ехали в Москву и пригласили ее с собою. Она села, поиграла с ними, но мысль о муже и о беспричинной досаде его не переставая мучила ее. Она встала и пошла, с трудом ступая на цыпочки, в маленькую диванную.
«Может, он не спит; я объяснюсь с ним», – сказала она себе. Андрюша, старший мальчик, подражая ей, пошел за ней на цыпочках. Графиня Марья не заметила его.
– Chere Marie, il dort, je crois; il est si fatigue, [Мари, он спит, кажется; он устал.] – сказала (как казалось графине Марье везде ей встречавшаяся) Соня в большой диванной. – Андрюша не разбудил бы его.
Графиня Марья оглянулась, увидала за собой Андрюшу, почувствовала, что Соня права, и именно от этого вспыхнула и, видимо, с трудом удержалась от жесткого слова. Она ничего не сказала и, чтобы не послушаться ее, сделала знак рукой, чтобы Андрюша не шумел, а все таки шел за ней, и подошла к двери. Соня прошла в другую дверь. Из комнаты, в которой спал Николай, слышалось его ровное, знакомое жене до малейших оттенков дыхание. Она, слыша это дыхание, видела перед собой его гладкий красивый лоб, усы, все лицо, на которое она так часто подолгу глядела, когда он спал, в тишине ночи. Николай вдруг пошевелился и крякнул. И в то же мгновение Андрюша из за двери закричал:
– Папенька, маменька тут стоит.
Графиня Марья побледнела от испуга и стала делать знаки сыну. Он замолк, и с минуту продолжалось страшное для графини Марьи молчание. Она знала, как не любил Николай, чтобы его будили. Вдруг за дверью послышалось новое кряхтение, движение, и недовольный голос Николая сказал:
– Ни минуты не дадут покоя. Мари, ты? Зачем ты привела его сюда?
– Я подошла только посмотреть, я не видала… извини…
Николай прокашлялся и замолк. Графиня Марья отошла от двери и проводила сына в детскую. Через пять минут маленькая черноглазая трехлетняя Наташа, любимица отца, узнав от брата, что папенька спит в маленькой диванной, не замеченная матерью, побежала к отцу. Черноглазая девочка смело скрыпнула дверью, подошла энергическими шажками тупых ножек к дивану и, рассмотрев положение отца, спавшего к ней спиною, поднялась на цыпочки и поцеловала лежавшую под головой руку отца. Николай обернулся с умиленной улыбкой на лице.
– Наташа, Наташа! – слышался из двери испуганный шепот графини Марьи, – папенька спать хочет.
– Нет, мама, он не хочет спать, – с убедительностью отвечала маленькая Наташа, – он смеется.
Николай спустил ноги, поднялся и взял на руки дочь.
– Взойди, Маша, – сказал он жене. Графиня Марья вошла в комнату и села подле мужа.
– Я и не видала, как он за мной прибежал, – робко сказала она. – Я так…
Николай, держа одной рукой дочь, поглядел на жену и, заметив виноватое выражение ее лица, другой рукой обнял ее и поцеловал в волоса.
– Можно целовать мама ? – спросил он у Наташи.
Наташа застенчиво улыбнулась.
– Опять, – сказала она, с повелительным жестом указывая на то место, куда Николай поцеловал жену.
– Я не знаю, отчего ты думаешь, что я не в духе, – сказал Николай, отвечая на вопрос, который, он знал, был в душе его жены.
– Ты не можешь себе представить, как я бываю несчастна, одинока, когда ты такой. Мне все кажется…
– Мари, полно, глупости. Как тебе не совестно, – сказал он весело.
– Мне кажется, что ты не можешь любить меня, что я так дурна… и всегда… а теперь… в этом по…
– Ах, какая ты смешная! Не по хорошу мил, а по милу хорош. Это только Malvina и других любят за то, что они красивы; а жену разве я люблю? Я не люблю, а так, не знаю, как тебе сказать. Без тебя и когда вот так у нас какая то кошка пробежит, я как будто пропал и ничего не могу. Ну, что я люблю палец свой? Я не люблю, а попробуй, отрежь его…
– Нет, я не так, но я понимаю. Так ты на меня не сердишься?
– Ужасно сержусь, – сказал он, улыбаясь, и, встав и оправив волосы, стал ходить по комнате.
– Ты знаешь, Мари, о чем я думал? – начал он, теперь, когда примирение было сделано, тотчас же начиная думать вслух при жене. Он не спрашивал о том, готова ли она слушать его; ему все равно было. Мысль пришла ему, стало быть, и ей. И он рассказал ей свое намерении уговорить Пьера остаться с ними до весны.
Графиня Марья выслушала его, сделала замечания и начала в свою очередь думать вслух свои мысли. Ее мысли были о детях.
– Как женщина видна уже теперь, – сказала она по французски, указывая на Наташу. – Вы нас, женщин, упрекаете в нелогичности. Вот она – наша логика. Я говорю: папа хочет спать, а она говорит: нет, он смеется. И она права, – сказала графиня Марья, счастливо улыбаясь.
– Да, да! – И Николай, взяв на свою сильную руку дочь, высоко поднял ее, посадил на плечо, перехватив за ножки, и стал с ней ходить по комнате. У отца и у дочери были одинаково бессмысленно счастливые лица.
– А знаешь, ты, может быть, несправедлив. Ты слишком любишь эту, – шепотом по французски сказала графиня Марья.
– Да, но что ж делать?.. Я стараюсь не показать…
В это время в сенях и передней послышались звуки блока и шагов, похожих на звуки приезда.
– Кто то приехал.
– Я уверена, что Пьер. Я пойду узнаю, – сказала графиня Марья и вышла из комнаты.
В ее отсутствие Николай позволил себе галопом прокатить дочь вокруг комнаты. Запыхавшись, он быстро скинул смеющуюся девочку и прижал ее к груди. Его прыжки напомнили ему танцы, и он, глядя на детское круглое счастливое личико, думал о том, какою она будет, когда он начнет вывозить ее старичком и, как, бывало, покойник отец танцовывал с дочерью Данилу Купора, пройдется с нею мазурку.
– Он, он, Nicolas, – сказала через несколько минут графиня Марья, возвращаясь в комнату. – Теперь ожила наша Наташа. Надо было видеть ее восторг и как ему досталось сейчас же за то, что он просрочил. – Ну, пойдем скорее, пойдем! Расстаньтесь же наконец, – сказала она, улыбаясь, глядя на девочку, жавшуюся к отцу. Николай вышел, держа дочь за руку.
Графиня Марья осталась в диванной.
– Никогда, никогда не поверила бы, – прошептала она сама с собой, – что можно быть так счастливой. – Лицо ее просияло улыбкой; но в то же самое время она вздохнула, и тихая грусть выразилась в ее глубоком взгляде. Как будто, кроме того счастья, которое она испытывала, было другое, недостижимое в этой жизни счастье, о котором она невольно вспомнила в эту минуту.
Х
Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем), и очень редко, когда что нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила после замужества. И в те редкие минуты, когда прежний огонь зажигался в ее развившемся красивом теле, она бывала еще более привлекательна, чем прежде.
Со времени своего замужества Наташа жила с мужем в Москве, в Петербурге, и в подмосковной деревне, и у матери, то есть у Николая. В обществе молодую графиню Безухову видели мало, и те, которые видели, остались ею недовольны. Она не была ни мила, ни любезна. Наташа не то что любила уединение (она не знала, любила ли она или нет; ей даже казалось, что нет), но она, нося, рожая, кормя детей и принимая участие в каждой минуте жизни мужа, не могла удовлетворить этим потребностям иначе, как отказавшись от света. Все, знавшие Наташу до замужества, удивлялись происшедшей в ней перемене, как чему то необыкновенному. Одна старая графиня, материнским чутьем понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа, как она, не столько шутя, сколько взаправду, кричала в Отрадном, мать удивлялась удивлению людей, не понимавших Наташи, и повторяла, что она всегда знала, что Наташа будет примерной женой и матерью.
– Она только до крайности доводит свою любовь к мужу и детям, – говорила графиня, – так что это даже глупо.
Наташа не следовала тому золотому правилу, проповедоваемому умными людьми, в особенности французами, и состоящему в том, что девушка, выходя замуж, не должна опускаться, не должна бросать свои таланты, должна еще более, чем в девушках, заниматься своей внешностью, должна прельщать мужа так же, как она прежде прельщала не мужа. Наташа, напротив, бросила сразу все свои очарованья, из которых у ней было одно необычайно сильное – пение. Она оттого и бросила его, что это было сильное очарованье. Она, то что называют, опустилась. Наташа не заботилась ни о своих манерах, ни о деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных позах, ни о своем туалете, ни о том, чтобы не стеснять мужа своей требовательностью. Она делала все противное этим правилам. Она чувствовала, что те очарования, которые инстинкт ее научал употреблять прежде, теперь только были бы смешны в глазах ее мужа, которому она с первой минуты отдалась вся – то есть всей душой, не оставив ни одного уголка не открытым для него. Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее телом.
Взбивать локоны, надевать роброны и петь романсы, для того чтобы привлечь к себе своего мужа, показалось бы ей так же странным, как украшать себя для того, чтобы быть самой собою довольной. Украшать же себя для того, чтобы нравиться другим, – может быть, теперь это и было бы приятно ей, – она не знала, – но было совершенно некогда. Главная же причина, по которой она не занималась ни пением, ни туалетом, ни обдумыванием своих слов, состояла в том, что ей было совершенно некогда заниматься этим.
Известно, что человек имеет способность погрузиться весь в один предмет, какой бы он ни казался ничтожный. И известно, что нет такого ничтожного предмета, который бы при сосредоточенном внимании, обращенном на него, не разросся до бесконечности.
Предмет, в который погрузилась вполне Наташа, – была семья, то есть муж, которого надо было держать так, чтобы он нераздельно принадлежал ей, дому, – и дети, которых надо было носить, рожать, кормить, воспитывать.
И чем больше она вникала, не умом, а всей душой, всем существом своим, в занимавший ее предмет, тем более предмет этот разрастался под ее вниманием, и тем слабее и ничтожнее казались ей ее силы, так что она их все сосредоточивала на одно и то же, и все таки не успевала сделать всего того, что ей казалось нужно.
Толки и рассуждения о правах женщин, об отношениях супругов, о свободе и правах их, хотя и не назывались еще, как теперь, вопросами, были тогда точно такие же, как и теперь; но эти вопросы не только не интересовали Наташу, но она решительно не понимала их.
Вопросы эти и тогда, как и теперь, существовали только для тех людей, которые в браке видят одно удовольствие, получаемое супругами друг от друга, то есть одно начало брака, а не все его значение, состоящее в семье.
Рассуждения эти и теперешние вопросы, подобные вопросам о том, каким образом получить как можно более удовольствия от обеда, тогда, как и теперь, не существуют для людей, для которых цель обеда есть питание и цель супружества – семья.
Если цель обеда – питание тела, то тот, кто съест вдруг два обеда, достигнет, может быть, большего удовольствия, но не достигнет цели, ибо оба обеда не переварятся желудком.
Если цель брака есть семья, то тот, кто захочет иметь много жен и мужей, может быть, получит много удовольствия, но ни в каком случае не будет иметь семьи.
Весь вопрос, ежели цель обеда есть питание, а цель брака – семья, разрешается только тем, чтобы не есть больше того, что может переварить желудок, и не иметь больше жен и мужей, чем столько, сколько нужно для семьи, то есть одной и одного. Наташе нужен был муж. Муж был дан ей. И муж дал ей семью. И в другом, лучшем муже она не только не видела надобности, но, так как все силы душевные ее были устремлены на то, чтобы служить этому мужу и семье, она и не могла себе представить и не видела никакого интереса в представлении о том, что бы было, если б было другое.
Наташа не любила общества вообще, но она тем более дорожила обществом родных – графини Марьи, брата, матери и Сони. Она дорожила обществом тех людей, к которым она, растрепанная, в халате, могла выйти большими шагами из детской с радостным лицом и показать пеленку с желтым вместо зеленого пятна, и выслушать утешения о том, что теперь ребенку гораздо лучше.
(перенаправлено с «ХК Авангард»)
 Текущий сезон
| ||
| ХК «Авангард» Омская область | ||
| ||
| Страна: |  Россия
| |
|---|---|---|
| Город: | Омск | |
| Основан: | 7 ноября 1950 | |
| Прежние названия: | до 1962 — Спартак до 1967 — Аэрофлот до 1972 — Каучук до 1974 — Химик до 1981 — Шинник | |
| Домашняя арена: | Арена Омск (на 10 318) | |
| Цвета: | ||
| Хоккейная лига: | КХЛ | |
| Дивизион: | Чернышёва
| |
| Конференция: | Восточная | |
| Главный тренер: | Фёдор Канарейкин
| |
| Президент: | Владимир Шалаев
| |
| Генеральный менеджер: | Виктор Шалаев
| |
| Капитан: | Евгений Медведев
| |
| Аффилированные клубы: | Сарыарка (ВХЛ) Омские Ястребы (МХЛ) | |
| Трофеи: | Чемпион России 2004
| |
| Победы в конференции: | 2 (2010/11, 2015/16) | |
| Победы в дивизионе: | 4 (2010/11, 2011/12, 2012/13, 2015/2016) | |
| Официальный сайт: | [www.hawk.ru/ hawk.ru] | |
| Аффилированные СМИ: | 12 канал (Омск) | |
|
| ||
«Аванга́рд» — профессиональный хоккейный клуб из города Омска, выступающий в Континентальной хоккейной лиге. Чемпион РСФСР 1959, 1973 годов, Чемпион России 2004 года.
Клуб основан 7 ноября 1950 года. Выступал под названиями «Спартак» (1950—1962), «Аэрофлот» (1962—1967), «Каучук» (1967—1972), «Химик» (1972—1974), «Шинник» (1974—1981). С 1981 года называется «Авангард». С 2008 года выступает в Континентальной хоккейной лиге[1].
Содержание
Стадионы
- 1950—1986 гг. — Стадион «Динамо»[2]
- 1987—2007 гг. — СКК им. В. Блинова (до 2000 г. назывался СКК «Иртыш»)
В январе 1975 года председатель Совета Министров СССР Косыгин А. Н. подписал постановление о строительстве в Омске крытого катка с искусственным льдом. Более 10 лет велось строительство по индивидуальному проекту, одно время СКК стоял «законсервированным». Первый матч состоялся 6 февраля 1987 года в присутствии 4500 зрителей.[3][4]
- С 2007 г. — Арена Омск
В 2003 году по инициативе Леонида Полежаева принято решение о строительстве новой арены, которая открылась 31 августа 2007 года.
Достижения
Национальные
- Чемпионат РСФСР
- Чемпионат России
- Кубок Континента им. В. В. Тихонова
-
Обладатель (1): 2011
-
- Кубок Восточной конференции
- Обладатель (1): 2012
-
- Кубок Открытия
-
Финалист (1): 2012
-
- Кубок Надежды
- Обладатель (1): 2014
-
Международные
- Турнир на приз газеты «Отечественный фронт»
- Обладатель (1): Болгария, 1979 г.
-
- Кубок Румынской Федерации
- Обладатель (1): Румыния, 1989 г.
-
- Кубок «Вольво»
- Обладатель (1): Омск, 1998 г.
-
- Кубок «Coupe Horlogere»
- Обладатель (1): Швейцария, 2000 г.
-
-
Кубок европейских чемпионов
- Обладатель (1): Санкт-Петербург, 2005 г.
-
- Континентальный Кубок
- Второе место (1): Секешфехервар, 2007 г.
-
Третье место (1): Кошице, 1998 г.
-
- Кубок Энгельберга
- Обладатель (1): Швейцария, 2006 г.
- Третье место (1): Швейцария, 2007 г.
-
- Red Bull Salute Challenge
- Победитель
-
- Mountfield Cup
- Второе место (1): Градец-Кралове, Чехия, 2016 г.
-
Межсезонные
- Турнир на призы Дворца спорта
- Второе место (1): Минск, 1966 г.
- Третье место (1): Барнаул, 1974 г.
-
- Турнир на призы Дворца спорта «Юность»
- Третье место (1): Челябинск, 1974 г.
-
- Мемориал Тулегена Тохтарова
- Третье место (2): Усть-Каменогорск: 1975 г, 1977 г.
-
- Турнир на приз спорткомитета РСФСР
- Победитель (3): Караганда, 1982 г. ; Архангельск, 1985 г. ; Барнаул, 1986 г.
- Второе место (2): Альметьевск (Татарская АССР), 1983 г. ; Караганда, 1984 г.
- Третье место (2): Темиртау, 1977 г. ; Глазов, 1981 г.
-
- Турнир на приз спорткомитета СССР
- Третье место (1): Прокопьевск, 1979 г.
-
- Турнир на приз Госкомспорта СССР
- Третье место (1): Нижний Тагил, 1989 г.
-
- Турнир ВЦСПС среди команд первой лиги
- Третье место (1): Омск, 1990 г.
-
- Предсезонный турнир команд Межнациональной хоккейной лиги
- Победитель (1): Челябинск, 1995 г.
- Третье место (1): Челябинск, 1994 г.
-
- Кубок Танкограда
- Победитель (1): Челябинск, 1995 г.
-
- Кубок 50-летия Победы
- Победитель (1): Омск, 1995 г.
-
- Турнир команд Российской хоккейной лиги и высшей лиги
- Второе место (1): Челябинск, 1997 г.
-
- Мемориал В. Блинова (1982 — н. в.)
- Победитель (18): 1982, 1987, 1988, 1989, 1990, 1994, 1995, 1996, 1998, 1999, 2001, 2003, 2004, 2007, 2008, 2010, 2012, 2014
- Второе место (6): 1991, 1993, 2000, 2002, 2005, 2006
- Третье место (1): 2009
-
- Мемориал А. Белосохова
- Победитель (2): 2002, 2006
- Второе место (1): 2007
- Третье место (2): 2005, 2009
-
- Мемориал И. Х. Ромазана
- Победитель (1): 2016
- Третье место (1): 2015
-
- Кубок Республики Башкортостан
- Победитель (1): 2008
- Второе место (1): 2013
-
- Кубок губернатора Нижегородской области
- Победитель (1): 2010
-
- Кубок губернатора Свердловской области «Каменный цветок»
- Победитель (1): 2011
- Второе место (1): 1993
-
- Кубок губернатора Челябинской области
- Победитель (1): 2015
- Третье место (2): 2011, 2012
-
- Кубок Президента Республики Казахстан
- Победитель (1): 2014
-
Призы российского хоккея
Клубные достижения
- Автор первой заброшенной шайбы в чемпионатах страны: Анатолий Комаров («Спартак», Новосибирск, 25.12.1955).
- Первый «сухой» матч ледовая дружина, носившая тогда название «Спартак», провела 13 января 1958 года в Сталинске (сейчас Новокузнецк), нанеся поражение со счетом 3:0 местному «Металлургу» в турнире команд класса «Б».
- 13 марта 1959 года в заключительный день финальной пульки сильнейших команд класса "Б" на омском стадионе "Динамо" в матче последнего тура на лед вышли "Спартак" (Омск) и "Торпедо" (Глазов).Победитель матча получал право на переход в класс "А". И если в первом периоде шла напряженная борьба, о чем говорит и счет - 1:0 в пользу омичей (Ю. Андреев), то во второй двадцатиминутке исход встречи был решен: В. Мурашов, В. Рогагин, А. Данилов, В. Сермяжко и Р. Документов пять раз заставляли вратаря глазовцев вынимать шайбу из ворот. В заключительном периоде А. Данилов ставит точку - 7:0! Есть путевка в класс "А", а с ней и звание Чемпиона РСФСР - 1959 года !
- В апреле 1971 года хоккеисты "Каучука" завоевали "бронзу" первенства России, переиграв в стыковых матчах чебаркульскую "Звезду" - 6:4, 6:4, 3:2, 6:2 и дошли до полуфинала Кубка Республики. Достижение нефтехимиков повторил "Локомотив", также вышедший в полуфинал Кубка РСФСР.
- В конце декабря "Химик" провел четыре матча с куйбышевским СКА за звание чемпиона РСФСР 1973 года и добился успеха - 2:1, 3:4, 6:3, 7:4. ХК Химик (Омск) Чемпион РСФСР - 1973 года !
- 1-е место в классе «Б» и выход в высшую лигу в 1959 году
- 1-е место в зональных турнирах среди коллективов второй лиги в 1973, 1978, 1988 гг.
- 1-е место в зональном турнире среди клубов первой лиги в 1990 г.
- Самые крупные победы — 18:0 [сезон 1958/59 в ворота «Шахтера»] и 19:1 («Труд», Коркино, 1959).
- Самая крупная победа на высшем уровне — 17:1 («Крылья Советов», Москва, 2007).
- Самое крупное поражение — 0:13 (СКА, Свердловск, 1986).
- Самое крупное поражение на высшем уровне — 1:13 («Крылья Советов», Москва, 1961).
- Самая длительная победная серия в регулярном чемпионате — 18 матчей (2010/11).
- Лучшие снайперы среди нападающих: Алексей Голубятников и Игорь Жилинский — по 262 шайбы.
- Лучший снайпер среди защитников: Виктор Архипов — 94 шайбы.
- Лучший снайпер на высшем уровне: Максим Сушинский — 171 шайба.
- Лучший снайпер-защитник на высшем уровне: Дмитрий Рябыкин — 73 шайбы.
- Лучший снайпер за сезон: Николай Мариненко — 58 шайб (1984/85).
- Лучший снайпер-защитник за сезон: Юрий Рычков — 26 шайб (1977/78).
- Лучший снайпер за сезон на высшем уровне: Роман Червенка — 36 шайб (2010/11).
- Лучший снайпер-защитник за сезон на высшем уровне: Олег Твердовский — 16 (2003/04).
- Лучший бомбардир на высшем уровне: Александр Попов — 505 (175 + 330) очков.[5]
- Лучший бомбардир на высшем уровне за один сезон: Алексей Калюжный — 72 (23 + 49) очка (2006/07).
- Лучший бомбардир на высшем уровне за один матч: Олег Кряжев — 6 (2+4) очков («Сибирь», 01.12.1996).
- Рекордсмен по «сухим» матчам за один чемпионат: Александр Вьюхин — 11 матчей в сезоне 2000/01 (6 в регулярном чемпионате и 5 в плей-офф).[6]
- Наибольшее количество матчей в высшем дивизионе: Александр Попов — 900.[7]
- Больше всех сезонов провел Александр Попов — 18.[8]
- Матч 10 апреля 2004 года вписан в историю омского хоккея золотыми буквами. Именно он принес нашей команде первые золотые медали чемпионата страны.["Металлург" (Магнитогорск) — «Авангард» (Омск) — 0:1 (0:0, 0:0, 0:0, 0:0, 0:1).] Решающий буллит забил Ярослав Беднар.
- 26 февраля 2016 года в матче против Нижнекамского Нефтехимика была одержана 100-я победа Омского Авангарда в Плей-офф Чемпионата России по хоккею с шайбой.
- 20 марта 2016 года в матче против Уфимского Салавата Юлаева была сыграна 200-я игра Омского Авангарда в Плей-офф Чемпионата России по хоккею с шайбой.
Тренеры и руководство
|
|
Ген. менеджеры: |
Статистика выступлений
Результаты выступления в КХЛ
И — количество проведенных игр, В — выигрыши в основное время, ВО — выигрыши в овертайме, ВБ — выигрыши в послематчевых буллитах, ПО — проигрыши в овертайме, ПБ — проигрыши в послематчевых буллитах, П — проигрыши в основное время, О — количество набранных очков, Ш — соотношение забитых и пропущенных голов, РС — место по результатам регулярного сезона
| Сезон | И | В | ВО | ВБ | ПБ | ПО | П | О | Ш | РС | Плей-офф |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 2008-2009 | 56 | 19 | 2 | 6 | 1 | 4 | 24 | 78 | 161-164 | 16 | Проиграли во втором раунде: 3-1 Салават Юлаев, 2-3 Ак Барс |
| 2009-2010 | 56 | 24 | 2 | 2 | 6 | 4 | 18 | 90 | 152-128 | 11 | Проиграли в первом раунде: 0-3 Нефтехимик |
| 2010-2011 | 54 | 31 | 9 | 2 | 2 | 1 | 9 | 118 | 176-120 | 1 | Проиграли во втором раунде: 4-3 Нефтехимик, 3-4 Металлург Мг |
| 2011-2012 | 54 | 26 | 0 | 5 | 4 | 1 | 18 | 93 | 133-115 | 5 | Проиграли в финале Кубка Гагарина: 4-0 Амур, 4-1 Металлург Мг, 4-1 Трактор, 3-4 Динамо М |
| 2012-2013 | 52 | 26 | 6 | 3 | 4 | 2 | 11 | 102 | 149-121 | 3 | Проиграли во втором раунде: 4-3 Сибирь, 1-4 Трактор |
| 2013-2014 | 54 | 17 | 1 | 5 | 4 | 2 | 25 | 69 | 136-162 | 20 | В плей-офф не играли. Выиграли Кубок Надежды: 3-0 Динамо Мн |
| 2014-2015 | 60 | 30 | 2 | 3 | 2 | 6 | 17 | 108 | 172-139 | 8 | Проиграли во втором раунде: 4-3 Барыс, 1-4 Ак Барс |
| 2015-2016 | 60 | 27 | 1 | 5 | 8 | 5 | 14 | 106 | 156-120 | 5 | Проиграли во втором раунде: 4-0 Нефтехимик, 3-4 Салават Юлаев |
| Всего | 446 | 200 | 23 | 31 | 31 | 25 | 136 | 764 | 1235—1069 |
Символика
Клубные цвета
| Чёрный | Красный | Белый |
Логотип
Красно-бело-чёрные цвета, стилизованный ястреб на форме и ястреб-талисман впервые появились в августе 1998 г.[10] Ястреб в эмблеме клуба, как и сам дизайн логотипа, был разработан по заказу ХК «Авангард» после прихода на пост президента клуба Анатолия Бардина. Автор логотипа — омский рекламщик Станислав Иванченко. Красно-белые цвета эмблемы, возможно, взяты из спартаковского прошлого команды. Ассоциация с хищной птицей возникла из «миссии клуба», в которой значилось: «ястреб соответствует новому стилю клуба — стилю штурмового хоккея, он — птица благородная, не питается падалью, атакует противника мощно и решительно». Первоначально букву «А» обрамляла надпись «Омские ястребы», но в 2007 году ФХР потребовала чтоб название команды присутствовало на эмблеме клуба, и тогда надпись была заменена на «Омский Авангард». Перед стартом сезона 2012/13 логотип «Авангарда» был изменён, с него исчезла надпись «Омский Авангард».[11]
Гимн
Перед началом сезона 2001/2002 солист группы «Бэтмен» Дмитрий Коновалов написал ремейк песни группы Modern Talking «Win the Race» посвященный ХК «Авангард». Песня понравилась игрокам и руководству клуба и стала неотъемлемой частью команды. А в первом матче, первого раунда плэй-офф сезона 2011-2012 группа «Астра», исполнила гимн клуба в новой версии.[12]
Состав
 |
Данные приведены по состоянию на 1 ноября 2016 года. Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
Неиспользуемые номера
- № 7 — Алексей Черепанов, нападающий (2006—2008). Выведен из обращения 20 октября 2008 года.
Администрация
- Дыбаль А. М. — председатель Совета директоров
- Шалаев В. Т. — президент ХК «Авангард»
- Шеруимов П. В. — вице-президент по административно-хозяйственным вопросам
- Шалаев В. В. — вице-президент, генеральный менеджер
- Куперман И. — скаут по Северной Америке.
Тренерский штаб
- Канарейкин Фёдор Леонидович — главный тренер
- Рябыкин Дмитрий Анатольевич — ассистент главного тренера
- Семёнов Владимир Георгиевич — тренер
- Канарейкин Леонид Фёдорович — тренер
- Щукин Сергей Владимирович — тренер по физической подготовке
- Храмцов Сергей Борисович — тренер вратарей
Воспитанники
В Омске воспитаны:[13]
- Виктор Блинов — Заслуженный мастер спорта СССР (1968), Чемпион мира, Европы и Зимних олимпийских игр 1968 года, Чемпион СССР 1967 года, второй призёр чемпионата СССР 1965, 1966 и 1968 гг. Финалист Кубка СССР 1967. В чемпионатах СССР — 190 матчей, 42 гола.
- Юрий Шаталов — Заслуженный мастер спорта (1974), Чемпион мира и Европы 1974 г. Чемпион СССР 1968, 1974. Обладатель Кубка СССР 1968, 1969 и 1974 гг. Обладатель Кубка европейских чемпионов 1975 г, второй призёр чемпионатов СССР 1969 и 1975, третий призёр 1973 и 1978 гг. В чемпионатах СССР — 441 матчей, 32 гола. Играл за «Аэрофлот» (Омск, 1963, 1964, провел более 50 матчей, забросил 3 шайбы).
- Виктор Шевелев — «Мастер спорта» (1964). Чемпион РСФСР 1959 года. В сезонах 1958—1964 провел за «Спартак» и «Аэрофлот» около 220 матчей, забросил 119 шайб. Автор первой шайбы нашей команды в высшей лиге (29 ноября 1959 года, «Спартак», Свердловск). Лучший снайпер «Аэрофлота» по итогам сезона 1963 — 20 шайб, 1964 — 26 шайб.
- Юрий Шипицын — бронзовый призёр чемпионата Европы среди юниоров 1979 г., чемпион Европы среди юниоров 1980 г., бронзовый призёр чемпионата мира среди молодёжи 1981.
- Леонид Щукин — Мастер спорта (1965).В 18-летнем возрасте был приглашен в омский «Аэрофлот», в составе которого провел три сезона (забросил 26 шайб). Всего за главную команду нашего города провел около 150 матчей, забросил 29 шайб.
- Юрий Андреев — Мастер спорта (1965). Чемпион РСФСР 1959 года. Играл за «Аэрофлот» («Спартак», Омск, 1957—1967, провел более 300 матчей, забросил более 120 шайб).
- Григорий Бердышев — бронзовый призёр первенства РСФСР 1971 года. Играл за «Шинник» («Аэрофлот», «Каучук», Омск, 1964—1966, 1968—1972, 1976—1979, провел около 500 матчей, забросил 158 шайб). Автор юбилейной, 2000-й шайбы омичей в чемпионатах страны (13 января 1972 года, «Строитель», Караганда).
- Николай Березовский — Чемпион РСФСР 1973 года, обладатель приза газеты «Отечественный фронт» (Болгария, 1979). В сезонах 1969—1983 провел за «Каучук», «Химик», «Шинник» и «Авангард» около 550 игр, забросил 28 шайб.
- Анатолий Вдовин — Чемпион РСФСР 1969 и 1973 годов. В сезонах 1967, 1974, 1975 провел за «Аэрофлот», «Химик» и «Каучук» более 70 матчей, забросил 15 шайб. Первую шайбу забросил 6 февраля 1967 года в Омске «Металлургу» (Череповец).
- Алексей Голубятников — Играл за «Авангард» («Химик», «Шинник», Омск, 1973—1978, 1980—1987, провел 568 матчей, забросил 262 шайбы), Занимает 2-е место в списке всех снайперов команды за всю историю (262 шайб). Рекордсмен команды по количеству «хет-триков» — 12.
- Виктор Граф — Играл за «Авангард» («Шинник», Омск, 1975—1979, 1981—1988, провел 664 матча, забросил 215 шайб). В сезонах 1984—1987 являлся капитаном «Авангарда». Занимает 4-е место в списке всех снайперов команды за всю историю (215 шайб). Играл под № 8 (1975—1979, 1985—1988), № 26 (1981—1984).
- Сергей Гуров — В сезонах 1979—1982, 1985—1991 провел за «Авангард» и «Шинник» 564 матча, забросил 61 шайбу. В сезонах 1988, 1989 был капитаном «Авангарда». Обладатель приза газеты «Отечественный фронт» (Болгария, 1979). В 1988 году вместе с «Авангардом» завоевал путевку в первую лигу чемпионата СССР. Играл под № 6 (1979—1981), № 25 (1982, 1985—1991).
- Михаил Дурдин — В сезонах 1975—1978, 1980—1988 провел за «Авангард» («Шинник») 522 матча, забросил 142 шайбы. Занимает 15-е место в списке снайперов команды за всю историю. Три раза забрасывал за матч по 3 шайбы. Дважды завоевывал с командой путевку в первую лигу чемпионата СССР (1978, 1988). Играл под № 23 (1975, 1976), № 19 (1977), № 18 (1977, 1978, 1980—1988).
- Владимир Дурдин — Мастер спорта СССР, в сезонах 1975, 1976 провел за «Шинник» 65 матчей, забросил 12 шайб, набрал 39 минут штрафа. Играл под № 19. Под сводами «Арены Омск» висит именной свитер Владимира Дурдина.
- Игорь Дякив — Мастер спорта (1992), Бронзовый призёр чемпионата страны 1996 года. Третий призёр Континентального Кубка 1999 года. Занимает 15-е место по количеству проведенных матчей (482) за всю историю «Авангарда». Лучший бомбардир «Авангарда» в чемпионате 1995 года — 45 (13+32) очков. Всего в чемпионатах нашей страны сыграл 842 матча, забросил 153 шайбы.
- Владимир Еловиков — Мастер спорта СССР (1992), чемпион Европы среди юниоров 1984 г., бронзовый призёр чемпионата мира среди молодёжи 1985 г. Победитель Всемирной Универсиады (1989) в составе студенческой сборной СССР. Бронзовый призёр чемпионата СССР 1985 года. Чемпион ВЕХЛ. Четырёхкратный чемпион Украины. В сезонах 1983, 1988—1993 провел за «Авангард» 333 матча, забросил 83 шайбы. По итогам чемпионата 1992 стал лучшим снайпером команды, забросив 19 шайб. Играл под № 10 (1983), № 23 и 33 (1988—1993).
- Игорь Жилинский — Чемпион Европы среди юношей, победитель и серебряный призёр Всемирной Универсиады в 1989 и 1991.
- Фёдор Жуков — Бронзовый призёр чемпионата РСФСР 1971 года. Играл за «Каучук» («Аэрофлот», Омск, 1965—1972, провел более 100 матчей)
- Сергей Жеребцов — Мастер спорта. Чемпион МХЛ 1994 года, серебряный призер 1995 года, бронзовый призер 1996 года. В сезонах 1988—1993, 1996—1999 провел за «Авангард» 337 матчей, забросил 29 шайб.
- Борис Лукьянчиков — Один из «пионеров» хоккея в Омске. Играл на позиции защитника в первом составе команды в чемпионате РСФСР 1950 года.
- Виктор Ляпин — В сезонах 1966, 1967 сыграл за омский «Аэрофлот» 40 матчей, забросил одну шайбу, набрал 14 минут штрафа. Играл под № 17 (1966), № 2 (1967).
- Анатолий Мыкало — Бронзовый призёр чемпионата РСФСР 1971 года., Чемпион РСФСР 1973 года., Обладатель приза газеты «Отечественный фронт» (Болгария, 1979). Занимает 5-е место в списке всех снайперов команды за всю историю (196 шайб).
- Анатолий Новицкий — В сезонах 1981, 1986—1988 сыграл за «Авангард» 149 матчей, забросил 30 шайб. Играл под № 8 (1981), № 15 (1986—1988). Играл на первенство города за «Шинник». В последние годы играет в ЛХЛ города Омска.
- Александр Нестеров — Мастер спорта международного класса. Чемпион МХЛ 1994 и 1996.
- Станислав Первушин — Чемпион РСФСР 1969 года в составе «Локомотива», 1973 года в составе «Химика».
- Евгений Пиунов — чемпион РСФСР 1969 года. В сезонах 1966—1968, 1970 провел за наш клуб 89 матчей, забросил 16 шайб.
- Борис Разборов — играл за омский «Спартак» в первом составе в чемпионате СССР в сезонах 1956, 1957.
- Эдуард Рассказов — чемпион РСФСР 1959 г. Мастер спорта (1964). Играл в первом составе омского «Спартака» в чемпионате СССР 1955-56. В сезонах 1956—1960, 1963, 1964 провел за «Спартак» и «Аэрофлот» около 150 игр, забросил 62 шайбы.
- Станислав Рубан — чемпион РСФСР 1973 г. В сезонах 1970—1980 провел за омские команды «Каучук», «Химик», «Шинник» около 400 матчей, забросил 114 шайб
- Юрий Рычков — играл за «Шинник» («Каучук», Омск, 1970, 1971, 1974—1976, 1978, 1979, провел около 300 матчей, забросил 75 шайб).
- Валерий Сермяжко — чемпион РСФСР 1959 г.
- Александр Селиванов — Чемпион РСФСР 1973 года. Лучший бомбардир «Шинника» в чемпионате 1979 года. Играл за команды «Локомотив» (Омск, 1971, 1972, забросил 14 шайб), «Авангард» («Химик», «Шинник, Омск, 1973, 1974, 1978—1980, 1984, провел 290 матчей, забросил 98 шайб)
- Анатолий Хозяинов — В сезонах 1962—1964, 1968—1970 провел за наш клуб 150 матчей, забросил 36 шайб. Играл под № 15 (1963), № 9 (1964, 1968, 1969).
- Игорь Черкашин — бронзовый призёр первенства РСФСР 1971 года. Играл за „Каучук“ („Аэрофлот“, Омск, 1966—1972, провел около 270 матчей, забросил 88 шайб).
- Александр Фролов — лучший снайпер команды среди защитников 1984 — 8 шайб. В сезонах 1976—1980, 1982—1984 провел за „Шинник“ и „Авангард“ 381 матч, забросил 49 шайб. Обладатель приза газеты „Отечественный фронт“ (Болгария, 1979), лучший защитник этого турнира. Играл под № 5 (1976—1980), № 27 (1982—1984).
- Юрий Панов — чемпион МХЛ 1994 г., Серебряный призёр 1993, 1995 гг. Серебряный призёр 2001 г. Чемпион России 2004.Бронзовый призёр Континентального Кубка сезона 1998/99 года. Обладатель Кубка европейских чемпионов 2005 года. В сезонах 1987—1992, 1996—2005 провел за „Авангард“ 718 матчей, забросил 73 шайбы, сделал 86 передач, набрал 598 минут штрафа. Занимает второе место по количеству сыгранных матчей за „Авангард“ за всю историю.
- Евгений Шастин — мастер спорта международного класса, Победитель турнира второй лиги Восточной зоны 1978 года. Чемпион мира 1980 года среди молодёжи, Обладатель Кубка Европейских чемпионов 1990 года. Серебряный призёр чемпионата СССР (1990). В сезонах 1978—1980, 1993, 1995 провел за „Шинник“ и „Авангард“ 215 матчей, забросил 80 шайб.
- Сергей Елаков — мастер спорта международного класса. Победитель Всемирной Универсиады (1989) и второй призёр (1991) в составе студенческой сборной СССР. Победитель турнира приз „Известий“ в составе олимпийской сборной России (1992). Третий призёр Континентального Кубка 1999 года. Обладатель Кубка мира 2004 года среди ветеранов в составе тюменского „Газовика“ в категории „35+“. В сезонах 1982, 1988—1990, 1992, 1993, 1995, 1996, 1999 гг. провел за „Авангард“ 371 матч, забросил 129 шайб, сделал 189 передач, набрал 135 минуты штрафа. Лучший бомбардир Авангарда» сезонов 1988, 1992, 1993 годов. В высшем дивизионе провел 269 игр, забросил 76 шайб, сделал 115 передач, набрал 119 минут штрафа. Всего в чемпионатах разных лиг провел 881 матч, забросил 320 шайб.
- Олег Лысак — в сезонах 1988, 1989 провел за «Авангард» 8 матчей, забросил одну шайбу. Шайбу за «Авангард» забросил в 15 лет, что является рекордом клуба.
- Николай Мариненко — мастер спорта. Бронзовый призёр чемпионата МХЛ 1996 года. Занимает 3-е место в списке всех снайперов команды за всю историю (231 шайба).В сезонах 1981, 1984, 1985, 1989, 1990, 1995 – 1997 провел за «Шинник» и «Авангард» 332 матча, забросил 231 шайбу.
- Егор Шастин — мастер спорта. Серебряный призёр юниорского чемпионата мира в составе сборной России (2000), Лучший форвард, лучший бомбардир, лучший снайпер юниорского чемпионата мира в составе сборной России (2000), Вице-чемпион России в составе «Авангарда» (2001). В сезонах 1999—2002, 2005 провел за «Авангард» 128 игр, забросил 12 шайб, сделал 22 передачи.
- Александр Свитов — серебряный призёр юниорского чемпионата мира 2000 г., чемпион мира среди молодёжи 2002 г., чемпион мира 2012 г. В сезонах 1999—2002, 2006, 2008—2010 провел за «Авангард» 270 игр, забросил 48 шайб, сделал 57 передач, набрал 740 минут штрафа. Играл под № 15.
- Андрей Таратухин — Мастер спорта международного класса. чемпион мира среди юниоров 2001 г., чемпион мира среди молодёжи 2002, 2003 гг. Чемпион России 2008 и 2011 годов, бронзовый призёр 2010 года. В сезонах 2000, 2003, 2004, 2013 провел за «Авангард» 94 матча, забросил три шайбы.
- Александр Горелов — бронзовый призёр юниорского чемпионата мира 2003 г.
- Константин Баранов — Чемпион России сезона 2003/2004 в составе омского «Авангарда». Чемпион Белоруссии 2012 года. Вице-чемпион Белоруссии 2013 года.
- Денис Куляш — выиграл Еврохоккейтур 2006 г. Обладатель Кубка Европейских Чемпионов (2006). Победитель турниров «Кубок Росно» 2004/05 и 2005/06, турнира Шведские хоккейные игры 2005/06, Кубка «Карьялы» 2008/09, Кубка Первого канала 2008/09. В сезонах 2010, 2011, 2014 провел за «Авангард» 122 матча, забросил 26 шайб, сделал 30 передач, набрал 124 минуты штрафа и показатель полезности «+3».
- Никита Никитин — Заслуженный мастер спорта России (2012), Обладатель Кубка европейских чемпионов (2005), серебряный призёр чемпионата мира среди молодёжи 2006 г, серебряный призёр Континентального Кубка 2007 года, чемпион мира 2012 г., Серебряный призёр чемпионата России 2006 года, бронзовый призёр 2007 года. В матчах первенств России за время выступлений за ДЮСШ «Авангард» провел 75 матчей, забросил 4 шайбы, сделал 10 передач, набрал 82 минуты штрафа. За «Авангард» в сезонах 2005—2010, 2013 провел 338 матчей, забросил 17 шайб, сделал 69 передач, набрал 278 минут штрафа.
- Сергей Пайор — Бронзовый призёр Континентального Кубка 2007 года. В сезонах 2004, 2007 провел за «Авангард» 24 матча, забросил три шайбы, набрал 24 минуты штрафа. Играл под № 14, 34.
- Егор Аверин — Чемпион России 2003, серебряный призёр 2004 г., бронзовый призёр 2006 г. среди юношей. чемпион мира среди юниоров 2007 г. Бронзовый призёр чемпионата России 2007 года. Серебряный призёр Континентальной хоккейной лиги в сезоне 2011/12.
- Станислав Калашников — серебряный призёр юниорского чемпионата мира 2009 г. Чемпион МХЛ 2012 года. Обладатель Кубка Харламова 2013 года. В сезоне 2013 провел за «Авангард» 20 матчей, набрал 4 минуты штрафа и показатель полезности «-3». Играл под № 47.
- Евгений Орлов — Обладатель Кубка Харламова (2012).
- Никита Пивцакин — серебряный призёр юниорского чемпионата мира 2009 г., чемпион мира по хоккею среди молодёжных команд 2011, Серебряный призёр чемпионата России 2016 года. В сезонах 2009—2015 провел за «Авангард» 290 игр, забросил 13 шайб, сделал 37 передач, набрал 139 минут штрафа и показатель полезности «+23»).
- Сергей Калинин — Заслуженный мастер спорта (2014). Серебряный призёр чемпионата России 2012 года. Обладатель Кубка Континента 2011 года. Обладатель Кубка Восточной конференции 2012 года. чемпион мира по хоккею среди молодёжных команд 2011, чемпион мира 2014. В МХЛ 67 игр, 16 шайб, 27 передач, 54 минуты штрафа. В КХЛ 188 игр, 22 шайбы, 27 передач, 78 минут штрафа. Всего за карьеру в различных лигах сыграл 319 матчей, забросил 50 шайб, сделал 67 передач, набрал 183 минуты штрафа.
Достижения игроков
Достижения в сборных командах
- В 2000 году серебряными призёрами чемпионата мира среди юниоров стали Александр Свитов и Егор Шастин.
- В 2001 году чемпионами мира среди юниоров стали Кирилл Кольцов, Александр Пережогин, Александр Головин, Андрей Таратухин, Станислав Чистов.
- В 2002 году вице-чемпионами мира стали Дмитрий Рябыкин, Александр Прокопьев, Дмитрий Затонский, Максим Сушинский и Алексей Кознев; чемпионами мира среди молодёжи стали Александр Пережогин, Александр Свитов, Андрей Таратухин и Станислав Чистов.
- В 2003 году чемпионами мира среди молодёжи становились Кирилл Кольцов, Александр Пережогин, Андрей Таратухин, бронзовым призёром юниорского чемпионата мира стал Александр Горелов.
- В 2005 году в составе сборной Чехии стал чемпионом мира Яромир Ягр, бронзовыми призёрами чемпионата мира стали Максим Соколов и Сергей Гусев.
- В 2006 году серебряным призёром чемпионата мира среди молодёжи стал Никита Никитин.
- В 2007 году серебряным призёром чемпионата мира среди молодёжи стал Алексей Черепанов, чемпионами мира среди юниоров стали Алексей Черепанов и Егор Аверин.
- В 2008 году бронзовым призёром чемпионата мира среди молодёжи стали Евгений Курбатов и Алексей Черепанов, серебряным призёром чемпионата мира среди юниоров стал Эдуард Рейзвих.
- В 2009 году в составе сборной России стали чемпионами мира Антон Курьянов и Александр Пережогин, серебряными призёрами чемпионата мира среди юниоров стали Станислав Калашников и Никита Пивцакин.
- В 2010 году в составе сборной Чехии стали чемпионами мира Яромир Ягр, Роман Червенка и Якуб Клепиш.
- В 2011 году в составе молодёжной сборной России стали чемпионами мира Никита Пивцакин и Сергей Калинин.
- В 2011 году в составе сборной Чехии стали бронзовыми призёрами чемпионата мира Яромир Ягр, Роман Червенка, Петр Вампола и Мартин Шкоула.
- В 2012 году году чемпионами мира стали: Александр Попов, Александр Пережогин, Александр Свитов, Никита Никитин.
- В 2013 году в составе молодёжной сборной России стал бронзовым призёром чемпионата мира Евгений Мозер.
- В 2014 году году чемпионами мира стали: Сергей Калинин, Сергей Широков.
- В 2015 году году серебряными призёрами чемпионата мира стали: Константин Барулин, Сергей Широков.
- В 2016 году году бронзовым призёром чемпионата мира стал: Сергей Калинин.
Лучшие игроки
В разные годы сильнейшими игроками команды были:[2]
- вратари: Николай Кокшаров, Виктор Иванов, Фёдор Жуков, Владимир Лукин, Валерий Голдобин, Сергей Храмцов, Александр Вьюхин, Максим Соколов, Карри Рамо,Доминик Фурх.
- защитники: Анатолий Комаров, Юрий Костицын, Владимир Мурашов, Виктор Блинов, Юрий Шаталов, Валерий Харитоненко, Виктор Чибирев, Юрий Рычков, Петр Галкин, Александр Фролов, Виктор Архипов, Сергей Гуров, Владимир Капуловский, Сергей Коробкин, Олег Угольников, Дмитрий Пархоменко, Константин Маслюков, Юрий Панов, Игорь Никитин, Дмитрий Рябыкин, Кирилл Кольцов, Илья Бякин, Олег Твердовский, Никита Пивцакин, Мартин Шкоула.
- нападающие: Георгий Быков, Владимир Кукушкин, Рудольф Документов, Юрий Андреев, Альберт Данилов, Валерий Сермяжко, Эдуард Рассказов, Виктор Шевелев, Виктор Литвинов, Владимир Шитик, Григорий Бердышев, Игорь Черкашин, Борис Немчинов, Анатолий Мыкало, Станислав Рубан, Владимир Дурдин, Николай Зырянов, Рим Мендубаев, Рашид Аминаев, Михаил Дурдин, Юрий Горбунов, Алексей Голубятников, Виктор Граф, Владимир Еловиков, Евгений Шастин, Игорь Дякив, Сергей Бердников, Игорь Жилинский, Сергей Елаков, Эдуард Поляков, Николай Мариненко, Юрий Кузнецов, Олег Кряжев, Андрей Субботин, Равиль Якубов, Дмитрий Затонский, Павел Патера, Александр Прокопьев, Максим Сушинский, Яромир Ягр, Алексей Черепанов, Алексей Калюжный, Артём Чубаров, Антон Курьянов, Александр Попов, Роман Червенка, Сергей Калинин, Александр Пережогин.
Участие в Матче звёзд КХЛ
В разные годы в Матче звёзд КХЛ принимали участие: в 2009 г. — Яромир Ягр, Якуб Клепиш;[14] в 2010 г. — Карри Рамо, Лассе Кукконен, Антон Бабчук, Яромир Ягр;[15] в 2011 г. — Денис Куляш, Мартин Шкоула, Роман Червенка,[16] Яромир Ягр; в 2012 г. — Алексей Калюжный, Роман Червенка, Александр Фролов, в 2013 г. — Антон Белов, Томаш Заборски, Александр Пережогин.[17], в 2014 г. — Денис Куляш, Александр Попов, в 2015 г. — Эрик Густафссон, Денис Паршин, в 2016 г. — Владимир Соботка.
Разное
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить на соответствие критериям энциклопедичности. Возможно, содержание этой статьи или раздела представляет собой произвольный набор слабо связанных фактов, инструкцию, каталог или малозначимую информацию новостного характера. Пожалуйста, улучшите её в соответствии с правилами написания статей. На странице обсуждения могут быть подробности.
|
- С сезона 2007/2008 издаётся миниатюрная книга «ХК „Авангард“ (Омская область)», в которую включены портреты игроков, тренерского состава, администрации клуба. Формат издания 30×32 мм.
- В последние годы все домашние и большую часть гостевых игр «Авангарда» в прямом эфире показывает омский «12 канал».
- Контролирующий владелец клуба с лета 2012 года — ОАО «Газпром нефть». Финансирование по линии структур, связанных с «Газпромом», в сезоне 2012—2013 будет увеличено в 2,5 раза и достигнет одного миллиарда рублей.[18]
- В рейтинге Hockey Archives[19] занимал третье место среди европейских клубов сезона 2010/11, годом позже — четвёртое.[1]
- С 1994 года на омском телевидении выходит программа «Овертайм», посвящённая «Авангарду».[20] Она была создана продюсером Аркадием Алексеевым и режиссёром Александром Костяковым, с 1995 года бессменным ведущим программы стал Андрей Блохин. Программа отмечена Федерацией хоккея России дипломом I степени за лучшее освещение и пропаганду на телевидении хоккея в России, программа становилась лауреатом всероссийского фестиваля «Вся Россия» (г. Москва), на телевизионном фестивале в городе Сургуте присужден приз «Лучшая спортивная программа года».[21]
Молодёжная команда
Напишите отзыв о статье "Авангард (хоккейный клуб)"
Примечания
- ↑ 1 2 [hockey365.celeonet.fr/hockeyarchives/eur2011.htm European ice hockey club rankings / 2010-11]
- ↑ 1 2 Хоккейный клуб «Авангард». 60 хоккейных лет. Справочник. Омск, 2010. С.9
- ↑ [www.hawk.ru/hs_ohockey80_89.php История Омского хокеея]
- ↑ Книга «Авангард-чемпион!»
- ↑ [hawk.ru/news/14225/ ХК «Авангард»]
- ↑ [www.hawk.ru/news/19740/ Побьет ли Фурх рекорд Вьюхина? «Сухие» матчи «Авангарда»: прошлое и настоящее]
- ↑ [hawk.ru/news/14225/ Попов 900 матчей за «Авангард»]
- ↑ [www.hawk.ru/hs_about.php Хоккейный клуб АВАНГАРД — Омская область]
- ↑ [archive.is/bRv9 Они возглавляли команду]
- ↑ [nb-media.ru/sport/1429/ NB-Media: «Ястребу» 12 лет. Полёт нормальный. / 08.12.10 // NB Особое внимание / Омское региональное информационное агентство]
- ↑ [www.hawk.ru/news_view.php?id=459&nt=0 Хоккейный клуб АВАНГАРД — Омская область]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=TxowGg86hig Астра - "Авангард", вперед!].
- ↑ Хоккейный клуб «Авангард». 60 хоккейных лет. Справочник. Омск, 2010. С.7-8
- ↑ [www.khlallstar.com/history/2009/ Матч Звезд КХЛ — официальный сайт]
- ↑ [www.khlallstar.com/history/2010/ Матч Звезд КХЛ — официальный сайт]
- ↑ [www.khlallstar.com/history/2011/ Матч Звезд КХЛ — официальный сайт]
- ↑ [www.khlallstar.com/composition/teams/ Матч Звезд КХЛ — официальный сайт]
- ↑ [hawk.ru/news_view.php?id=291&nt=0 Хоккейный клуб АВАНГАРД — Омская область]
- ↑ [www.passionhockey.com/ Hockey Archives — informations, actu sur le hockey sur glace français, européen, international]
- ↑ [pro-tv.info/overtime/ Телепередача «Овертайм»]
- ↑ [omsk.sibnovosti.ru/society/81372-nazvany-luchshie-omskie-teleprogrammy Названы лучшие омские телепрограммы]
Ссылки
- [www.hawk.ru/ Официальный сайт ХК «Авангард»]
- [bloodyhawks.ru/ Bloodyhawks — сайт фанатов ХК «Авангард»]
Литература
- Хоккейный клуб «Авангард». 60 хоккейных лет. Справочник. — Омск: Ютон, 2010. — 206 с.
- От «Спартака» до «Авангарда» / Автор-составитель: С. А. Галайдо. — Омск, 1994. — 119 с.
Хоккейный клуб «Авангард» — текущий состав
|
|---|
|
5 Анелёв • 6 Васильев • 9 Рой • 13 Лемтюгов • 15 Кучерявенко • 16 Пестушко • 17 Соботка • 19 Юньков • 21 Пьянов • 23 Глухов • 26 Густафссон • 27 Паршин • 32 Лаута • 33 Фурх (В) • 37 Пережогин • 38 Зубов • 44 Кулик • 45 Кутейкин • 55 Мартынов • 60 Лисов • 62 Хохряков • 66 Михеев • 71 Бурдасов • 72 Костин (В) • 73 Фищенко • 74 Шилин (В) • 80 Мальцев • 82 Медведев • 86 Никитин • 93 Файзуллин • Тренер: Фёдор Канарейкин |
| Тренеры хоккейного клуба «Авангард»
|
|---|
|
Базанов (1950—1951) • Кукушкин (1955—1958) • Скибинский (1958—1960) • Кукушкин (1960—1962) • Прилепский (1962—1963) • Мурашов (1963) • Зайцев (1963—1964) • Кокшаров (1964—1966) • Дзеярский (1966—1967) • Скибинский (1967—1969) • Бабич (1969—1970) • Крачевский (1970—1974) • Романенко (1974—1976) • Судат (1976—1983) • Щукин (1983) • Тычкин (1983—1987) • Киселёв (1987—1998) • Голубович (1998—2000) • Цыгуров (2000—2002) • Глинка (2002—2003) • Герсонский (2003) • Белоусов (2003—2007) • Герсонский (2007—2008) • Никитин (2008) • Флеминг (2008—2009) • Никитин (2009—2010) • Сумманен (2010—2011) • Чада (2011) • Сумманен (2011—2012) • Матикайнен (2012—2013) • Ржига (2013—2014) • Корноухов (2014) • Сумманен (2014—2015) • Корноухов (2015—2016) • Канарейкин (2016—н.в.) |
</div>
| ||||||||||
| ||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Авангард (хоккейный клуб)
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……
Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая.
С дворовыми он не любил иметь никакого дела, называл их дармоедами и, как все говорили, распустил и избаловал их; когда надо было сделать какое нибудь распоряжение насчет дворового, в особенности когда надо было наказывать, он бывал в нерешительности и советовался со всеми в доме; только когда возможно было отдать в солдаты вместо мужика дворового, он делал это без малейшего колебания. Во всех же распоряжениях, касавшихся мужиков, он никогда не испытывал ни малейшего сомнения. Всякое распоряжение его – он это знал – будет одобрено всеми против одного или нескольких.
Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека потому только, что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека потому, что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и чего не должно; но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он часто говаривал с досадой о какой нибудь неудаче или беспорядке: «С нашим русским народом», – и воображал себе, что он терпеть не может мужика.
Но он всеми силами души любил этот наш русский народ и его быт и потому только понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, которые приносили хорошие результаты.
Графиня Марья ревновала своего мужа к этой любви его и жалела, что не могла в ней участвовать, но не могла понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром. Она не могла понять, отчего он бывал так особенно оживлен и счастлив, когда он, встав на заре и проведя все утро в поле или на гумне, возвращался к ее чаю с посева, покоса или уборки. Она не понимала, чем он восхищался, рассказывая с восторгом про богатого хозяйственного мужика Матвея Ермишина, который всю ночь с семьей возил снопы, и еще ни у кого ничего не было убрано, а у него уже стояли одонья. Она не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горчавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: «Ну еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне».
Еще менее могла она понять, почему он, с его добрым сердцем, с его всегдашнею готовностью предупредить ее желания, приходил почти в отчаяние, когда она передавала ему просьбы каких нибудь баб или мужиков, обращавшихся к ней, чтобы освободить их от работ, почему он, добрый Nicolas, упорно отказывал ей, сердито прося ее не вмешиваться не в свое дело. Она чувствовала, что у него был особый мир, страстно им любимый, с какими то законами, которых она не понимала.
Когда она иногда, стараясь понять его, говорила ему о его заслуге, состоящей в том, что он делает добро своих подданных, он сердился и отвечал: «Вот уж нисколько: никогда и в голову мне не приходит; и для их блага вот чего не сделаю. Все это поэзия и бабьи сказки, – все это благо ближнего. Мне нужно, чтобы наши дети не пошли по миру; мне надо устроить наше состояние, пока я жив; вот и все. Для этого нужен порядок, нужна строгость… Вот что!» – говорил он, сжимая свой сангвинический кулак. «И справедливость, разумеется, – прибавлял он, – потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает».
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что нибудь для других, для добродетели, – все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. «Хозяин был… Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово – хозяин!»
Одно, что мучило Николая по отношению к его хозяйничанию, это была его вспыльчивость в соединении с старой гусарской привычкой давать волю рукам. В первое время он не видел в этом ничего предосудительного, но на второй год своей женитьбы его взгляд на такого рода расправы вдруг изменился.
Однажды летом из Богучарова был вызван староста, заменивший умершего Дрона, обвиняемый в разных мошенничествах и неисправностях. Николай вышел к нему на крыльцо, и с первых ответов старосты в сенях послышались крики и удары. Вернувшись к завтраку домой, Николай подошел к жене, сидевшей с низко опущенной над пяльцами головой, и стал рассказывать ей, по обыкновению, все то, что занимало его в это утро, и между прочим и про богучаровского старосту. Графиня Марья, краснея, бледнея и поджимая губы, сидела все так же, опустив голову, и ничего не отвечала на слова мужа.
– Эдакой наглый мерзавец, – говорил он, горячась при одном воспоминании. – Ну, сказал бы он мне, что был пьян, не видал… Да что с тобой, Мари? – вдруг спросил он.
Графиня Марья подняла голову, хотела что то сказать, но опять поспешно потупилась и собрала губы.
– Что ты? что с тобой, дружок мой?..
Некрасивая графиня Марья всегда хорошела, когда плакала. Она никогда не плакала от боли или досады, но всегда от грусти и жалости. И когда она плакала, лучистые глаза ее приобретали неотразимую прелесть.
Как только Николай взял ее за руку, она не в силах была удержаться и заплакала.
– Nicolas, я видела… он виноват, но ты, зачем ты! Nicolas!.. – И она закрыла лицо руками.
Николай замолчал, багрово покраснел и, отойдя от нее, молча стал ходить по комнате. Он понял, о чем она плакала; но вдруг он не мог в душе своей согласиться с ней, что то, с чем он сжился с детства, что он считал самым обыкновенным, – было дурно.
«Любезности это, бабьи сказки, или она права?» – спрашивал он сам себя. Не решив сам с собою этого вопроса, он еще раз взглянул на ее страдающее и любящее лицо и вдруг понял, что она была права, а он давно уже виноват сам перед собою.
– Мари, – сказал он тихо, подойдя к ней, – этого больше не будет никогда; даю тебе слово. Никогда, – повторил он дрогнувшим голосом, как мальчик, который просит прощения.
Слезы еще чаще полились из глаз графини. Она взяла руку мужа и поцеловала ее.
– Nicolas, когда ты разбил камэ? – чтобы переменить разговор, сказала она, разглядывая его руку, на которой был перстень с головой Лаокоона.
– Нынче; все то же. Ах, Мари, не напоминай мне об этом. – Он опять вспыхнул. – Даю тебе честное слово, что этого больше не будет. И пусть это будет мне память навсегда, – сказал он, указывая на разбитый перстень.
С тех пор, как только при объяснениях со старостами и приказчиками кровь бросалась ему в лицо и руки начинали сжиматься в кулаки, Николай вертел разбитый перстень на пальце и опускал глаза перед человеком, рассердившим его. Однако же раза два в год он забывался и тогда, придя к жене, признавался и опять давал обещание, что уже теперь это было последний раз.
– Мари, ты, верно, меня презираешь? – говорил он ей. – Я стою этого.
– Ты уйди, уйди поскорее, ежели чувствуешь себя не в силах удержаться, – с грустью говорила графиня Марья, стараясь утешить мужа.
В дворянском обществе губернии Николай был уважаем, но не любим. Дворянские интересы не занимали его. И за это то одни считали его гордым, другие – глупым человеком. Все время его летом, с весеннего посева и до уборки, проходило в занятиях по хозяйству. Осенью он с тою же деловою серьезностию, с которою занимался хозяйством, предавался охоте, уходя на месяц и на два в отъезд с своей охотой. Зимой он ездил по другим деревням и занимался чтением. Чтение его составляли книги преимущественно исторические, выписывавшиеся им ежегодно на известную сумму. Он составлял себе, как говорил, серьезную библиотеку и за правило поставлял прочитывать все те книги, которые он покупал. Он с значительным видом сиживал в кабинете за этим чтением, сперва возложенным на себя как обязанность, а потом сделавшимся привычным занятием, доставлявшим ему особого рода удовольствие и сознание того, что он занят серьезным делом. За исключением поездок по делам, бо льшую часть времени зимой он проводил дома, сживаясь с семьей и входя в мелкие отношения между матерью и детьми. С женой он сходился все ближе и ближе, с каждым днем открывая в ней новые душевные сокровища.
Соня со времени женитьбы Николая жила в его доме. Еще перед своей женитьбой Николай, обвиняя себя и хваля ее, рассказал своей невесте все, что было между ним и Соней. Он просил княжну Марью быть ласковой и доброй с его кузиной. Графиня Марья чувствовала вполне вину своего мужа; чувствовала и свою вину перед Соней; думала, что ее состояние имело влияние на выбор Николая, не могла ни в чем упрекнуть Соню, желала любить ее; но не только не любила, а часто находила против нее в своей душе злые чувства и не могла преодолеть их.
Однажды она разговорилась с другом своим Наташей о Соне и о своей к ней несправедливости.
– Знаешь что, – сказала Наташа, – вот ты много читала Евангелие; там есть одно место прямо о Соне.
– Что? – с удивлением спросила графиня Марья.
– «Имущему дастся, а у неимущего отнимется», помнишь? Она – неимущий: за что? не знаю; в ней нет, может быть, эгоизма, – я не знаю, но у нее отнимется, и все отнялось. Мне ее ужасно жалко иногда; я ужасно желала прежде, чтобы Nicolas женился на ней; но я всегда как бы предчувствовала, что этого не будет. Она пустоцвет, знаешь, как на клубнике? Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствует этого, как чувствовали бы мы.
И несмотря на то, что графиня Марья толковала Наташе, что эти слова Евангелия надо понимать иначе, – глядя на Соню, она соглашалась с объяснением, данным Наташей. Действительно, казалось, что Соня не тяготится своим положением и совершенно примирилась с своим назначением пустоцвета. Она дорожила, казалось, не столько людьми, сколько всей семьей. Она, как кошка, прижилась не к людям, а к дому. Она ухаживала за старой графиней, ласкала и баловала детей, всегда была готова оказать те мелкие услуги, на которые она была способна; но все это принималось невольно с слишком слабою благодарностию…
Усадьба Лысых Гор была вновь отстроена, но уже не на ту ногу, на которой она была при покойном князе.
Постройки, начатые во времена нужды, были более чем просты. Огромный дом, на старом каменном фундаменте, был деревянный, оштукатуренный только снутри. Большой поместительный дом с некрашеным дощатым полом был меблирован самыми простыми жесткими диванами и креслами, столами и стульями из своих берез и работы своих столяров. Дом был поместителен, с комнатами для дворни и отделениями для приезжих. Родные Ростовых и Болконских иногда съезжались гостить в Лысые Горы семьями, на своих шестнадцати лошадях, с десятками слуг, и жили месяцами. Кроме того, четыре раза в год, в именины и рожденья хозяев, съезжалось до ста человек гостей на один два дня. Остальное время года шла ненарушимо правильная жизнь с обычными занятиями, чаями, завтраками, обедами, ужинами из домашней провизии.
Выл канун зимнего Николина дня, 5 е декабря 1820 года. В этот год Наташа с детьми и мужем с начала осени гостила у брата. Пьер был в Петербурге, куда он поехал по своим особенным делам, как он говорил, на три недели, и где он теперь проживал уже седьмую. Его ждали каждую минуту.
5 го декабря, кроме семейства Безуховых, у Ростовых гостил еще старый друг Николая, отставной генерал Василий Федорович Денисов.
6 го числа, в день торжества, в который съедутся гости, Николай знал, что ему придется снять бешмет, надеть сюртук и с узкими носками узкие сапоги и ехать в новую построенную им церковь, а потом принимать поздравления и предлагать закуски и говорить о дворянских выборах и урожае; но канун дня он еще считал себя вправе провести обычно. До обеда Николай поверил счеты бурмистра из рязанской деревни, по именью племянника жены, написал два письма по делам и прошелся на гумно, скотный и конный дворы. Приняв меры против ожидаемого на завтра общего пьянства по случаю престольного праздника, он пришел к обеду и, не успев с глазу на глаз переговорить с женою, сел за длинный стол в двадцать приборов, за который собрались все домашние. За столом были мать, жившая при ней старушка Белова, жена, трое детей, гувернантка, гувернер, племянник с своим гувернером, Соня, Денисов, Наташа, ее трое детей, их гувернантка и старичок Михаил Иваныч, архитектор князя, живший в Лысых Горах на покое.
Графиня Марья сидела на противоположном конце стола. Как только муж сел на свое место, по тому жесту, с которым он, сняв салфетку, быстро передвинул стоявшие перед ним стакан и рюмку, графиня Марья решила, что он не в духе, как это иногда с ним бывает, в особенности перед супом и когда он прямо с хозяйства придет к обеду. Графиня Марья знала очень хорошо это его настроение, и, когда она сама была в хорошем расположении, она спокойно ожидала, пока он поест супу, и тогда уже начинала говорить с ним и заставляла его признаваться, что он без причины был не в духе; но нынче она совершенно забыла это свое наблюдение; ей стало больно, что он без причины на нее сердится, и она почувствовала себя несчастной. Она спросила его, где он был. Он отвечал. Она еще спросила, все ли в порядке по хозяйству. Он неприятно поморщился от ее ненатурального тона и поспешно ответил.
«Так я не ошибалась, – подумала графиня Марья, – и за что он на меня сердится?» В тоне, которым он отвечал ей, графиня Марья слышала недоброжелательство к себе и желание прекратить разговор. Она чувствовала, что ее слова были неестественны; но она не могла удержаться, чтобы не сделать еще несколько вопросов.
Разговор за обедом благодаря Денисову скоро сделался общим и оживленным, и графиня Марья не говорила с мужем. Когда вышли из за стола и пришли благодарить старую графиню, графиня Марья поцеловала, подставляя свою руку, мужа и спросила, за что он на нее сердится.
– У тебя всегда странные мысли; и не думал сердиться, – сказал он.
Но слово всегда отвечало графине Марье: да, сержусь и не хочу сказать.
Николай жил с своей женой так хорошо, что даже Соня и старая графиня, желавшие из ревности несогласия между ними, не могли найти предлога для упрека; но и между ними бывали минуты враждебности. Иногда, именно после самых счастливых периодов, на них находило вдруг чувство отчужденности и враждебности; это чувство являлось чаще всего во времена беременности графини Марьи. Теперь она находилась в этом периоде.
– Ну, messieurs et mesdames, – сказал Николай громко и как бы весело (графине Марье казалось, что это нарочно, чтобы ее оскорбить), – я с шести часов на ногах. Завтра уж надо страдать, а нынче пойти отдохнуть. – И, не сказав больше ничего графине Марье, он ушел в маленькую диванную и лег на диван.
«Вот это всегда так, – думала графиня Марья. – Со всеми говорит, только не со мною. Вижу, вижу, что я ему противна. Особенно в этом положении». Она посмотрела на свой высокий живот и в зеркало на свое желто бледное, исхудавшее лицо с более, чем когда нибудь, большими глазами.
И все ей стало неприятно: и крик и хохот Денисова, и разговор Наташи, и в особенности тот взгляд, который на нее поспешно бросила Соня.
Соня всегда была первым предлогом, который избирала графиня Марья для своего раздражения.
Посидев с гостями и не понимая ничего из того, что они говорили, она потихоньку вышла и пошла в детскую.
Дети на стульях ехали в Москву и пригласили ее с собою. Она села, поиграла с ними, но мысль о муже и о беспричинной досаде его не переставая мучила ее. Она встала и пошла, с трудом ступая на цыпочки, в маленькую диванную.
«Может, он не спит; я объяснюсь с ним», – сказала она себе. Андрюша, старший мальчик, подражая ей, пошел за ней на цыпочках. Графиня Марья не заметила его.
– Chere Marie, il dort, je crois; il est si fatigue, [Мари, он спит, кажется; он устал.] – сказала (как казалось графине Марье везде ей встречавшаяся) Соня в большой диванной. – Андрюша не разбудил бы его.
Графиня Марья оглянулась, увидала за собой Андрюшу, почувствовала, что Соня права, и именно от этого вспыхнула и, видимо, с трудом удержалась от жесткого слова. Она ничего не сказала и, чтобы не послушаться ее, сделала знак рукой, чтобы Андрюша не шумел, а все таки шел за ней, и подошла к двери. Соня прошла в другую дверь. Из комнаты, в которой спал Николай, слышалось его ровное, знакомое жене до малейших оттенков дыхание. Она, слыша это дыхание, видела перед собой его гладкий красивый лоб, усы, все лицо, на которое она так часто подолгу глядела, когда он спал, в тишине ночи. Николай вдруг пошевелился и крякнул. И в то же мгновение Андрюша из за двери закричал:
– Папенька, маменька тут стоит.
Графиня Марья побледнела от испуга и стала делать знаки сыну. Он замолк, и с минуту продолжалось страшное для графини Марьи молчание. Она знала, как не любил Николай, чтобы его будили. Вдруг за дверью послышалось новое кряхтение, движение, и недовольный голос Николая сказал:
– Ни минуты не дадут покоя. Мари, ты? Зачем ты привела его сюда?
– Я подошла только посмотреть, я не видала… извини…
Николай прокашлялся и замолк. Графиня Марья отошла от двери и проводила сына в детскую. Через пять минут маленькая черноглазая трехлетняя Наташа, любимица отца, узнав от брата, что папенька спит в маленькой диванной, не замеченная матерью, побежала к отцу. Черноглазая девочка смело скрыпнула дверью, подошла энергическими шажками тупых ножек к дивану и, рассмотрев положение отца, спавшего к ней спиною, поднялась на цыпочки и поцеловала лежавшую под головой руку отца. Николай обернулся с умиленной улыбкой на лице.
– Наташа, Наташа! – слышался из двери испуганный шепот графини Марьи, – папенька спать хочет.
– Нет, мама, он не хочет спать, – с убедительностью отвечала маленькая Наташа, – он смеется.
Николай спустил ноги, поднялся и взял на руки дочь.
– Взойди, Маша, – сказал он жене. Графиня Марья вошла в комнату и села подле мужа.
– Я и не видала, как он за мной прибежал, – робко сказала она. – Я так…
Николай, держа одной рукой дочь, поглядел на жену и, заметив виноватое выражение ее лица, другой рукой обнял ее и поцеловал в волоса.
– Можно целовать мама ? – спросил он у Наташи.
Наташа застенчиво улыбнулась.
– Опять, – сказала она, с повелительным жестом указывая на то место, куда Николай поцеловал жену.
– Я не знаю, отчего ты думаешь, что я не в духе, – сказал Николай, отвечая на вопрос, который, он знал, был в душе его жены.
– Ты не можешь себе представить, как я бываю несчастна, одинока, когда ты такой. Мне все кажется…
– Мари, полно, глупости. Как тебе не совестно, – сказал он весело.
– Мне кажется, что ты не можешь любить меня, что я так дурна… и всегда… а теперь… в этом по…
– Ах, какая ты смешная! Не по хорошу мил, а по милу хорош. Это только Malvina и других любят за то, что они красивы; а жену разве я люблю? Я не люблю, а так, не знаю, как тебе сказать. Без тебя и когда вот так у нас какая то кошка пробежит, я как будто пропал и ничего не могу. Ну, что я люблю палец свой? Я не люблю, а попробуй, отрежь его…
– Нет, я не так, но я понимаю. Так ты на меня не сердишься?
– Ужасно сержусь, – сказал он, улыбаясь, и, встав и оправив волосы, стал ходить по комнате.
– Ты знаешь, Мари, о чем я думал? – начал он, теперь, когда примирение было сделано, тотчас же начиная думать вслух при жене. Он не спрашивал о том, готова ли она слушать его; ему все равно было. Мысль пришла ему, стало быть, и ей. И он рассказал ей свое намерении уговорить Пьера остаться с ними до весны.
Графиня Марья выслушала его, сделала замечания и начала в свою очередь думать вслух свои мысли. Ее мысли были о детях.
– Как женщина видна уже теперь, – сказала она по французски, указывая на Наташу. – Вы нас, женщин, упрекаете в нелогичности. Вот она – наша логика. Я говорю: папа хочет спать, а она говорит: нет, он смеется. И она права, – сказала графиня Марья, счастливо улыбаясь.
– Да, да! – И Николай, взяв на свою сильную руку дочь, высоко поднял ее, посадил на плечо, перехватив за ножки, и стал с ней ходить по комнате. У отца и у дочери были одинаково бессмысленно счастливые лица.
– А знаешь, ты, может быть, несправедлив. Ты слишком любишь эту, – шепотом по французски сказала графиня Марья.
– Да, но что ж делать?.. Я стараюсь не показать…
В это время в сенях и передней послышались звуки блока и шагов, похожих на звуки приезда.
– Кто то приехал.
– Я уверена, что Пьер. Я пойду узнаю, – сказала графиня Марья и вышла из комнаты.
В ее отсутствие Николай позволил себе галопом прокатить дочь вокруг комнаты. Запыхавшись, он быстро скинул смеющуюся девочку и прижал ее к груди. Его прыжки напомнили ему танцы, и он, глядя на детское круглое счастливое личико, думал о том, какою она будет, когда он начнет вывозить ее старичком и, как, бывало, покойник отец танцовывал с дочерью Данилу Купора, пройдется с нею мазурку.
– Он, он, Nicolas, – сказала через несколько минут графиня Марья, возвращаясь в комнату. – Теперь ожила наша Наташа. Надо было видеть ее восторг и как ему досталось сейчас же за то, что он просрочил. – Ну, пойдем скорее, пойдем! Расстаньтесь же наконец, – сказала она, улыбаясь, глядя на девочку, жавшуюся к отцу. Николай вышел, держа дочь за руку.
Графиня Марья осталась в диванной.
– Никогда, никогда не поверила бы, – прошептала она сама с собой, – что можно быть так счастливой. – Лицо ее просияло улыбкой; но в то же самое время она вздохнула, и тихая грусть выразилась в ее глубоком взгляде. Как будто, кроме того счастья, которое она испытывала, было другое, недостижимое в этой жизни счастье, о котором она невольно вспомнила в эту минуту.
Х
Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем), и очень редко, когда что нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила после замужества. И в те редкие минуты, когда прежний огонь зажигался в ее развившемся красивом теле, она бывала еще более привлекательна, чем прежде.
Со времени своего замужества Наташа жила с мужем в Москве, в Петербурге, и в подмосковной деревне, и у матери, то есть у Николая. В обществе молодую графиню Безухову видели мало, и те, которые видели, остались ею недовольны. Она не была ни мила, ни любезна. Наташа не то что любила уединение (она не знала, любила ли она или нет; ей даже казалось, что нет), но она, нося, рожая, кормя детей и принимая участие в каждой минуте жизни мужа, не могла удовлетворить этим потребностям иначе, как отказавшись от света. Все, знавшие Наташу до замужества, удивлялись происшедшей в ней перемене, как чему то необыкновенному. Одна старая графиня, материнским чутьем понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа, как она, не столько шутя, сколько взаправду, кричала в Отрадном, мать удивлялась удивлению людей, не понимавших Наташи, и повторяла, что она всегда знала, что Наташа будет примерной женой и матерью.
– Она только до крайности доводит свою любовь к мужу и детям, – говорила графиня, – так что это даже глупо.
Наташа не следовала тому золотому правилу, проповедоваемому умными людьми, в особенности французами, и состоящему в том, что девушка, выходя замуж, не должна опускаться, не должна бросать свои таланты, должна еще более, чем в девушках, заниматься своей внешностью, должна прельщать мужа так же, как она прежде прельщала не мужа. Наташа, напротив, бросила сразу все свои очарованья, из которых у ней было одно необычайно сильное – пение. Она оттого и бросила его, что это было сильное очарованье. Она, то что называют, опустилась. Наташа не заботилась ни о своих манерах, ни о деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных позах, ни о своем туалете, ни о том, чтобы не стеснять мужа своей требовательностью. Она делала все противное этим правилам. Она чувствовала, что те очарования, которые инстинкт ее научал употреблять прежде, теперь только были бы смешны в глазах ее мужа, которому она с первой минуты отдалась вся – то есть всей душой, не оставив ни одного уголка не открытым для него. Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее телом.
Взбивать локоны, надевать роброны и петь романсы, для того чтобы привлечь к себе своего мужа, показалось бы ей так же странным, как украшать себя для того, чтобы быть самой собою довольной. Украшать же себя для того, чтобы нравиться другим, – может быть, теперь это и было бы приятно ей, – она не знала, – но было совершенно некогда. Главная же причина, по которой она не занималась ни пением, ни туалетом, ни обдумыванием своих слов, состояла в том, что ей было совершенно некогда заниматься этим.
Известно, что человек имеет способность погрузиться весь в один предмет, какой бы он ни казался ничтожный. И известно, что нет такого ничтожного предмета, который бы при сосредоточенном внимании, обращенном на него, не разросся до бесконечности.
Предмет, в который погрузилась вполне Наташа, – была семья, то есть муж, которого надо было держать так, чтобы он нераздельно принадлежал ей, дому, – и дети, которых надо было носить, рожать, кормить, воспитывать.
И чем больше она вникала, не умом, а всей душой, всем существом своим, в занимавший ее предмет, тем более предмет этот разрастался под ее вниманием, и тем слабее и ничтожнее казались ей ее силы, так что она их все сосредоточивала на одно и то же, и все таки не успевала сделать всего того, что ей казалось нужно.
Толки и рассуждения о правах женщин, об отношениях супругов, о свободе и правах их, хотя и не назывались еще, как теперь, вопросами, были тогда точно такие же, как и теперь; но эти вопросы не только не интересовали Наташу, но она решительно не понимала их.
Вопросы эти и тогда, как и теперь, существовали только для тех людей, которые в браке видят одно удовольствие, получаемое супругами друг от друга, то есть одно начало брака, а не все его значение, состоящее в семье.
Рассуждения эти и теперешние вопросы, подобные вопросам о том, каким образом получить как можно более удовольствия от обеда, тогда, как и теперь, не существуют для людей, для которых цель обеда есть питание и цель супружества – семья.
Если цель обеда – питание тела, то тот, кто съест вдруг два обеда, достигнет, может быть, большего удовольствия, но не достигнет цели, ибо оба обеда не переварятся желудком.
Если цель брака есть семья, то тот, кто захочет иметь много жен и мужей, может быть, получит много удовольствия, но ни в каком случае не будет иметь семьи.
Весь вопрос, ежели цель обеда есть питание, а цель брака – семья, разрешается только тем, чтобы не есть больше того, что может переварить желудок, и не иметь больше жен и мужей, чем столько, сколько нужно для семьи, то есть одной и одного. Наташе нужен был муж. Муж был дан ей. И муж дал ей семью. И в другом, лучшем муже она не только не видела надобности, но, так как все силы душевные ее были устремлены на то, чтобы служить этому мужу и семье, она и не могла себе представить и не видела никакого интереса в представлении о том, что бы было, если б было другое.
Наташа не любила общества вообще, но она тем более дорожила обществом родных – графини Марьи, брата, матери и Сони. Она дорожила обществом тех людей, к которым она, растрепанная, в халате, могла выйти большими шагами из детской с радостным лицом и показать пеленку с желтым вместо зеленого пятна, и выслушать утешения о том, что теперь ребенку гораздо лучше.
