Ха-олам ха-зе
| Ха-олам ха-зе (העולם הזה) | |
| Специализация: |
новости, оппозиционный журнал |
|---|---|
| Периодичность: |
еженедельник |
| Язык: | |
| Главный редактор: | |
| Страна: | |
| История издания: |
Существовал до 1993 года |
| Дата основания: | |
Ха-олам ха-зе (ивр. העולם הזה; буквальный перевод: «Этот мир») — израильский еженедельный публицистический и новостной журнал, который издавался до 1993 года.
Журнал был основан в 1937 году и первоначально носил имя Теша ба-Эрев (ивр. תשע בערב — «Девять часов вечера»), но в 1946 году журнал получил имя «Ха-олам ха-зе». В 1950 году журнал был приобретён Ури Авнери и Шаломом Кохеном [1].
Под управлением Ури Авнери, журнал вскоре стал известен крайне нетрадиционным и оппозиционным стилем. Журнал обычно обращал особое внимание на журналистские расследования, которые обычно подавались в виде сенсации. Подобные публикации часто вызывали отрицательные эмоции у израильского истеблишмента и пренебрежении со стороны основной израильской прессы.[1][2]. Согласно Якобу Шавиту, «с 1957 года Ха-олам ха-зе стал основным форумом» для продвижения идеи палестинского государства [3] .
С начала 1959 года у журнала был дизайн при котором он имел две обложки — передняя обложка была посвящена серьёзным новостям, а задняя представляла сенсационные статьи имеющие содержания связанные с сексом или слухами. Иногда на задней обложке изображались обнажённые женщины.
Происшествия, в которых журналисты «Ха-олам ха-зе» сыграли важную роль, включали резню в Кибии (после публикаций на эту тему Авнери был избит), дело Кастнера и резню в Кфар-Кассеме. В 1984 году журнал был первым, кто напечатал фотографию, на которой был изображён арестованный палестинский боевик с рейса 300, что опровергало заявление армии о том, что все боевики были убиты после того как автобус с заложниками был захвачен [4].
Редакция журнала несколько раз подвергалась нападениям — в 1955 году в ней были подложены бомбы, а в 1971 году редакция была подожжена в результате чего ей был причинён значительный ущерб — никто из виновных в этих преступлениях не был пойман. В 1975 году Авнери был дважды атакован неким Элияху Галили. Первый раз он напал на Авнери близ редакции и повалил его на землю, друзья Авнери разняли обоих и Галили не был арестован полицией. Спустя несколько недель, Галилли прибыл в редакцию и напал на Авнери с ножём серьёзно ранив его. Позже Галлили был признан невминяемым и перед судом не предстал [2][5].
В середине 1960-х, владельцы журнала — Авнери и Кохен занялись политикой и основали новую партию, которую они назвали в честь журнала «Ха-олам ха-зе — Коах Хадаш», что в переводе означает «Этот мир — Новая Сила». В 1965 году Авнери был избран в кнессет, а в 1969 году Кохен так же стал депутатом, после того как партия набрала на выборах два места. В 1972 году Кохен покинул партию, а в следующем году Авнери переименовал её в «Мэри».
Главные редакторы журнала
- Ури Авнери (1950—1990)
- Рафи Гинат (1990—1992)
- Рино Црор (1993—1993)
Напишите отзыв о статье "Ха-олам ха-зе"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Society_&_Culture/press.html The Israeli Press] Rami Tal
- ↑ 1 2 [zope.gush-shalom.org/home/en/about/1177150070 Uri Avnery — Biography]
- ↑ Shavit Jacob. The new Hebrew nation. — Routledge, 1987. — P. 152.
- ↑ Christopher Walker, The Times. 26 April 1984. «Doubts raised on killing reinforced by photograph.»
- ↑ [books.google.com/books?id=P7XF6axF-m0C&pg=PA290&dq=Ha+Olam+haze&hl=en&ei=mIWmTLn-HsXl4wba6bmzAg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCcQ6AEwAA#v=onepage&q&f=false Political assassinations by Jews: a rhetorical device for justice.] стр.290
Ссылки
- אריאנה מלמד. [www.ynet.co.il/articles/0,7340,L-3487442,00.html כולם היו בניו] (иврит). Ynet (04.01.08). Проверено 16 сентября 2010. [www.webcitation.org/67x7Zqgjt Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Ха-олам ха-зе
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.
Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
