Хааген-Смит, Арье Жан

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хааген-Смит»)
Перейти к: навигация, поиск
Арье Жан Хааген-Смит
Arie Jan Haagen-Smit
Дата рождения:

22 декабря 1900(1900-12-22)

Место рождения:

Утрехт, Голландия

Дата смерти:

17 марта 1977(1977-03-17) (76 лет)

Место смерти:

Пасадена, Калифорния

Страна:

USA

Научная сфера:

химия

Учёная степень:

доктор химии (Ph.D.)

Научный руководитель:

Леопольд Ружичка

Награды и премии:

Национальная медаль науки

Арье Жан Хааген-Смит (гол. Arie Jan Haagen-Smit; 22 декабря 1900, Утрехт — 17 марта 1977, Пасадена, Калифорния) — голландский химик и общественный деятель. Автор множества работ по химии гормонов растений. Наибольшую известность и признание ему принесли работы по изучению процессов образования смога и его деятельность по контролю над загрязнением воздуха.





Ранние годы и образование

Хааген-Смит родился в Утрехте в семье Яна Вильема Адриануса Хааген-Смита (Jan Willem Adrianus Haagen-Smit) и Марии Гертруды ван Маане (Maria Geertruida van Maanen). Его отец был главным химиком на Королевском монетном дворе[1] и содержал в доме большую библиотеку книг по естественным наукам и технологии, что позволило мальчику с детства приобщиться к науке. Интересно отметить, что химия тогда не вызвала у него никакого интереса, Хааген-Смит находил тогда химию серебра и золота, которую наблюдал на работе отца, «довольно скучной». В школе он интересуется математикой, физикой, с интересом учит английский, немецкий, французский и латинский языки.

В 1918 году Хааген-Смит поступает в Университет Утрехта на отделение химии. По словам его жены, он мог стать физиком или математиком, но руководство университета сообщило ему, что в этих областях нет вакантных позиций в Голландии.

В 1922 году Хааген-Смит поступает в аспирантуру университета Утрехта и выбирает органическую химию своей специализацией, считая неорганическую химию «тупой кучей фактов». В 1926 году он получает степень M.A., а в 1926 под руководством Леопольда Ружички защищает докторскую диссертацию на тему «Исследования в области сесквитепренов».

Научная деятельность

Первым научным руководителем Хааген-Смита был Питер ван Ромбург, профессор химии, специализирующийся на пищевых продуктах. Под его руководством он изучал состав кожуры орехов кешью, ядовитых веществ плюща и дуба. После отставки ван Ромбурга вакантное место занял Леопольд Ружичка, изучавший терпены. Под его руководством Хааген-Смит защитил диссертацию на тему «Исследования в области сесквитепренов». Эта работа пробудила в нём длительный интерес к химии терпенов.
После защиты диссертации Хааген-Смит остается работать в течение 5 лет в университете Утрехта. В 1934 он независимо от К.Тиманна выделяет индолил-3-уксусную кислоту, позднее названную гетероауксином, которая является гормоном роста растений. В 1935 Хааген-Смит совместно с Фрицем Вентом устанавливает, что вещества сходные с гетероауксином химически, но никогда не встречающиеся в природе, можно использовать для контроля за ростом растений[2]. Данное открытие не было запатентовано, но положило начало огромной отрасли в агрохимии и многомиллиардному бизнесу, основанному на производстве гербицидов и гормонов роста. В процессе этой работы Хааген-Смит приобретает репутацию талантливого исследователя и специалиста в области гормонов растений.
В 1936—1937 Хааген-Смит по приглашению Тиманна читает лекции в Гарварде. В 1937 году он переезжает в Калифорнийский технологический институт, и с тех пор его деятельность неразрывно связана с Калтехом. Хааген-Смит изучает химическую природу раневого гормона бобовых растений[3], выделяет активное вещество из Cannabis sativa[4], исследует предшественник пигмента глаза дрозофилы[5] и аденин в качестве гормона роста растений[6]. В Калтехе Хааген-Смит продолжает заниматься изучением химии летучих масел растений — разделяет терпены масел листьев гваяулы[7] и множества сосновых[8], устанавливает состав масла листьев Калифорнийского лаврового дерева. Хааген-Смит является автором ставшей классической главы о химии, синтезе и функциях растительных масел в книге The Essential Oils 1948 года.
В 1940 году он начинает большое исследование по определению веществ, ответственных за вкус и запах персика[9], а дальнейшем вина[10], лука и чеснока. Для этой работы была разработана специальная методика, по которой растения помещались в прозрачные сосуды, соединенные с холодной ловушкой, и выставлялись на солнечный свет. Таким образом, удалось собрать и изучить летучие масла растений, ответственные за запах и вкус. Эти работы оказали огромное влияние на развитие пищевой химии в мире.

Смог и борьба с загрязнением воздуха

После Второй мировой войны экологическая обстановка в Калифорнии начала резко ухудшаться — часть регионов временами окутывалась туманом, раздражающим глаза и вызывающим затрудненное дыхание. Позднее эти аэрозоли были названы смогом, но в 40х годах XX века не было никаких данных о его химической природе.
Хааген-Смит по просьбе властей, с успехом применив методы, выработанные при исследовании летучих компонентов масел растений, определил его состав и выяснил, что основой смога были полимеризованные продукты окисления озоном[11] ненасыщенных углеводородов, основными источниками которых были автомобильные выхлопы и цистерны для хранения топлива. Также было изучено негативное влияние смога на растения[12], в результате чего чувствительные к смогу растения, такие как люцерна и шпинат, использовались на экологических станциях для определения уровня загрязнения воздуха.

С 1950 по 1959 год он покидает все академические посты и концентрирует все усилия на изучении смога и выработке мер по контролю над загрязнением воздуха, входит в состав многочисленных комитетов и советов, занимающихся защитой окружающей среды. Дальнейшие исследования подтвердили фотохимическую теорию возникновения смога, а также установили участие оксидов азота в этом процессе. В 1957 году Хааген-Смит изучает причины загрязнения воздуха на электрических станциях Компании Эдисона в Южной Калифорнии, результатом этих исследований стало сокращение выбросов не только углеводородов, но и оксидов азота.
В 1968 он возглавляет CARB, который под его руководством усиливает меры по экологической сертификации автомобилей и производств. С 1968 по 1970 год был участником рабочей группы при президенте США по вопросам загрязнения воздуха, а с 1971 по 1976 входил в комитет, занимающийся проблемами загрязнения атмосферы, при Агентстве по защите окружающей среды. В 1974 году он был уволен с поста главы CARB Рональдом Рейганом за отказ снизить требования к выбросам в атмосферу.
В январе 1977 года лаборатория CARB в Эль Монте, Калифорния была названа в честь Хаагена-Смита.

Личная жизнь

В 1930 году женится на Петронелле Пеннингс, от которой после её смерти у него остался сын Жан. 10 июня 1935 женится на Марии Блоумерс, аспирантке университета Утрехта. В браке у них появилось три дочки: Мария, Маргарет и Жоан.
Во время учёбы в университете увлекался спортом — греблей и боксом.
Хааген-Смит умер от рака легких 17 марта 1977 в Пасадене, Калифорния.

Награды и звания

  • 1950 — награда Фриче, Американское Химическое общество
  • 1957 — Special Clean Air Award, Калифорния, округ Лос-Анджелес
  • 1958 — The Frank A. Chambers Excellence in Air Pollution Control Award[13]
  • 1964 — Медаль Толмена (Южно-Калифорнийское отделение Американского Химического общества)[14]
  • 1969 — Hodgkins Medal, Смитсоновский институт[15]
  • 1970 — B.Y Morrison Memorial Lectureship Award, Министерство сельского хозяйства США[16]
  • 1972 — Monsanto award for air pollution control, Американское Химическое общество
  • 1973 — Национальная медаль науки
  • 1974 — Tyler Ecology Award
  • 1974 — Медаль Эллиота Крессона, Институт Франклина

Интересные факты

  • За свою общественную и научную деятельность получил прозвище «Доктор Хааген-Смог» (англ. «Dr. Haagen-Smog»)

Напишите отзыв о статье "Хааген-Смит, Арье Жан"

Примечания

  1. Bonner J. Arie Jan Haagen-Smit. 1900—1977 // Biographical Memoirs. National Academy of Science, Washington D.C., 1989, V.58, P. 189—216, ISBN 978-0-309-03938-3
  2. A. Haagen-Smit, F. Went. A physiological analysis of growth substance// Proc. K. Ned. Acad. Wet., Ser., C, 38:852
  3. A. Haagen-Smit, J. English, J. Bonner.The wound hormones of plants//Proc. Natl. Acad. Sci., USA, 25:323
  4. A. Haagen-Smit,C. Wawra, J. Koepfli, G. Allies, et all. A physiological active principle from Cannabis sativa // Science, 91:602
  5. A. Haagen-Smit, E. Tatum. Indentification of Drosophila V+ hormone of bacterial origin // J. Biol. Chem., 140:575
  6. A. Haagen-Smit, J. Bonner. Laef growth factors. II. The activity of pure substances in leaf growth // Proc. Natl. Acad. Sci. USA, 25:184
  7. A. Haagen-Smit, R. Siu. Chemical investigation in guayule. I. Essential oil of guayule, Parthenium argentatum, gray // J. Am. Chem. Soc., 66:2068
  8. A. Haagen-Smit, C Redemann, N. Mirov. Composition of gum turpentine of Torrey pine // J. Am. Chem. Soc., 69:2014
  9. A. Haagen-Smit, J. Kirchner, C. Deasy. Chemical studies of pineapple. I. The volatile flavor and odor constituetnts of pineapple // J. Am. Chem. Soc., 67:1646
  10. A. Haagen-Smit, F. Hirosava, T. Wang. Chemical studies on grapes and wines // Food Res., 14:472
  11. A. Haagen-Smit, C. Bradley. Ozone formation in photochemical oxidation of organic substances // Ind. Eng. Chem., 45:2086
  12. A. Haagen-Smit, E. Darley, M. Zaitlin, H. Hull. Investigation on injury of plants from air pollution in the Los Angeles area // Plant. Physiol., 27:18
  13. [events.awma.org/awards/award_programs/chambers.html The Frank A. Chambers Excellence in Air Pollution Control Award]
  14. [scalacs.org/?page_id=20 Tolman Award]
  15. [newsdesk.si.edu/about/awards Hodgkins Medal]
  16. [www.ars.usda.gov/is/lectures/morrisonp.htm B.Y. Morrison Memorial Lecturer]

Ссылки

1. [www.bookrags.com/biography/a-j-haagen-smit-woc/A. J. Haagen-Smit Biography]

Отрывок, характеризующий Хааген-Смит, Арье Жан

– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.