Кирха в Юкках
| Лютеранский храм | |
Кирха в Юкках
| |
| |
| Страна | Россия |
| Ленинградская область | Всеволожский район |
| Конфессия | Лютеранство |
| Епархия | Церковь Ингрии |
| Тип здания | Церковь |
| Автор проекта | А. Брандт |
| Архитектор | А. Брандт |
| Строительство | 1908—1911 годы |
| Состояние | сгорела в 1991 году |
Кирха в Юкках — лютеранская церковь в деревне Юкки, центр прихода Хаапакангас Евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии.
История
В 1908 году в деревне Юкки был образован капельный приход Хаапакангас (фин. Haapakangas) Токсовского лютеранского прихода. Приход входил в Шлиссельбургское пробство.
В 1908—1919 годах в приходе существовала богадельня для неимущих.
В 1911 году по проекту архитектора А. Брандта из материала от разобранного в 1906 году старого деревянного парголовского вокзала[1], была возведена кирха на 450 мест. Средства на строительство выделила последняя владелица мызы Осиновая Роща, княгиня Мария Владимировна Вяземская. Строили кирху жители Юкков и посёлков Парголово и Левашово.
В 1918 году в приходе Хаапакангас открылось «Ингерманландское христианское народное училище» на 40 учащихся. Директором стал проповедник Алексантери Косонен, а учителями Тереза Линдберг (Пииспанен), дочь настоятеля прихода Марккова-Ярвисаари, Эльза Косонен, и некая «барышня Хелминен». Предметами, преподаваемыми в училище, были Закон Божий, финский язык, домашнее хозяйство, а также мужские и женские ремёсла. Вскоре оно было закрыто.
В 1934 году у храма было изъято церковное имущество и снят колокол.
Службы прекратились с сентября 1937 года.
В октябре 1939 года кирха была закрыта, последней среди лютеранских приходов в Ленинградской области, а её настоятель — расстрелян.
После войны в здании церкви, лишённом шпиля, размещался пионерский лагерь.
В 1970-е годы в здании находился клуб, проводились танцы.
В 1991 году здание церкви сгорело.
Современность
В 1996 году в Юкках была построена и передана финской общине новая деревянная церковь.
Сейчас она приписана к Санкт-Петербургскому пробству Церкви Ингрии[2][3].
Прихожане
Приход Хаапакангас (фин. Haapakangas), по состоянию на 1913 год, включал в себя 16 деревень:
Вартемяги, Бугры, Дранишники, Касимово, Киссолово, Корабсельки, Лупполово, Мистолово, Мендсары, Новосёлки, Парголово, Порошкино, Сарженка, Сертолово, Энколово, Юкки.
В 1919 году приход насчитывал 4000 человек[1][4].
Духовенство
| Настоятели церкви | |
|---|---|
| Даты | Пастор |
| 1911—1923 | Феликс Фридольф Реландер (епископ, эмигрировал) |
| 1923—1928 | Иосиф Мюхкюря |
| 1929—1937 | Алексантери Корпелайнен (расстрелян) |
Фото
|
|
|
Напишите отзыв о статье "Кирха в Юкках"
Примечания
- ↑ 1 2 В. Л. Некрасова «Путеводитель по северным окрестностям Ленинграда. Финляндская и Приморская ж.д.» Л., 1927 г., стр. 41
- ↑ Е. Л. Александрова, М. М. Браудзе, В. А. Высоцкая, Е. А. Петрова «История финской Евангелическо-Лютеранской Церкви Ингерманландии», СПб, 2012, стр. 137., ISBN 978-5-904790-08-0
- ↑ [www.inkeri.ru/virt/p.php?id=1 Haapakangas — все приходы Ингерманландии на Инкери. Ру]
- ↑ Aatami Kuortti, Reijo Arkkila «Inkerin kirkon yö ja aamu», s.216, Gummerus Kirjapalno Oy, Jyväskylä, 1990, ISBN 951-617-925-8, стр. 155
Литература
- Е. Л. Александрова, М. М. Браудзе, В. А. Высоцкая, Е. А. Петрова «История финской Евангелическо-Лютеранской Церкви Ингерманландии», СПб, 2012, 398 стр., ISBN 978-5-904790-08-0
- Aatami Kuortti «Inkerin kirkon vaikeita vuosia», Helsinki, 1963
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кирха в Юкках
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
