Массовое убийство в ресторане «София»
| Массовое убийство в ресторане «София» Северо-Осетинской АССР 10 октября 1979 года | |
 | |
| Оружие |
Автоматы Калашникова, пистолеты ТТ |
|---|---|
| Место |
Ресторан «София», вблизи села Эльхотово, Северо-Осетинская АССР |
| Дата | |
| Нападавшие |
Хабала Османов |
| Убитые |
8 |
| Раненые |
2 |
| Число убийц |
3 |
Массовое убийство в ресторане «София» Северо-Осетинской АССР — преступление, совершённое тремя членами банды Хабалы Османова 10 октября 1979 года, ставшее одним из самых кровавых преступлений в истории СССР.
Содержание
Бандиты
История банды Хабалы Османова началась в местах лишения свободы, где её будущий лидер и двое его будущих подельников — Аслан Гегиров и Руслан Губочиков — отбывали наказание по приговору суда. Освободившись, они решили заняться криминальным промыслом. Первоначально они совершали кражи скота в республиках Северная Осетия и Кабардино-Балкария. Затем бандиты нападали на частные дома, однако на Северном Кавказе даже в те годы практически у каждого было огнестрельное оружие. Когда хозяин одного из домов чуть не расстрелял бандитов, те решили напасть на отделение Госбанка СССР, но, поскольку возле банка оказалось много милиционеров, налёт сорвался. Потом Османов, Гегиров и Губочиков нападали на автомобилистов, зачастую совершая абсолютно бессмысленные убийства. Добыча была минимальной, так как главарь банды запрещал брать драгоценности. Во время одного из нападений Руслан Губочиков случайно прострелил себе ногу, и тайно лечился дома. На замену ему Османов подобрал беглого особо опасного рецидивиста Кярова. 10 октября 1979 года бандиты решили напасть на находившийся в горном районе Северо-Осетинской АССР неподалёку от села Эльхотово ресторан «София»[1].
Массовое убийство
Вечером 10 октября 1979 года Османов, Гегиров и Кяров отправились к ресторану. Они были вооружены автоматами Калашникова и пистолетами ТТ. Возле ресторана они застрелили сначала собаку сторожа, а затем и выбежавшего на звуки выстрелов её хозяина. Убив сторожа, бандиты рассчитывали забрать деньги из кассы ресторана, однако, ворвавшись в банкетный зал, они увидели массу людей. Как оказалось, в тот вечер в ресторане праздновала свой день рождения начальница райпищеторга Сима Дзилихова. Не задумываясь о последствиях, Османов, Гегиров и Кяров открыли шквальный огонь по находившимся в банкетном зале. На месте были убиты сразу пять человек, ещё двоих бандиты убили, когда те пытались бежать из ресторана через двор. Два человека были тяжело ранены, но остались живы. Добычей преступников стали чуть более 700 советских рублей. Один из раненых, шофёр по профессии, сумел доползти до машины и доехать на ней до районной больницы в селе Эльхотово[1]. Сотрудниками больницы была вызвана милиция. Второй была ранена женщина, во время налёта был убит её муж[2].
Арест, следствие и суд над бандитами
Хабала Османов вскоре был вычислен, так как особенно ни от кого не скрывал то, что владеет огнестрельным оружием, что всегда было на Кавказе в порядке вещей. Вскоре его попытались задержать, но он, раненый в ногу сотрудниками милиции, сумел скрыться. Спустя сутки Османова нашли в доме у его родственницы, но и в этот раз он едва не ушёл. Он сдался сам, только будучи раненым в обе ноги автоматной очередью. Следом за ним были арестованы и все три его подельника. В ходе следствия бандиты отказывались в чём-либо признаваться, а свидетели получали угрозы от родственников подсудимых. Тем не менее, через некоторое время Османова, Гегирова, Губочикова и Кярова Верховный Суд СОАССР приговорил к высшей мере наказания — смертной казни через расстрел. Верховный Суд СССР оставил приговор без изменения, и приговор был приведён в исполнение[1].
О расстреле в Северной Осетии не было сообщено через средства массовой информации, но об этом преступлении знал весь Кавказ. Людей отпугивала страшная известность ресторана «София», так что вскоре он был закрыт, а потом и вовсе снесён.
По мотивам массового убийства писателем Дамиром Дауровым была написана книга «Расстрел у святого Тарартупа»[3].
Напишите отзыв о статье "Массовое убийство в ресторане «София»"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Документальный фильм «Расстрелянный банкет» из цикла «Следствие вели…»
- ↑ [region15.ru/news/2009/08/21/01-15/ Трагедия у стен святыни] (рус.). [region15.ru/] (01:15, 21 августа.). Проверено 5 ноября 2010. [www.webcitation.org/68t13di5w Архивировано из первоисточника 3 июля 2012].
- ↑ [www.sevos.ru/2009/09-09/09-09-30/08-kultura.htm Притча о добре и зле, о смысле нашего бытия] (рус.). [region15.ru/] (30.09.2009). Проверено 5 ноября 2010. [www.webcitation.org/68t15jYMa Архивировано из первоисточника 3 июля 2012].
Материалы по теме
- Фёдор Раззаков «Молодёжные банды» — глава «Банда Османова».
Отрывок, характеризующий Массовое убийство в ресторане «София»
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
