Хабиби, Бухаруддин Юсуф

Бухаруддин Юсуф Хабиби Bacharuddin Jusuf Habibie<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Индонезии
21 мая 1998 года — 20 октября 1999 года
Предшественник:	Сухарто
Преемник:	Абдуррахман Вахид
Вице-президент Индонезии
10 марта 1998 года — 21 мая 1998 года
Президент:	Сухарто
Предшественник:	Три Сутрисно
Преемник:	Мегавати Сукарнопутри
Государственный министр науки и технологий
29 марта 1978 года — 16 марта 1998 года
Президент:	Сухарто
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Рахарди Рамелан
Вероисповедание:	Ислам
Рождение:	25 июня 1936(1936-06-25) (87 лет) Паре-Паре, Южное Сулавеси, Голландская Ост-Индия
Партия:	«Голкар»
Профессия:	Политик
Автограф:
Награды:

Бухаруддин Юсуф Хабиби  (родился 25 июня 1936, Паре-Паре, Южный Сулавеси) — индонезийский государственный и общественный деятель. С 1978 по 1988 год — государственный министр науки и технологий. Вице-президент Индонезии в 1998 году, с 1998 по 1999 год, после отставки президента Сухарто — президент Индонезии.

Происхождение

Семья Хабиби была дружна с Сухарто ещё с 1950 года, они познакомились, когда Сухарто проходил военную службу на Сулавеси. В дальнейшем это знакомство сыграло существенную роль в жизни Хабиби.

Образование и карьера в ФРГ

В 1955 Хабиби уехал в ФРГ, где после окончания обучения в Аахенском техническом университете долгое время работал в авиастроительной компании Messerschmitt-Bölkow-Blohm в Гамбурге. Известно, что Хабиби внёс заметный вклад в усовершенствование технологий и развитие теоретической термодинамики и аэродинамики за годы работы на должности инженера-конструктора.

Карьера в Индонезии при Сухарто

В 1974 по настоятельной просьбе Сухарто вернулся в Индонезию и занял должность советника президента по вопросам технологий. В 1978 возглавил министерство технологий и исследований. На посту министра он проработал десять лет. За это время много сил приложил для развития научных исследований, наукоемких технологий, высокотехнологичного производства в стране. На этом посту стал одним из самых влиятельных политиков страны. Вступил в правящую партию «Голкар», и занимал должность координатора при председателе ЦК этой партии в 1993—1998 гг.

В 1990 году, после того, как внутренняя политика Сухарто стала более лояльной к исламу, Хабиби также возглавил Союз индонезийских исламских интеллектуалов и занимал этот пост десять лет.

Президент Индонезии

В январе 1998 в условиях резкого ослабления экономики и внутриполитической напряженности из-за последствий финансового кризиса Сухарто был избран на очередной, уже седьмой президентский срок. Хабиби в марте 1998 был избран вице-президентом страны. Вследствие массовых волнений уже 21 мая 1998 года Сухарто вынужден был покинуть свой пост, и в тот же день Хабиби стал новым президентом страны.

Новый кабинет министров, сформированный Хабиби, не сильно отличался от прежнего правительства, возглавляемого Сухарто. Кабинет смог отчасти стабилизировать финансово-экономическую жизнь страны. Политика Хабиби носила более либеральный характер, чем у его предшественника. Уже в сентябре 1998 Хабиби издал инструкции о запрете ранее поощрявшейся дискриминации «некоренных» жителей страны, прежде всего китайцев. В январе 1999 Хабиби объявил о предстоящем референдуме по вопросу о независимости Восточного Тимора, длительное время оккупируемого индонезийскими войсками. 30 августа 1999 референдум состоялся, и жители Восточного Тимора высказались за независимость.

Однако, Хабиби продолжал ассоциироваться с прежней элитой страны и вынужден был вскоре оставить свой пост. После выборов в Народный консультативный конгресс, произошедших 7 июня 1999, на которых «Голкар» получила только 20 процентов голосов, участь Хабиби была решена. 20 октября 1999 парламент избрал новым президентом известного деятеля исламской оппозиции, лидера партии Нахдатул Улама Абдуррахмана Вахида, и Хабиби покинул свой пост.

Жизнь после отставки

После отставки Хабиби большую часть времени проживал в Германии, и вернулся в страну только после установления в ней стабильности.

Семья

Хабиби женат, у него двое сыновей.

Награды

• Орден «Звезда Республики Индонезии» 1-й степени (1998, кавалер по должности как президент Индонезии);
• Орден «Звезда Республики Индонезии» 2-й степени (1998);
• Орден «Звезда Махапутра» 1-й степени;
• Орден «Звезда Махапутра» 2-й степени.

Отрывок, характеризующий Хабиби, Бухаруддин Юсуф

– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.