Хабибулла бачаи-и сакао
Хабибулла Калакани<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 17 января — 13 октября 1929 | |||
| Предшественник: | Инаятулла-хан | ||
| Преемник: | Мухаммед Надир-шах | ||
| Вероисповедание: | Ислам, суннитского толка | ||
| Рождение: | 19 января 1890 или 19 января 1891 Калакан, Кабул | ||
| Смерть: | 2 ноября 1929 (39 или 38 лет) | ||
Хабибулла Калакани, также Хабибулла бачаи-и сакао (19 января 1890/1891 — 2 ноября 1929) — эмир, узурпировавший власть в Афганистане в 1929 году.
Содержание
Молодые годы
Хабибулла родился 19 января 1890 или 1891 года[1] в кишлаке Калакан к северу от Кабула, в семье водоноса, таджика[2] по национальности. Вследствие этого отца прозвали Сакао, а за Хабибуллой закрепилось прозвище Бача-и Сакао (то есть, сын водоноса). В детстве Хабибуллу отдали в учение местному мулле, однако из-за непокорности и прямоты характера он был вскоре выдворен из медресе и на всю жизнь остался неграмотным. До 1919 года он работал в саду Хусайнкоста, принадлежавшем тогдашнему министру финансов Хусейн-хану. В 1920 году Хабибулла по призыву пошёл в армию, прослужив два года. Затем он в течение некоторого времени воевал против советской власти в Средней Азии в одном из отрядов басмачей Энвер-паши. В 1924 году Хабибуллу вновь призвали в армию для прохождения резервной службы. Тогда он участвовал в подавлении мятежа в Южной провинции и был награждён за отличную службу орденом Хедмат.
В том же году он покинул свою часть вместе с оружием и с того времени стал считаться дезертиром. История эта очень тёмная и неясная. По одному из рассказов, Хабибулла застрелил какого-то известного бандита, за голову которого правительство обещало 6 000 рупий. Однако начальник кабульского котвали (штаба безопасности города), к которому он обратился за деньгами, желая присвоить эту сумму, бросил Хабибуллу в тюрьму и объявил, что убийство бандита — заслуга его людей. Вскоре Хабибулле удалось бежать из тюрьмы и с этого времени ему приходилось скрываться.
Восстание против Амануллы-хана
В 1928 году король Афганистана Аманулла-хан вернулся из поездки в Европу (включая СССР), привезя с собой целый комплекс социальных и культурных изменений для населения Афганистана. В частности, всё население Афганистана обязывалось носить европейскую одежду. В это же время появились фотографии королевы Сорайя Тарзи без чадры и в европейском платье. Это встретило резкое неприятие у афганцев, и пуштунские племена выступили за изгнание Амануллы-хана с женой из Афганистана. Восстание против Амануллы-хана охватило провинцию Лагман, и Хабибулла оказался в самом его центре, объединив таджиков и гильзаи. За голову Хабибуллы была назначена награда эквивалентная $10000. Хабибулла во главе восставших начал наступление на Кабул с севера, восстание охватывало всю страну, и силы восставших начали подходить к Кабулу и с юга.
14 января 1929 года Аманулла-хан был вынужден передать власть своему брату Инаятулле-хану и бежать. Ещё через пару дней, 17 января Инаятулла-хан сдал Кабул восставшим без особого кровопролития, и Хабибулла был провозглашён эмиром[3]. Однако гражданская война на этом не закончилась. Бежавший на юг страны Аманулла-хан продолжил борьбу за престол, в апреле того же года сформированный на территории и при поддержке СССР отряд под руководством генерала Наби-Хана вторгся в Афганистан. Только 22 мая Аманулла-хан, потерпев поражение, бежал в Индию, отправив Наби-Хану телеграмму с распоряжением так же прекратить сопротивление и покинуть страну.
Во главе государства
Первым же своим указом Хабибулла отменил европейские одежды и закрыл все школы для женщин. В течение своего короткого правления Хабибулла проявил себя как последовательный борец с западным образом жизни. Свою резиденцию он очистил от всего европейского, в частности, от посаженных на западный манер цветов.
Падение и смерть
Положение Хабибуллы как лидера победившего восстания было шатким.
В сентябре 1929 года против него выступил Надир-шах, которого поддержали пуштунские племена восточного Афганистана, а англичане снабдили его оружием и военными советниками.
Плохо обученная и неорганизованная армия Хабибулы не смогла оказать достаточного сопротивления, и уже 13 октября 1929 года Надир-шах занял Кабул. В тот же день все ближайшее окружение Хабибуллы было арестовано, в том числе два его брата.
Сам Хабибулла три дня прятался в городе и, наконец, 16 октября бежал из Кабула, пытался уйти горными тропами в Персию, но местный житель, нанятый Хабибуллой в качестве проводника, предал его. Бывший эмир был схвачен и расстрелян вместе со своими братьями и 10-ю другими бывшими лидерами повстанцев в ночь с 1 на 2 ноября 1929 года. Место захоронения тел неизвестно[4]
Напишите отзыв о статье "Хабибулла бачаи-и сакао"
Ссылки
- ↑ [books.google.by/books?id=tp5IrLhWbTkC&lpg=PP1&pg=PA183&redir_esc=y#v=onepage&q&f=false]
- ↑ [books.google.com/books?id=tp5IrLhWbTkC&lpg=PP1&pg=PA183#v=onepage&q&f=false Historical Dictionary of Afghanistan]. — Scarecrow Press, 2011. — P. 183. — ISBN 0-8108-7957-3.
- ↑ name=afghan-web1>[www.afghan-web.com/bios/yest/kalakani.html Habibullah Kalakani]. Afghanistan Online. [www.webcitation.org/66AHInuWD Архивировано из первоисточника 14 марта 2012].
- ↑ [www.afghanland.com/history/kalakani.html Habibullah Kalakani]. Afghanland.com. [www.webcitation.org/66AHJIi81 Архивировано из первоисточника 14 марта 2012].
Литература
- Все монархи мира. Мусульманский Восток. XV—XX вв. — М.: Вече, 2004. — 544 с.
- 100 великих монархов/ К. В. Рыжов — М.: Вече, 2008. — 480 с.
- Камолудин Абдуллаев История в лицах. Бачаи Сако — удалец из Хорасана
- Файз Мухаммад. Книга упоминаний о мятеже. М.: Наука, 1988.
- Naby, Eden, Magnus, Ralph H. Afghanistan. Mullah, Marx, and Mujahid. Colorado & Oxford: Westview Press, 2002
- Macmunn, George, Afghanistan from Darius to Amanullah, London: G. Bell & Sons LTD, 1929
Отрывок, характеризующий Хабибулла бачаи-и сакао
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
