Хабибуллин, Заки Хабибуллович

Заки Хабибуллович Хабибуллин
тат. Зәки Хәбибулла улы Хабибуллин
Дата рождения	28 июля 1911(1911-07-28)
Место рождения	с. Верхний Отар, Казанская губерния (ныне в Сабинском районе Татарстана)
Дата смерти	1 мая 1945(1945-05-01) (33 года)
Место смерти	Польша
Род войск	пехота
Годы службы	1931—1945
Звание
Командовал	1069-й стрелковый полк (311-я стрелковая Двинская ордена Суворова дивизия)
Сражения/войны	Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии

Заки Хабибуллович Хабибуллин (1911—1945) — Герой Советского Союза. Командир стрелкового полка, подполковник.

Биография

Родился в 1911 году в селе Верхний Отар Казанской губернии (ныне Сабинского района Республики Татарстан). По национальности татарин. После окончания семилетней школы работал инспектором Татсоцстрахкассы сначала в своём районе, потом в Казани. В 1931 году был призван в армию, окончил военно-политическое училище. После этого служил в разных частях на политической и комсомольской работе, в том числе в частях, которые участвовали в войне с Финляндией. В начале 1940-х годов прошёл курсы переподготовки и стал строевым командиром.

С первых дней войны находился на фронте. Подполковник, командир 1069-го стрелкового полка 311-й стрелковой Двинской ордена Суворова дивизии. Хабибулина считали одним из лучших командиров полка не только в своей дивизии, но и в корпусе.

Звание Героя присвоено 27 февраля 1945 за самоотверженность в бою у населённого пункта Конары в Польше. Погиб в бою 1 мая 1945. Похоронен в Старгард-Щецински (Польша).

Героическая гибель

В последние дни войны Хабибуллин попал в госпиталь с инфекционной желтухой. Но сбежал с больничной койки и доложил об этом командиру дивизии Б. Владимирову, прося разрешения принять командование полком. «Я, товарищ генерал, очень хочу принять участие в завершающем этапе войны, в госпитале мне не лежится», — пояснил Хабибуллин. Но Владимиров отправил его обратно в госпиталь. Тогда Хабибуллин применил хитрость и позвонил начальнику штаба, сообщив о своём прибытии из госпиталя. Получив его разрешение, Хабибуллин отправился в боевые порядки 1069-го стрелкового полка, где одна из рот батальона дралась за мост у города Альтруппина.

Стрельба из пулемётов и автоматов шла с обеих сторон. Немцы стремились изо всех сил удержать мост. Пули жужжали, как шмели, невозможно было поднять головы. Улучив мгновение, с криком «За мной!» Хабибуллин бросился к мосту. За ним — бойцы. В то же мгновение автоматная очередь изрешетила его грудь. Он упал замертво, как подкошенный. Бойцы батальона уничтожили немцев, мост был захвачен, путь на запад открыт. Это был последний бой для прекрасного командира полка, Героя Советского Союза, славного сына Родины Закки Хабибуллина.

— Владимиров Б. А. Комдив. От Синявинских высот до Эльбы (в авторской редакции). М.: Яуза, Эксмо, 2010.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (27.02.1945);
• орден Ленина (27.02.1945);
• орден Красного Знамени (30.09.1944);
• медаль «За оборону Ленинграда» (1943).

Память

На родине Хабибулина сооружён бюст. Его имя носят пионерский отряд и улица в г.Невель Псковской обл. Там же установлена мемориальная доска.

Литература

• «Кто есть кто в Республике Татарстан».
• Герои Советского Союза — наши земляки (Сб-к докум. очерков и зарисовок в 3-х кн.). — Казань: Татар. кн. изд-во, 1982—1985 гг.
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Ссылки

 Леонид Шейнман. [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=20490 Хабибуллин, Заки Хабибуллович]. Сайт «Герои Страны». Проверено 3 июня 2015.

Отрывок, характеризующий Хабибуллин, Заки Хабибуллович

Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.