Агирресаробе, Хавьер
Поделись знанием:
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
(перенаправлено с «Хавьер Агирресаробе»)
Хавьер Агирресаробе | |
Javier Aguirresarobe Zubía | |
Дата рождения: |
10 октября 1948 (75 лет) |
---|---|
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Профессия: | |
Карьера: |
1973 – наст. время |
Награды: |
6 премий «Гойя» |
Хавьéр Агирресарóбе (исп. Javier Aguirresarobe; род. 10 октября 1948, Эйбар) — испанский кинооператор.
Содержание
Биография
Занимался журналистикой. Окончил Государственный институт кинематографии. Дебютировал в 1973 году, снимал документальные и игровые ленты. Работал с известными испанскими режиссёрами, в последние годы сотрудничает с кинорежиссёрами США.
Избранная фильмография
- Смерть Микеля (1984, Иманол Урибе)
- Бельтенéброс (1991, Пилар Миро, Серебряный медведь Берлинского МКФ за выдающиеся художественные достижения, премия «Гойя» за операторское искусство)
- Солнце в листве айвового дерева (1992, Виктор Эрисе)
- Стреляй! (1993, Карлос Саура)
- Умершая мать (1993, Хуанма Бахо Ульоа, номинация на премию «Гойя» за операторское искусство)
- Считанные дни (Иманол Урибе)
- Земля (1996, Хулио Медем)
- Собака на сене (1996, Пилар Миро, премия «Гойя» за операторское искусство)
- Твое имя отравляет мои сны (1996, Пилар Миро)
- Девушка твоей мечты (1998, Фернандо Труэба, номинация на премию «Гойя», премия за операторское искусство на МКФ в Картахене)
- Шедевр (2000, Давид Труэба)
- Другие (2001, Алехандро Аменабар, премия «Гойя», премия Ассоциации испанских киножурналистов)
- Поговори с ней (2002, Педро Альмодовар, номинация на Европейскую кинопремию, премия Ассоциации испанских киножурналистов)
- Солдаты Саламин (2003, Давид Труэба, премия «Гойя», премия Ассоциации испанских киножурналистов)
- Море внутри (2004, Алехандро Аменабар, премия «Гойя», премия Ассоциации испанских киножурналистов)
- Мост короля Людовика Святого (Мэри Макгакиан)
- Обаба (2005, Мончо Армендарис, номинация на премию «Гойя» за операторское искусство, премия Ассоциации испанских киножурналистов)
- Призраки Гойи (2006, Милош Форман)
- Конечный пункт (2007, Джеймс Айвори)
- Вики Кристина Барселона (2008, Вуди Аллен)
- Возроди во мне жизнь (2008, Роберто Шнайдер)
- Дорога (2009, Джон Хиллкоут, номинация на премию BAFTA за операторскую работу)
- Сумерки. Сага. Новолуние (2009, Крис Вайц)
- Сумерки. Сага. Затмение (2010, Дэвид Слэйд)
- Лучшая жизнь (2011, Крис Вайц)
- Тепло наших тел (2012, Джонатан Ливайн)
- Жасмин (2013, Вуди Аллен)
Признание
Шестикратный лауреат премии «Гойя» и многих других наград.
Напишите отзыв о статье "Агирресаробе, Хавьер"
Ссылки
- [www.cinematographers.nl/PaginasDoPh/aguirresarobe.htm В Интернет-энциклопедии кинооператоров] (англ.)
Отрывок, характеризующий Агирресаробе, Хавьер
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!