Хаггард, Генри Райдер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Генри Райдер Хаггард
Henry Rider Haggard

Райдер Хаггард (1902 год)
Дата рождения:

22 июня 1856(1856-06-22)

Место рождения:

Браденем, Норфолк, Англия

Дата смерти:

14 мая 1925(1925-05-14) (68 лет)

Место смерти:

Лондон, Англия

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Род деятельности:

прозаик

Годы творчества:

1882—1925

Направление:

затерянные миры

Жанр:

фэнтези
историческая проза
научная фантастика
приключенческая литература
басня

Язык произведений:

английский

Дебют:

Кетчвайо и его белые соседи (1882)

Награды:

Подпись:

[www.riderhaggardsociety.org.uk/ RiderHaggardSociety.org.uk]
Файлы на Викискладе
Сэр Ге́нри Ра́йдер Ха́ггард[1] (англ. Sir Henry Rider Haggard; 22 июня 1856 года, Браденем, Норфолк, Англия — 14 мая 1925 года, Лондон, Англия) — английский писатель, юрист и специалист по агрономии и почвоведению[2]; классик мировой приключенческой литературы, наряду с Артуром Конан Дойлем считается основоположником жанра «затерянные миры». Принимал участие в сельскохозяйственной реформе Британской империи. Рыцарь-Командор ордена Британской империи (1912).

Его произведения, написанные в конце викторианской эпохи, пользуются популярностью и по сей день.





Биография

Ранние годы

Генри Райдер Хаггард родился 22 июня 1856 года в Браденеме, графство Норфолк, в семье сэра Уильяма Мейбома Райдера Хаггарда (англ. William Meybohm Rider Haggard), барристера, и поэтессы Эллы Доветон (англ. Ella Doveton).

Семья имела английские, датские и русские корни. По рассказам самого писателя, его дед Уильям Хаггард служил в британском банке в столице Российской империи Санкт-Петербурге, где в 1816 году женился на русской; плодом их союза стал отец писателя, появившийся на свет там же 19 апреля 1817 года[3].

Будучи восьмым из десяти детей, был в раннем детстве отправлен отцом[4] в Гарсингтонский приход на воспитание преподобному отцу Грэму (англ. H. J. Graham).

Далее, в отличие от старших братьев, обучавшихся в частных школах, учился в Ипсвичской классической школе[5], по окончании которой, провалив экзамен на офицерский чин, был отправлен отцом в Лондон к частному репетитору для приготовления к службе в Министерстве иностранных дел[5]. В течение двух лет пребывания в столице, сблизился с людьми, изучавшими спиритизм и психические явления[6].

Южная Африка, 1875—1882

Не сумев поступить на дипломатическую службу, был отправлен — опять-таки по настоянию отца — в 1875 году в Южную Африку, где устроился секретарем к вице-губернатору провинции Наталь Генри Бульверу. В 1878—1880 годах служил управителем и регистратором Верховного суда в Трансваале. Затем осел в Англии, где занялся сельским хозяйством и литературным трудом. Изъездил всю Англию, составив доклад о состоянии сельского хозяйства и положении сельского населения. Участвовал в подготовке аграрной реформы в Англии.

В 1884 году сдал соответствующий экзамен и стал практикующим адвокатом. Впрочем, адвокатская практика Хаггарда не привлекала — ему хотелось писать.

Хаггард с немалым успехом пробовал свои силы в сочинении исторических, психологических и фантастических рассказов. Всё им созданное отмечено богатым воображением, необычайным правдоподобием и масштабностью повествования. В награду за труды во благо Британской империи он был возведён в рыцарское достоинство (1912).

Творчество

Всемирную известность Хаггарду — писателю необычайно плодовитому и обладавшему весьма разносторонними интересами — принесли главным образом романы о приключениях в Южной Африке, в которых существенную роль играет фантастический элемент. Постоянная заворожённость автора затерянными мирами, руинами древних загадочных цивилизаций, архаическими культами бессмертия и перевоплощения душ сделали его (в глазах многих критиков) одним из безусловных предтеч современной фантастики в её приключенческой разновидности и поджанре, так называемой литературе о затерянных мирах и расах[7].

Популярный герой Хаггарда, белый охотник и искатель приключений Аллан Квотермейн, является центральным персонажем многих его книг. В образе Квотермейна, отважного и бесхитростного, но, вместе с тем, отзывчивого и справедливого человека, в меру своих культурно-образовательных возможностей относившегося с уважением к традициям африканских народов, в определенной степени воплотились чаяния прогрессивного крыла британской общественности викторианской эпохи.

Вместе с тем, некоторые другие произведения Хаггарда — «Дочь Монтесумы», «Хозяйка Блосхолма», «Прекрасная Маргарет», «Лейденская красавица» — содержат крайне негативное изображение испанцев и их культуры, на фоне явного возвеличивания протестантской религии и этики в ущерб католицизму, что справедливо отмечалось уже первыми рецензентами романа[8]. Именно этим отчасти объяснялся неподдельный интерес к романам Хаггарда в России, а позже — сравнительно «лояльное» отношение к ним советской цензуры.

Приключения Аллана Квотермейна

Приключения Айеши

Другие романы

Прочие произведения

Влияние на современную культуру

  • Хаггард оказал определенное влияние и на советских писателей: Александра Грина, Янку Мавра и Ивана Антоновича Ефремова. Отмечают определенные параллели между повестью последнего «На краю Ойкумены» и «Копями царя Соломона». Своего сына И. А. Ефремов назвал Аланом в честь Алана Квотермейна.

Интересные факты

  • Вопреки распространенному заблуждению, ни одно из произведений Хаггарда никогда не экранизировалось близко к авторскому сюжету. К примеру, неоднократно выходившие на экраны художественные фильмы под названием «Копи царя Соломона», в том числе одноименная американская приключенческая картина 1985 года с Ричардом Чемберленом в главной роли, имеют с содержанием его книг мало общего, кроме, разве что, имени главного героя — Аллана Квотермейна, а также имен второстепенных персонажей.
  • Книга Хаггарда «Сельская Англия» вызвала критику В. И. Ленина, отмечавшего явную идеализацию автором социально-экономических отношений в английской деревне, характерную и для других авторов, писавших в жанре фэнтези, например, Дж. Р. Р. Толкиена.
  • Некоторые литературоведы считают Г. Р. Хаггарда «родоначальником фэнтези» в мировой литературе, хотя элементы этого жанра встречаются в произведениях ряда других писателей, его предшественников, в том числе английских.
  • В спектакле «Она» по одноимённому роману Хаггарда играл юный Чарли Чаплин.
  • Когда Герберт Уэлсс в 1921 году предсказал, что через сто лет Британской империи уже не будет, Хаггард сильно критиковал его за «пессимизм».

Вольные экранизации

См. также

Напишите отзыв о статье "Хаггард, Генри Райдер"

Примечания

  1. ↑ В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона ([ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%A1%D0%91%D0%95/%D0%93%D0%B0%D0%B3%D0%B3%D0%B0%D1%80%D0%B4,_%D0%93%D0%B5%D0%BD%D1%80%D0%B8_%D0%A0%D0%B0%D0%B9%D0%B4%D0%B5%D1%80 дополнительный том 1А за 1905 год]) используется вариант Гаггард
  2. ↑ [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=9C05E1DA103FE733A25756C1A9639C946495D6CF RIDER HAGGARD DIES IN LONDON HOSPITAL; Author of "She," "King Solomon's Mines" and Many Other Novels Was Nearly 69. HE WAS KNIGHTED IN 1912 An Authority on Agriculture and Sociology -- Served on Government Missions.] (англ.). New York Times (15 мая 1925). Проверено 11 июля 2014.
  3. ↑ [ebooks.adelaide.edu.au/h/haggard/h_rider/days/chapter1.html The Days of My Life, by H. Rider Haggard]
  4. ↑ Haggard, H. Rider (2002). «H. Rider Haggard». King Solomon’s Mines. Modern Library Paperback Edition. V
  5. ↑ 1 2 Haggard, H. Rider (1989). «Introduction and Chronology; by Dennis Butts». King Solomon’s Mines. Oxford University Press. VII-XXVIII
  6. ↑ H.d.R. [Memoir of Haggard]. In: Haggard, H. Rider (1957) Ayesha. London: Collins
  7. ↑ Henry Rider Haggard. She: A History of Adventure
  8. ↑ Higgins, D.S. Rider Haggard, the Great Storyteller. Cassell, 1981. ISBN 9780304308279
  9. ↑ [www.shethemusical.com/ Home — She — The Musical]

Литература

Ссылки

Портал «Персоналии»
Генри Райдер Хаггард в Викицитатнике?
Генри Райдер Хаггард в Викитеке?
Генри Райдер Хаггард на Викискладе?
  • [vestnik.osu.ru/2002_6/9.pdf Н. Д. Садомская, «Творчество Г. Р. Хаггарда в зеркале отечественной критики»]
  • [ghaggard.ru/ Русскоязычный сайт, посвящённый Г. Р. Хаггарду и его произведениям]
Аллан Квотермейн
Аэша
Отдельные романы
Отдельные повести

Отрывок, характеризующий Хаггард, Генри Райдер

Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Хаггард,_Генри_Райдер&oldid=81070758»