Хаген, Герман Август

Герман Август Хаген
нем. Hermann August Hagen
Дата рождения:	30 мая 1817(1817-05-30)
Место рождения:	Кёнигсберг
Дата смерти:	9 ноября 1893(1893-11-09) (76 лет)
Место смерти:	Кембридж
Научная сфера:	энтомология

Систематик живой природы

Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Hagen».

Герман Август Хаген (нем. Hermann August Hagen, 30 мая 1817, Кёнигсберг — 9 ноября 1893, Кембридж, Массачусетс) — немецкий энтомолог.

В 1836 г. поступил студентом на медицинский факультет кенигсбергского университета, где, кроме лекций по медицине, слушал известных зоологов фон-Бэра и Зибольда. В 1839 г. молодой Герман Август отправился с профессором Ратке в Норвегию, Швецию и Данию для изучения морской фауны, а также энтомологических коллекций и библиотек этих стран. В 1840 г. — доктор медицины за диссертацию Synonymia Libellularum Europaearum.

Поработав научно в Берлине, Вене и Париже, Хаген в 1843 г. вернулся в родной город, где занимался врачебной практикой и в течение нескольких лет состоял первым ассистентом при хирургической клинике, в то же время принимая живое участие в общественных и городских делах. Несмотря на свои многосторонние занятия, опубликовал ряд выдающихся сочинений по энтомологии. С 1867 года заведовал энтомологическим отделением музея сравнительной зоологии в Кембридже, а с 1870 читал лекции в Гарвардском колледже в качестве профессора энтомологии.

В 1876 году Хаген отказался от лестного приглашения взять на себя заведование богатыми коллекциями берлинского естественноисторического музея и занялся обогащением и обработкой материалов кембриджского музея, биологические коллекции которого почти всецело основаны Xагеном. В 1863 году получил звание почётного доктора философии Кёнигсбергского университета, в 1887 году — звание доктора наук Гарвардского университета.

Как энтомолог, Xаген заслужил всеобщую известность преимущественно своими капитальными сочинениями о сетчатокрылых насекомых; он не только выработал принимаемую всеми систему этого отряда, но также монографически обработал многие его семейства и упорядочил ранее запутанную синонимику громадного числа видов. Помимо этих трудов, Xаген заслужил признание составлением своей «Bibliotheca entomologica», в которой собрал заглавия всех появившихся до 1862 г. работ и сочинений по энтомологии.

Труды

• Uebersicht der neueren Litteratur betreffend die Neuropteren Linne’s (Stett. Ent. Zeit., 1848—1852);
• Revue de Odonates ou Libellules d’Europe (вместе с Сели де Лоншан, Mém. Soc. Sc. Liège, 1850);
• Die Entwicklung und der innere Bau von Osmylus (Linn. Entom., 1852);
• Monographie des Calopterygmes (вместе с Сели де Лоншан, Bull. Ac. Brux., 1853—1854);
• D. Singcicaden Europas (Stett. Ent. Zeit., 1855—1858);
• Monographie der Termiten (Linn. Entom., 1855—60);
• Die im Bernstein befindlichen Neuropteren (вместе с Питэ, Б., 1856);
• Synopsis of the described Neuroptera of North America, with a list of the South American Species (Вашингтон, 1861);
• Die fossilen Odonaten Solenhofens (т. 10-й «Палеонтографии» Мейера, 1862);
• Bibliotheca Entomologica, die Litteratur über das ganze Gebiet der Entomologie bis zum Jahre 1862 (Лейпциг, 1862—1863);
• Synopsis of the Odonata of Amerika (Proc. Boston Society Natur. Histor., 1875);
• Beiträge zur Kenntnis der Phryganiden (Verb. Z.-B. Ges. Wien, 1873);
• Synopsis of the Odonata of America (Boston Soc. Nat. H., 1875);
• Beiträge zur Monographie der Psociden (Stettin. Ent. Z., 1882—1883) и некоторые др.

Ссылки

• Хаген, Герман-Август // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Хаген, Герман Август

На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]