Хагондоков, Константин Николаевич

Константин Николаевич Хагондоков Эдык Исмаилович Хагундоков
Генерал-губернатор Амурской области
20 января 1916 — 1917
Монарх:	Николай II
Вице-губернатор:	Евгений Алексеевский
Предшественник:	Владимир Толмачёв
Преемник:	Должность упразднена
Рождение:	14 сентября 1871(1871-09-14)
Смерть:	2 декабря 1958(1958-12-02) (87 лет)
Супруга:	Елизавета Эмильевна Бредовый
Дети:	Константин (Эдыг), Жорж (Адамей), Исмаил, Нина, Галя (Эльмесхан), Артемия, Александра, Тамара
Образование:	Первый кадетский корпус 2-е военное Константиновское училище
Военная служба
Годы службы:	1891-1917
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	Генерал-майор (22.10.1916)
Сражения:	Поход в Китай (1900-1901) Русско-японская война (1904-1905) Первая мировая война
Награды:	1-й ст. 1-й ст. 3-й ст. 4-й ст. 4-й ст. 2-й ст. 4-й ст. 2-й ст. 3-й ст. 3-й ст.

Константин Николаевич Хогондоков (Эдык Исмаилович Хагундоков) (14 сентября 1871 — 2 декабря 1958) — генерал-майор из кабардинских узденей.

Биография

Родился 14 сентября 1871 г. в Пятигорске (по другим данным в феврале 1872 г. в Тифлисе) в семье войскового старшины терского казачьего войска (отец оставил воспоминания «Из записок черкеса»). Православный.

С 1880 г. жил и учился в Санкт-Петербурге. Окончил Первый кадетский корпус, в 1891 — 2-е военное Константиновское училище по 1-му разряду «полного курса наук» в чине подпоручика. В 1906 окончил Академию Генерального штаба. За службу на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) награждён медалью «За поход в Китай» и орденами св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, св. Станислава 3-й степени с мечами, св. Станислава 2-й степени с мечами. За отличие в боевых действиях во время русско-японской войны 1904—1905 награждён орденами св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (13.04.1906), св. Анны 2-й степени с мечами (03.04.1906), св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (22.01.1906), орденом св. Георгия 4-й степени (25.02.1907), Золотым оружием — саблей с надписью «За храбрость» (10.10.1906). Чин подполковника присвоен 26.11.1907. За отличия по службе награждён орденом св. Владимира 3-й степени (05.1913). С 18 января 1909 года по август 1911 года командовал Туркменским конно-иррегулярным дивизионом. 19 августа 1911 года произведен в полковники. С августа 1911 года по декабрь 1912 года командир 1-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска. С декабря 1912 года по 5 января 1914 года командовал 1-м Семиреченским казачьим полком. В 1913 году в составе кабардинской делегации участвовал в торжествах по случаю 300-летия Дома Романовых. Во время Первой мировой войны командир 2-й бригады (с 01.09.1914) Кавказской Туземной конной дивизии и начальник штаба 2-го кавалерийского корпуса. Награждён мечами к ордену св. Владимира 3-й степени, орденами св. Анны 1-й степени с мечами (13.11.1915) и св. Станислава 1-й степени с мечами (13.11.1915). Императором Николаем II назначен 20.01.1916 в г. Благовещенск военным губернатором Амурской области и наказным атаманом Амурского казачьего войска. В 06.1917 приказом Временного правительства по Армии и Флоту назначен командующим Приамурским военным округом (Дальний Восток, включая Камчатскую и Сахалинскую области). Автор учебного пособия для кавалерийских училищ «Тактика конницы», вышедшего в 1907. После отставки в конце 1917 проживал в городе Кисловодске и ауле Кармово.

В 1919 году эмигрировал во Францию, после смерти в 1960 году похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Семья

Был женат на дочери генерала — Елизавете Эмильевне Бредовой.

• Сыновья — Константин (Эдыг), Жорж (Адамей), Исмаил.
• Дочери — Нина, Галя (Эльмесхан), Артемия, Александра, Тамара.
• Сестры — Елена, Валентина.

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:952900 Хагондоков, Константин Николаевич] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=868 Хогондоков (Хагондоков) Константин Николаевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Хагондоков, Константин Николаевич

– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.