Хадзис, Василиос

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Василиос Хадзис
греч. Βασίλειος Χατζής
Дата рождения:

1870(1870)

Место рождения:

Кастория, Македония

Дата смерти:

1915(1915)

Место смерти:

Афины

Гражданство:

Греция Греция

Жанр:

марина

Учёба:

Никифорос Литрас
Константинос Воланакис

Работы на Викискладе

Василиос Хадзис (греч. Βασίλειος Χατζής, Кастория 1870 — Афины 1915) — художник-маринист, представитель Мюнхенской школы греческой живописи.





Биография

Василиос Хадзис родился в 1870 году в городе Кастория, провинция Македония, находившемся тогда под османским контролем.[1] Семья его переселилась в свободную Грецию, в город Патры, где Хадзис полюбил море и детально изучил конструкцию кораблей.

Хадзис окончил Афинскую школу изящных искусств и стал преподавателем живописи. Море стало основной тематикой его работ. Хадзис был учеником Литраса и Воланакиса. Вместе с Воланакисом и художником Алтамурасом Хадзис считается одним из самых видных художников-маринистов Греции конца XIX — начала XX веков. Хотя Хадзис не учился в Мюнхене, искусствоведы и критики причисляют его, в силу художественной манеры, к так называемой Мюнхенской школе греческой живописи.

В Греции широко известны его картины на военно-морскую тематику, написанные по заказу греческого правительства в годы Балканских войн 1912—1913 годов. Самые известные из них: «Сражение при Элли», «Сражение при Лемносе» (1913), «Патрулирование эсминцев», «„Авероф“, принимающий уголь», «Тело короля Георгия I на борту „Амфитрити“».

Перед смертью Хадзис начал картину «Последний морской бой Византии», которая осталась незавершенной. Умер Хадзис в Афинах в 1915 году.

Наследие

50 работ Хадзиса выставлены в Афинской Национальной галерее.

Примерно 260 существующих работ Хадзиса находятся в галерее муниципалитета города Лариса, в Морском музее Греции, в галерее Георгиос Авероф, в Мецово, в коллекциях Банка Греции и Национального Банка Греции, а также в частных коллекциях Эвтаксиас, Перес, Краниотис.

Напишите отзыв о статье "Хадзис, Василиос"

Ссылки

  1. Η καταγωγή και το έργο του ζωγράφου Β. Χατζή, Κ. Χασιώτης (Φλώρινα) 1972

Внешние ссылки

  • [85.72.36.238/epmas/site/content.php?sel=353&artist_id=1498 Εθνική πινακοθήκη, Μουσείο Αλεξάνδρου Σούτζου]
  • [www.eikastikon.gr/zografiki/xatzis2.html -Εικαστικόν]
  • [www.averoffmuseum.gr/html/gallery.htm -Αveroffmuseum/Metsovo]

Источники

  • Εκδοτική Αθηνών, Τόμος 9Β


Отрывок, характеризующий Хадзис, Василиос

– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.