Хадспет (округ, Техас)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Округ Хадстпет
Hudspeth County
Страна

США

Статус

округ

Входит в

Техас

Административный центр

Сьерра-Бланка

Дата образования

1917 год

Население (2000)

3344

Плотность

0,29 чел./км²

Площадь

11 838 км²

Часовой пояс

UTC-5

Индекс FIPS

229

[www.co.hudspeth.tx.us Официальный сайт]
Координаты: 31°27′ с. ш. 105°22′ з. д. / 31.45° с. ш. 105.37° з. д. / 31.45; -105.37 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=31.45&mlon=-105.37&zoom=12 (O)] (Я)

Округ Хадстпет (англ. Hudspeth County) расположен в США, штате Техас. На 2000 год численность населения составляла 3344 человек. По оценке бюро переписи населения США в 2009 году население округа составляло 3115 человек.[1] Окружным центром является город Сьерра-Бланка.





История

Округ Хадстпет был сформирован в 1917 году.

География

Согласно данным Бюро переписи населения США площадь округа Хадстпет составляет 11838 км².

Основные шоссе

Соседние округа

Демография

По данным переписи населения 2000 года в округе проживало 3344 жителей. Среди них 26,3 % составляли дети до 18 лет, 13,0 % люди возрастом более 65 лет. 49,7 % населения составляли женщины.

Национальный состав был следующим: 96,4 % белых, 1,0 % афроамериканцев, 1,6 % представителей коренных народов, 0,2 % азиатов, 74,1 % латиноамериканцев. 0,7 % населения являлись представителями двух или более рас.

Средний доход на душу населения в округе составлял $9549. 30,1 % населения имело доход ниже прожиточного минимума. Средний доход на домохозяйство составлял $26625.

Также 46,1 % взрослого населения имело законченное среднее образование, а 9,7 % имело высшее образование.

Напишите отзыв о статье "Хадспет (округ, Техас)"

Примечания

  1. [quickfacts.census.gov/qfd/states/48/48229.html Бюро переписи населения США]

Отрывок, характеризующий Хадспет (округ, Техас)

– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.