Хазарский каганат

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хазарский каганат
650 — 969



Столица Семендер, Итиль
Язык(и) Хазарский язык
Религия язычество, иудаизм, ислам, христианство
Преемственность
Западно-тюркский каганат
Половецкая степь
К:Появились в 650 годуК:Исчезли в 969 году

Хаза́рский кагана́т, Хаза́рия (650969)[1] — средневековое государство, созданное кочевым народом — хазарами. Выделился из Западно-Тюркского каганата. Контролировал территорию Предкавказья, Нижнего и Среднего Поволжья, современного Северо-Западного Казахстана, Приазовье, восточную часть Крыма, а также степи и лесостепи Восточной Европы вплоть до Днепра. Центр государства первоначально находился в приморской части современного Дагестана, позже переместился в низовья Волги. Часть правящей элиты приняла иудаизм. В политической зависимости от хазар находился ряд восточнославянских племенных союзов.





История

Ранняя история. VI век

Первоначально хазары представляли собой одно из многочисленных кочевых племён, перемещавшихся из Азии в ходе Великого переселения народов. Они говорили на одном из ранних тюркских языков[2] и, как можно судить по косвенным данным, по-видимому, принадлежали к племенам огурской группы, первые из которых появились в Европе в 463 году[3]. Наиболее ранним достоверным известием о хазарах считается упоминание в списке народов, перечисленных Псевдо-Захарием в 555 году[4]. В качестве их европейской родины в источниках фигурирует область Берсилия, локализуемая в равнинной части современного Дагестана[5].

В первой половине VI века хазары находились под влиянием объединения савиров, в составе их войск совершали успешные набеги на Закавказье. Владевший регионом Сасанидский Иран с трудом отражал этот натиск. При шахе Хосрове Ануширване (531—579) персы построили знаменитые Дербентские укрепления, которые перекрыли узкий проход между Каспийским морем и Кавказскими горами, но всё же не стали панацеей от нашествий кочевников. Традиция приписывает Хосрову строительство будущих хазарских городов в Дагестане — Беленджера и Семендера. Оба пункта первоначально являлись центрами одноимённых племён. К Семендеру, возможно, имеет отношение племя забендер, родственное аварам, которые, двигаясь вслед за савирами, прошли через Кавказ в 550-е годы[6].

В 562 году савиры были разгромлены Ираном и вместе с частью хазар были переселены в Закавказье. Осколок савирского союза продолжал существовать в Дагестане, где был известен под именем «гуннов»[7].

Возвышение хазар связано с историей Тюркского каганата, с владыками которого хазарские правители, вероятно, состояли в родственных отношениях. Алтайские тюрки, возглавляемые каганами из рода Ашина, создали в 551 году огромную империю, которая вскоре разделилась на восточную и западную части. Во 2-й пол. VI века орбита Западно-Тюркского каганата достигла каспийско-причерноморских степей, и все местные объединения признали его главенство.

Экспансия в Закавказье и Причерноморье. VII век

Как значительная военная сила хазары впервые упоминаются в связи с ирано-византийской войной 602—628 гг., в которой хазарский правитель Джебукаган стал главным проводником тюркско-византийского союза, направленного против Ирана. В 627 году хазарское войско разграбило Кавказскую Албанию и, соединившись с византийцами, взяло штурмом Тбилиси[8].

Начиная с 630 года, многочисленные междоусобные столкновения привели к развалу Западно-Тюркского каганата. Результатом этого стало появление на его периферии в степях Восточной Европы двух новых политических образований. В Причерноморье возникла Великая Болгария, основанная ханом Кубратом в 632 году, а в Прикаспийском регионе — Хазария.

Хазары первое время себя никак не проявляли, тогда как Болгарское объединение стало мощной политической силой, но этот расцвет оказался кратковременным. После смерти Кубрата булгарская орда раздробилась между его сыновьями. Хазары воспользовались этим, и в результате столкновения в 660-х гг. часть булгар, возглавляемая ханом Аспарухом, откочевала за Дунай, положив начало современной Болгарии, а оставшаяся часть признала власть хазар[9]. По-видимому, после этого события правитель Хазарии принял высший в кочевой иерархии титул кагана. К кон. VII века хазары контролировали бо́льшую часть степного Крыма, Приазовья и Северного Кавказа. Неясно, как далеко простирался их контроль над степями к востоку от Волги (история этого региона менее всего освещена в письменных источниках). Однако бесспорно, что историческим последствием хазарской гегемонии стала остановка непрерывного потока кочевников, следовавших из Азии в Европу, что имело позитивные последствия для восточнославянских племён и народов Центральной Европы[10].

В этот период внимание Хазарии было обращено на Закавказье, чьи земледельческие государства сулили кочевникам богатые источники добычи. Вторжения туда осуществлялись двумя путями: через Дербент — в Кавказскую Албанию, Армению и далее в Иран или, реже, через Дарьяльское ущелье, расположенное на территории алан и ведущее в Грузию. Влияние хазар в регионе было столь значительным, что в ряде восточных языков Каспийское море получило название Хазарского[11].

Однако экспансия хазар натолкнулась здесь на встречный натиск, когда на месте Сасанидского Ирана возник Арабский халифат. Его войска оккупировали Грузию и Кавказскую Албанию, после чего в 653 году вышли за Дербент и атаковали хазарское владение Беленджер. Столкновение закончилось разгромом арабского войска и гибелью его предводителя Салмана ибн Раби[12].

Из-за внутренних смут в последующие десятилетия Халифат утратил контроль над регионом. Хазары в это время взимали дань с Кавказской Албании и совершили ряд набегов, из которых самый крупный состоялся в 685 году. В сражении с ними погибли правители Грузии, Армении и Албании[13], а также один из арабских эмиров, разбитый поблизости от Мосула[14].

Войны с арабами. VIII век

С установлением в Халифате династии Омейядов арабские завоевания возобновились одновременно в нескольких направлениях: против вестготов на западе, тюрок на востоке и византийцев и хазар на севере. На этот раз арабы прочно закрепились в Закавказье, и в начале VIII века развернулась непрерывная череда арабо-хазарских войн, успех в которых сопутствовал попеременно как той, так и другой стороне. Временами противники совершали глубокие рейды на вражескую территорию. Хазария действовала в союзе с Византией, которая оборонялась от Халифата в Малой Азии. Когда в 717—718 гг. арабы осадили Константинополь, хазары оттянули на себя часть их сил, вторгнувшись в Кавказскую Албанию[15] и Азербайджан[16]. В конце 730 года состоялся самый масштабный набег хазар. Им руководил сын кагана — Барджиль. Нападению подвергся иранский город Ардебиль. 25-тысячное арабское войско было разбито, погиб один из высокопоставленных военачальников Халифата — Джаррах. Отдельные хазарские отряды дошли до Диярбакыра и окрестностей Мосула[17]. Но уже к началу следующего года свежее арабское войско под командованием Саида ал-Хараши, которого затем сменил Маслама (именно он десятилетием ранее осаждал столицу Византии), выбило хазар со всех захваченных позиций, и бои переместились на территорию каганата. Война продолжилась в 732/733 году, хазарский каган был ранен в сражении поблизости от Дербента. Контроль над стратегической крепостью окончательно перешёл к арабам.

В 737 году арабский полководец Марван ибн Мухаммад (будущий халиф) во главе 150-тысячной армии внезапно вторгся в Хазарию одновременно через Дербент и Дарьял. Войска взяли штурмом хазарскую столицу Семендер и достигли города ал-Байда, в котором располагалась ставка кагана. Каган бежал в глубь своих владений. В погоне за ним арабы зашли на север дальше, чем когда-либо: вплоть до «Славянской реки» — по-видимому, Дона или Волги[18]. Хазарская армия была разбита, и каган запросил мира. В обмен на сохранение трона он пообещал принять ислам, но эта процедура, по-видимому, была номинальной[19].

Хазария сохранила независимость, а арабы ушли с Северного Кавказа. Вскоре в Халифате вновь возникла смута. К власти там пришла династия Аббасидов, которая отказалась от дальнейшей экспансии на север. Таким образом, Хазарский каганат заслонил собой от арабской экспансии Восточную Европу и помог выстоять Византии[20].

Во 2-й пол. VIII века после двадцатипятилетнего перерыва хазары предприняли ещё два набега на Закавказье: в 762—764 и 799 годах. В 780-е гг. они оказали помощь абхазскому правителю Леону II, провозгласившему независимость от Византии[21]. После чего их вмешательство в дела региона прекратилось.

Геополитическим последствием арабского натиска стало перемещение населения Хазарии от опасного кавказского пограничья во внутренние районы — Подонье, где расселились аланские племена, и Поволжье. В низовьях Волги возникла новая хазарская столица — Итиль, вскоре превратившаяся в крупный торговый центр. Дагестан со старой столицей Семендером из центральной области превратился в южную окраину Хазарии. Вероятно, в русле этих же процессов произошло появление булгар и савир (сувар) в Среднем Поволжье и Прикамье, где в IX веке возникла Волжская Булгария. С переориентацией внимания на север нередко связывают установление хазарской гегемонии над восточными славянами, хотя сведений о точной дате этого события нет[22].

Отношения с Византией. VIII век

Соседство с византийскими владениями на Крымском полуострове приводило к участию хазар в политике Империи. Ок. 705 года к кагану Ибузиру Глявану обратился за помощью свергнутый император Юстиниан II, находившийся в ссылке в Херсонесе. Каган дал ему в жёны свою сестру и пообещал помощь, но затем под влиянием действующего императора изменил своё решение и приказал убить Юстиниана, однако тот сумел бежать к дунайским болгарам и с их помощью вернулся к власти. Первое время его отношения с хазарами оставались дружественными, и каган посетил Константинополь, где был с почётом принят[23]. От хазарской жены, в крещении получившей имя Феодора, у Юстиниана родился сын, сразу же объявленный соправителем. Спустя несколько лет, опасаясь гнева Юстиниана, жители Херсонеса добровольно перешли под покровительство хазар, и в городе при сохранении самоуправления появился хазарский наместник — тудун. Опасения горожан подтвердились: в 710 году Юстиниан захватил Херсонес, казнил местную знать, а тудуна пленил и отослал в Константинополь. Опасаясь дальнейших планов Юстиниана, жители других крымских городов обратились к кагану за помощью. В 711 году он остановил разгром Херсонеса византийской армией. В итоге Юстиниан вновь был свергнут, а императором при поддержке хазар стал херсонеский ссыльный Вардан Филлипик[24].

Союзные отношения между двумя державами были скреплены в 732 году браком наследника византийского престола (будущего Константина V) с дочерью кагана Вирхора принцессой Чичак, названной при крещении Ириной.

В 787 году хазары подавили восстание в Готии (область Горного Крыма), посадив его зачинщика — местного епископа Иоанна в тюрьму[25]. Контроль хазар над Крымом сохранялся до сер. IX века, а над Таманью и зоной вокруг Керченского пролива — вплоть до падения каганата[26].

Принятие иудаизма и возвышение династии Буланидов. Сер. VIII — нач. IX веков

Важным фактором для истории Хазарского каганата оказалось то, что на контролируемой им территории, в том числе на родине хазар — в Дагестане — проживали еврейские общины[27]. Примерно в 740 году один из хазарских военачальников — Булан перешёл в иудаизм[28]. По-видимому, это укрепило позиции его клана, в то время как положение правящей языческой династии стало ухудшаться из-за сокращения военной добычи и невозможности продолжать традиционную завоевательную политику. В нач. IX века потомок Булана — Обадия занял второй после кагана пост в государстве и сосредоточил в своих руках реальную власть. С этого момента в Хазарии установилась система двойного правления[29], при которой номинально страну продолжали возглавлять каганы из старого царственного рода, но реальное управление осуществлялось от их имени беками (царями) из рода Буланидов. Весьма вероятно, что установление нового порядка сопровождалось междоусобными столкновениями. Часть хазар, известных под именем каваров, восстала против правящей династии и после подавления мятежа перешла к венграм. Сын Обадии — Езекия и внук — Манассия правили достаточно мало, чтобы успеть передать трон брату Обадии — Ханукке, за линией которого он сохранялся до падения каганата[30].

Каганат в IX веке

С этого момента политика Хазарии переориентировалась с завоевательных походов на развитие международной транзитной торговли. Однако внешнеполитическая ситуация для каганата складывалась неблагоприятно. В IX веке началась новая волна Великого переселения народов, и новые азиатские кочевники стали переходить Волгу. Первым народом, вытесненным на западный берег Волги, оказались венгры. В 830-е гг. они заняли Северное Причерноморье. Неизвестно, в какой мере добровольной или вынужденной была в этом процессе позиция хазар, однако венгры признавали их сюзеренитет. Венгерский вождь Лебедий был утверждён хазарским каганом и женился на знатной хазарке. После этого венгры принимали участие в хазарских войнах[31]. В 889 году венгры (включая три этнически хазарских рода каваров) были вытеснены в Паннонию печенегами, которых, в свою очередь, теснили огузы, а тех — половцы. В результате хазары впервые потеряли контроль над причерноморскими степями. Известно, что хазарские цари периодически совершали походы на печенегов и огузов[32]. Конец IX века считается закатом «Хазарского мира» — эпохи относительной стабильности в степи.

Новый противник появился у хазар с формированием Древнерусского государства. Недостаточно понятным является вопрос о так называемом Русском каганате, который впервые упомянут в источниках под 839 годом[33]. Титул кагана позднее носили киевские князья, а его хождение в IX веке обычно расценивается как претензия на равенство с хазарами. Как бы то ни было, проникшие в Восточную Европу варяжские дружины начали успешно оспаривать гегемонию хазар над славянскими племенами. От хазар освободились поляне (864), северяне (884) и радимичи (885)[34].

Отвечая на возникшие вызовы, хазары с помощью Византии соорудили серию крепостей на северо-западных рубежах. Ок. 834 года каган и бек обратились к императору Феофилу с просьбой помочь в строительстве крепости Саркел[35]. Крепость расположилась на левом берегу Дона и стала главным оплотом хазар в регионе. Кроме Саркела, как свидетельствуют археологические данные, была создана сеть аналогичных укреплений по притокам Дона[36].

В 850-е гг. произошло последнее столкновение хазар с арабами. Закавказские владения Халифата в это время были охвачены мятежом, для подавления которого был послан арабский полководец Буга Старший (сам хазарин по происхождению). С призывом о помощи к хазарам обратились горцы санарийцы, населявшие Кахетию[37]. Буга совершил поход на алан и хазар и получил с них дань, но потом был отозван из Грузии, так как халиф боялся, что он может сговориться с соплеменниками[38].

Отношения Хазарии с Византией вновь временно улучшились. В 861 году Хазарию посетило византийское посольство, возглавляемое Константином Философом (св. Кириллом)[39].

В кон. IX — 1-й пол. X вв. Хазарский каганат ослабел, но ещё продолжал оставаться влиятельным государством благодаря обученной армии и искусной дипломатии. Правители проводили политику лавирования между тремя крупными силами: Византией (утратившей интерес в союзных отношениях), кочевниками и Русью. В кон. IX века в правление царя Вениамина против Хазарии выступила организованная Византией коалиция, состоящая из печенегов, чёрных булгар и нескольких других кочевых племен. Хазары разбили её при поддержке алан[40]. При следующем царе — Аароне Византия сумела разрушить хазаро-аланский союз, и теперь хазары одолели алан с помощью одного из кочевых вождей. Аланского царя пленили, но приняли с почётом. Он отдал свою дочь за сына Аарона — Иосифа[41].

Падение каганата. X век

Угроза со стороны русов до определённого времени успешно перенаправлялась хазарами в Закавказье. В 913/914 году за долю добычи хазары пропустили флот русов в Каспийское море, а когда поредевшее войско вернулось, напали на него и перебили[42]. В 939 году один из русских вождей — Хельг (возможно, князь Олег) по подстрекательству Византии напал на хазарскую заставу Самкерц[43] на Таманском полуострове. Хазарское войско под командованием полководца Песаха разбило русов и разграбило византийские владения в Крыму[44]. После этого поражения русы повернули оружие на Византию (941). А затем снова совершили рейд в Закавказье (944). В отличие от прошлого набега, сопровождавшегося простым грабежом, на этот раз русы перешли к планомерному завоеванию территории, но эта попытка не имела успеха[45].

Неблагоприятная ситуация складывалась для Хазарии и на южной границе, где на месте Халифата возникли независимые исламские эмираты. К началу X века весь Южный Прикаспий оказался объединён в составе государства Саманидов. Новая держава стала активным проводником ислама. Под её влиянием он начал распространяться среди огузов и карлуков в Средней Азии, а затем и в Волжской Булгарии. Хазария оказалась в исламском окружении, что было вдвойне опасным в связи с наличием сильной исламской партии при дворе беков. В 901, 909 и 916 годах хазары в союзе с местными дагестанскими объединениями совершили несколько походов на Дербент[46]. Отношения с мусульманским миром оставались мирными до падения каганата, а затем вассал Саманидов Хорезм на некоторое время подчинил себе Хазарию[47].

В Горном Дагестане усилилось государство Сарир. Его население исповедовало христианство, а правитель в арабских источниках иногда именовался каганом гор. Сарирцы совершали набеги на Хазарию[48].

Освободиться от хазарского господства стремилась и динамично развивающаяся Волжская Булгария. Её правители перешли в ислам, рассчитывая на помощь единоверцев. В 922 году эту страну посетил посол багдадского халифа Ибн Фадлан[49].

Накануне своей гибели Хазарскому каганату удалось завязать отношения с Кордовским халифатом. Министр последнего Хасдай ибн Шапрут и хазарский царь Иосиф обменялись письмами. Из сохранившегося письма Иосифа (ок. 961) видно, что он не считал положение своей страны катастрофическим и по-прежнему рассматривал себя в качестве правителя обширной территории от Хорезма до Дона.

Решающую роль в гибели Хазарии сыграло Древнерусское государство. В 964 году князь Святослав освободил последнее зависимое от хазар славянское племя вятичей, а в следующем 965 году разбил хазарское войско с каганом во главе и захватил Саркел, который с этого времени стал русским городом Белая Вежа. По-видимому, тогда же был захвачен и Самкерц (Тмутаракань). Затем, в том же 965 или, по другим данным, в 968/969 году русы, действуя в союзе с огузами, разгромили Итиль и Семендер[50]. Этот момент считается концом независимого Хазарского государства[51].

Некоторое время русы, по-видимому, господствовали в низовьях Волги. Жители Итиля и царский двор в это время укрывались на островах Каспийского моря и Мангышлаке. После ухода русов в 980-е гг. хазарский правитель получил помощь от Хорезма (по др. данным Ширвана) и вернулся в столицу. В обмен за поддержку бо́льшая часть хазар перешла в ислам, позднее (после очередной помощи) это сделал и сам царь[52]. В 985 году князь Владимир совершил новый поход на Хазарию и наложил на неё дань[53]. Под 986 годом в русской летописи сообщается о посольстве хазарских иудеев к Владимиру с предложением принять свою веру[54].

Последние упоминания. XI—XII века

Дальнейшая история Хазарии прослеживается неотчётливо и развивается изолированно в центре и бывших провинциях. По сообщению ал-Бируни в трактате «Мас’удовский Канон» (1037), в XI веке Итиль находился в развалинах. Волжская Хазария была окончательно сметена, по-видимому, в середине XI века в ходе нашествия очередной кочевой волны — половцев[55] В XII веке на месте Итиля в низовьях Волги существовал город Саксин, среди его жителей упоминаются хазары-мусульмане, но основное население составляли огузы[56]. В Дагестане о сколько-нибудь значимой роли хазар источники не упоминают[51]. В 1064 году три тысячи хазарских семей переселились в Закавказье[57]. Хазары Подонья (Саркела) и Причерноморья попали под власть русского Тмутараканского княжества, просуществовавшего до начала XII века. Хазарские отряды входили в войско Мстислава Владимировича во время его битвы с братом Ярославом в 1024 году. Последний раз в русской летописи хазары упомянуты под 1079 и 1083 годами в связи с действиями князя Олега Святославича, которого они пленили и выдали Византии. Известны отдельные свидетельства о миграции хазар-иудеев в страны Центральной Европы, где они влились в состав евреев ашкенази. Однако существующая в популярной литературе версия об их значительном вкладе в европейское еврейство фактами не подтверждается[58].

После падения каганата причерноморские и прикаспийские степи попали в безраздельное господство кочевников. В Поволжье доминирующая роль перешла к Волжской Булгарии, а на Северном Кавказе — к Алании. Вновь под одной властью эти территории оказались объединены только в составе Золотой Орды.

Государственное устройство

Первоначально Хазария являлась типичным кочевым ханством. Политические традиции и титулатуру она унаследовала от Тюркского каганата.

Во главе государства стоял каган. Формально он обладал всей полнотой военной и административной власти, но не имел аппарата для навязывания своих решений. Положение каганов зависело, прежде всего, от способности успешно получать военную добычу и распределять её среди знати[59]. Другой важной опорой их власти была сакрализация. Власть кагана считалась установленной небом. Он являлся главой языческого культа и наделялся в глазах подданных сверхъестественными способностями. Стать каганом мог только член одного царственного рода, власть в котором, вероятно, передавалась по принятой у тюрков «лествичной» системе от старшего брата к младшему[60]. Иногда ретроспективно полагают, что хазарами правила тюркская династия Ашина[61]. К середине X века каганский род оказался на грани вырождения, и один из его представителей, если верить источникам, торговал на базаре[62].

Вера в божественную силу правителя приводила к тому, что в случае несчастья, происходившего со страной, его могли обвинить в неудачах и сместить. Его жизнь подлежала строгой регламентации, фактически могла быть превращена в сплошные запреты. При возведении на престол кагана душили шёлковым шнуром, и он в полубессознательном состоянии должен был сам назвать число лет своего правления. По прошествии этого срока его убивали. Если же он называл непомерно большое число лет, его всё равно убивали по достижении сорокалетнего возраста, так как считалось, что с возрастом божественная сила покидает его[63]. В доиудейский период династия каганов прочно контролировала армию и поэтому легко избегала сакральных ограничений. Однако после возвышения другого хазарского клана, исповедовавшего иудаизм, реальная власть оказалась у второго лица в государстве — бека. На иврите его называли «мелех» — «царь», арабы передавали его должность как «малик» — «правитель» или «халифа» — буквально «заместитель»[64]. Власть внутри новой династии, очевидно под влиянием иудаизма, стала передаваться уже строго от отца к сыну[65]. В новой системе за каганом остались сакральные функции (формально более значимые), а всеми земными делами руководил бек. При этом бек оказывал кагану ритуальные почести, граничащие с унижением. Входя к нему, он становился на колени и держал в руках горящую ветвь. Каган изолированно жил в своём дворце, выезжая обычно лишь раз в год во главе торжественной процессии или в случае бедствий, постигающих страну[66]. Признаваемые соседними языческими народами и имевшие непоколебимый авторитет у рядовых хазар каганы служили важным стабилизирующим фактором до самого конца Хазарского государства.

Считается, что схожая организация двойного управления, существовавшая некоторое время у венгров[67] и, возможно, русов[68] была заимствована ими у хазар.

Высшим сословием в государстве являлись тарханы — родовая аристократия. Среди неё высший слой составляли родственники царственного рода, рангом ниже стояли эльтеберы — правители вассальных народов[69]. Раннее хазарское государство не имело специфической бюрократии, но она начала складываться по мере знакомства хазар с устройством соседних высокоразвитых государств. В Закавказье хазары переняли сасанидскую налоговую практику и установили надсмотрщиков для наблюдения за ремесленниками и торговцами. В крымских городах, где хазарский контроль в ряде случаев сосуществовал с византийским, известны наместники кагана — тудуны, выполнявшие надзорные функции при местной администрации. В иудейский период в области управления был достигнут значительный прогресс. На узловых торговых путях существовали заставы, где специальные чиновники взимали пошлины. В столице страны Итиле сложилась развитая судебная система: существовало семь судей для каждого вероисповедания (по двое для трёх монотеистических религий, один для язычников). Судьи подчинялись назначаемому царскому чиновнику. Население столичной области несло натуральные повинности, иноэтничные ремесленники и купцы облагались ежегодным налогом.

Территория Хазарии IX—X вв. состояла из нескольких областей, различных по степени контроля со стороны центральной власти. Сердцевиной страны было Нижнее Поволжье. Здесь жили собственно хазары. По этой территории проходили кочёвки царя и хазарской знати. Правитель совершал ежегодный объезд центральной области, начинавшийся в апреле и заканчивавшийся в сентябре.

Стратегические пункты контролировались центром непосредственно. В них находились хазарские гарнизоны. Из них наиболее известны два: Саркел — застава на Дону и Самкерц — у Керченского пролива. Особое положении занимала старая хазарская столица Семендер в Приморском Дагестане. Город был населён хазарами, но непосредственно в столичную область не входил. По одним данным в нём был собственный правитель, по другим — родственник хазарского царя — иудей.

Большая часть территории управлялась без административного вмешательства. Подчиненные народы: аланы, булгары, буртасы, венгры, славяне и другие — сохраняли собственную социально-политическую структуру. Они имели своих правителей, которые были обязаны собирать и отправлять в Хазарию дань, отдавать дочерей в гарем кагана и выставлять войско. Известно, что волжские булгары платили по меховой шкурке с дома[70], а славяне вятичи по щелягу (серебряной монете) с сохи[71].

Армия

В эпоху арабо-хазарских войн основной силой хазарского могущества было ополчение. По требованию хазар зависимые народы выставляли военные контингенты. Численность войска могла доходить до 100—300 тыс. человек[72]. Основу армии составляла конница. Военная тактика была типичной для кочевников: часть войска скрывалась в засаде и вступала в бой в удобный момент. Хазары умели брать города, применяя осадные машины. Войско каганата оказалось способным к противостоянию с регулярной арабской армией, под командованием лучших полководцев Халифата[73].

В IXX вв. ситуация изменилась. Правительство, отказавшись от крупных завоевательных походов, стало опираться на иноэтничные, не связанные местными родоплеменными интересами силы. Ядром хазарского войска стала тяжёлая конная гвардия, состоящая из ларисиев — мусульманского племени хорезмийского происхождения, которое поселилось в Итиле и несло беку службу на особых условиях. Гвардия имела собственного везира и оговорила право не воевать с единоверцами (большинство противников хазар в этот период были язычниками). Воины получали жалование. Численность гвардии достигала, по разным данным, от 7 до 12 тыс. человек[74]. В Саркеле нёс службу регулярно сменяемый гарнизон из 300 воинов[75].

По существу, хазарская армия стала профессиональной, и это позволило каганату продержаться 150 лет в борьбе с многократно превосходящими по численности противниками. Гвардия являлась очень влиятельной, но не единственной военной силой в стране. В распоряжении хазарских царей были наёмные контингенты славян и русов (также стоявшие в столице). Собственно хазарские силы состояли из всадников, которых знатные вельможи были обязаны поставлять сообразно своему положению. Зависимые народы (буртасы, булгары) продолжали выставлять ополчение.

Хазары не имели флота, хотя умели изготовлять небольшие лодки, которыми пользовались для сообщения по Волге.

Главным оружием хазарских воинов был лук. Помимо этого хазарские всадники имели копья, мечи, палаши и сабли, а также топоры и кистени. Представители воинской элиты каганата носили кольчуги, ламеллярные кирасы, шлемы с бармицами[76].

Военные действия велись лично каганом и его ближайшими родственниками, либо полководцами из числа хазарской знати — тарханами. После отстранения каганов функция командования войском перешла к беку.

Пленные хазарские воины служили в армии Аббасидского халифата, некоторые из них достигли очень высокого положения, становясь наместниками провинций и личными слугами халифов. В Византии также состояли на службе хазарские гвардейцы[77].

Экономика

Основу хозяйственной деятельности рядового населения составляло кочевое скотоводство. Древним оседлым центром Хазарии был Дагестан, где получило развитие виноградарство. В VIII—IX веках в приморских областях Крыма, Тамани, в низовьях Кубани и Дона важным последствием хазарского господства стал процесс оседания кочевников на землю[78]. В Хазарии выращивались пшеница, ячмень, рис, огородные и бахчевые культуры, были сады и виноградники, в больших количествах ловили рыбу[79]. Было развито кузнечное, ювелирное и гончарное ремесло, ориентированное на местный рынок. Посуда изготавливалась на гончарном круге.

Для правящей верхушки основным источником обогащения первоначально была военная добыча, получаемая путём грабежа соседних стран. Однако затем произошла переориентация на невоенные источники доходов. Это стало возможным в результате того, что в общемировом масштабе во 2-й пол. VIII — нач. IX века начался подъём международной торговли, основными агентами которой были еврейские торговцы — рахдониты. Через Хазарию проходило несколько международных торговых путей. В Восточной Европе основной торговой артерией стала Волга, нижнее и среднее течение которой находилось под хазарским контролем. Волжский торговый путь шёл от устья на Дон (через Переволоку), далее в земли славян и страны, примыкавшие к Балтийскому морю. Этот путь отмечен многочисленными кладами арабских дирхемов. Ключевую роль на нём с определённого времени стали играть русы. Из устья Волги, где находился Итиль, купцы попадали в акваторию Каспийского моря и, высаживаясь на его южных берегах, могли следовать по суше до Багдада или в Среднюю Азию. Археологические исследования обнаружили существование сухопутных торговых маршрутов: цепь караван-сараев от Хорезма к Нижнему Поволжью. Через портовые города Крыма Хазария участвовала и в причерноморской торговле с Византией.

Контроль над важными транзитными путями привёл к тому, что в IX—X вв. основной (но не единственный) источник доходов Хазарии стали составлять торговые пошлины. Итиль превратился в крупнейший торговый пункт. При этом сами хазары сохраняли традиционный кочевой уклад и международной торговлей не занимались. Она находилась в руках иудейских и мусульманских общин. Хазария славилась как крупный рынок по перепродаже меха и рабов. Предметом собственного экспорта были рыбий клей и овцы.

Хазария чеканила собственную монету, хотя вопрос о регулярности этого процесса остаётся открытым. На территории хазарского Подонья обнаружена серия подражаний арабским дирхемам с надписью «земля хазар»[80]. Несколько монет относятся ко 2-й пол. IX — нач. X вв., остальные — к 30-м гг. IX в.[81] К этому же времени относятся пять дирхемов, найденных в местечке Спиллингс на острове Готланд в Швеции, на которых вместо надписи «Мухаммед — посланник Бога» стоит «Моисей — посланник Бога»[82].

Религия

Первоначально хазары придерживались традиционных языческих верований. Главное место в пантеоне занимал бог неба Тенгри. Каган считался воплощением покровительства этого бога. Он обладал кут’ом — особой жизненной силой, которая обеспечивала счастье народа[83]. Языческий культ правителя в конечном итоге превратил кагана в бездействующего сверхсакрализованного полубога. Арабские авторы отмечали, что вера хазар сходна с верой тюрок[84], но её подробных описаний не оставили. Тем не менее, в письменных источниках сохранилось несколько ярких свидетельств, позволяющих судить о мировоззрении кочевого населения Хазарии. Ближайшие соседи и вассалы хазар — дагестанские «гунны» помимо Тенгри поклонялись богу молний Куару и женскому божеству плодородия, в котором видят аналогию древнетюркской богине Умай. Также они верили в богов дорог, поклонялись солнцу, луне и небесному грому. Похороны знатных людей сопровождались человеческими жертвоприношениями и ритуальными плясками, в которых обнажённые воины бились на мечах[85]. Для отправления обрядов использовались капища, в которых находились идолы, и священные рощи. Культ священных деревьев имел широкое распространение среди населения каганата (отмечен в разных частях Хазарии: у «гуннов», в крымском городе Фуллы и в стране Сарир). Деревьям приносили в жертву коней, кровью которых окропляли землю, а головы и шкуры развешивали на ветвях. Хазарские жрецы обладали способностью вызывать дождь. Известно, что жители Беленджера поместили тело убитого ими в 653 году арабского полководца Салмана ибн Раби в особый гроб и использовали его как магическое средство при вызове дождя[86].

Однако расположение на стыке христианского и исламского миров, а также исключительное влияние иудейских общин привело к сложению в Хазарии уникальной конфессиональной ситуации: проникновению и сосуществованию трёх монотеистических религий. Известны позитивные отклики о Хазарии от представителей всех этих вер[87]. В Итиле и Семендере мирно уживались христиане, мусульмане, иудеи и язычники. А жители Хунзана в царстве Сарир (возможно, речь идёт о Семендере[88]), если верить источникам, даже исповедовали три веры одновременно: по пятницам вместе с мусульманами посещая мечеть, в субботу с евреями — синагогу и в воскресенье с христианами — церковь, желая «достигнуть истины всех религий»[89] Хронологически первым в пределы Хазарии пришло христианство[90]. Этому способствовала как близость Византии, так и знакомство хазар с христианскими государствами Закавказья. Уже в VII веке в Дагестане фиксируется появление христианских церквей. В 682 году[91] один из вассалов хазар князь дагестанских гуннов Алп-Илитвер крестился и принял албанского епископа Исраела, который уничтожил языческую святыню — священный дуб. В традиционно христианском Крыму во время владычества хазар продолжалось строительство церквей. Известна эпиграфическая надпись из Горного Крыма, сделанная на греческом языке, в которой со ссылкой на правящего кагана и тудуна сообщается о строительстве храма[92]. Большая христианская община существовала в Семендере[93]. Византия придавала серьёзное значение миссионерской деятельности, что подвигло её на учреждение особой митрополии, центр которой находился в крымском городе Дорос (совр. Мангуп), а территория охватывала владения хазар[94]. В начале IX века в Хазарии упоминается епископ по имени Стефан, которым стал беглый византийский солдат, укрывшийся здесь от преследований иконоборцев[95], а в 919 году константинопольский патриарх Николай Мистик поручал епископу Херсонеса лично отправиться в Хазарию и рукоположить там епископа, поскольку об этом просило прибывшее в Византию хазарское посольство[96]. Из вассалов каганата крупнейшей новообращённой территорией стала Кавказская Алания, хотя в среде её верхушки была и иудейская партия, и аланский царь под давлением хазар на время перешёл из христианства в иудаизм.

Знакомство с исламом произошло во время арабо-хазарских войн. После поражения, понесённого от арабов, каган будто бы временно принял ислам (в др. варианте рассказа это сделал один из хазарских князей). Однако есть основания утверждать, что массовое проникновение данной религии началось в последующий период в результате становления торговых отношений. В Итиле возникла мощная мусульманская община, пополнявшаяся выходцами из разных стран Халифата. Исламской являлась царская гвардия, а по сообщениям арабских писателей исламские минареты были выше, чем дворец царя. В 854/855 году 300 семей хазарских мусульман переселились в закавказский город Шамкор[97]. В нач. Х века ислам в качестве оппозиционной идеологии приняли зависимые от хазар волжские булгары. Ислам стал религией большой части хазар и чуть позже хазарского царя в последующие годы после разгрома и потери независимости Хазарским государством, но окончательно смог укрепиться в этом регионе только в эпоху Золотой Орды.

Миграции в Хазарию евреев шли из трёх источников: с Ближнего Востока (Ирака), Хорасана и Византии[98]. Крупным центром еврейских поселений с античных времён являлся Боспор. В пределах Дагестана иудейские общины оказались в VI веке в результате Маздакитского восстания в Иране. Источники сохранили легенду о религиозном диспуте, который был устроен по желанию хазарского правителя между проповедниками трёх религий[99]; согласно поздней еврейской традиции, проповедника-раввина звали Исаак Сангари. Иудаизм был выбран по той причине, что его положения признали как ислам, так и христианство. Уникальность ситуации заключается в том, что иудаизм, хотя и предполагает обращение неевреев (которые после обращения становятся евреями, см.: Гиюр), но в средние века обращение в иудаизм встречалось редко. Современные учёные среди причин хазарского выбора называют желание сохранить независимость как от Византии, так и от Халифата или указывают на связи иудеев с частью хазарской знати.

Согласно сохранившимся данным[100], процесс иудаизации был длительным и, по-видимому, иудаизм не сразу стал правящей религией. Установление ортодоксального (раввинистического) иудаизма связано с деятельностью царя Обадии, который выстроил синагоги и ввёл Мишну и Талмуд. В Хазарию начали переселяться евреи из других стран. Особенно массовой была миграция в правление Иосифа, когда в Византии начались еврейские гонения. Хазарский царь в ответ начал преследование христиан. В литературе, особенно публицистической, принятие иудаизма часто безосновательно связывают с упадком каганата (на самом деле кризис начался примерно на 100 лет позже), и эта тема нередко является предметом недобросовестных спекуляций[101] Единственным источником, где встречается соотнесение такого рода, является зороастрийский трактат «Денкарт», в котором христианство обвиняется в упадке Рима, иудаизм — в упадке хазар, а манихейство — в упадке Уйгурского каганата.[102] Что касается степени распространённости иудаизма в Хазарии, то взгляды исследователей весьма разнятся. Более взвешенные оценки, называющие только высший слой правящего класса, опираются на археологические источники, где следы иудейского культа ничтожно малы. С точки зрения археологов, в IXX вв. Хазария вообще не была глубоко затронута мировыми религиями, как иудаизмом, так и христианством, и исламом[103]. По-видимому, для более глубокого проникновения хазарскому иудаизму просто не хватило времени.

Список хазарских правителей

Полная статья: Хазары (список персоналий)

Династическая информация чрезвычайно скудна из-за отсутствия собственно хазарских памятников VII—IX вв. В сообщениях иноязычных хроник имена бывают искажены, иногда вместо них фигурируют персонифицированные титулы. Достоверно известны имена трёх каганов, правивших в VIII веке. По одному правителю известно за VII век (в период, когда хазары ещё не отделились от тюрок) и IX век. Сравнительно недавно в двух древнетюркских эпитафиях на территории Монголии было обнаружено упоминание о вожде Кадыр Касаре, который с высокой степенью вероятности может быть признан правителем хазар в VI веке.

Ниже перечисляются все известные каганы, с указанием дат их упоминания в источниках и описанием событий, в связи с которыми о них говорится.

Докаганатский период
  • Хазар (в сирийск. варианте Хазариг)[104]
    мифический прародитель хазар. Каких-либо деяний источники ему не приписывают.
  • Кадыр Касар, 2-я пол. VI века[105]
    современник тюркского кагана Бумына (ум. 552), погибший вскоре после его смерти.
  • Джебукаган (в визант. варианте Зиевил), уп. 626—630[106]
    лидер хазар во время ирано-византийской войны VII века. Возможно, под этим именем скрывается каган западных тюрков Тон Ябгу.
Каганы
  • Ибузир Гляван, уп. 705—711[107]
    правил в период ссылки Юстиниана II.
    • Барджиль (в др. вариантах Барсбек, Барджик), уп. с 722 — ум. 731[108]
    сын правящего кагана, командовал армией в войнах с арабами.
  • Парсбит, уп. 730[109]
    регентша при несовершеннолетнем наследнике. Мать кагана, скончавшегося в том же году. Барджиль в этот момент был жив, но престол не занимал.
  • Вирхор, уп. 732—750-е[110]
    выдал дочь Чичак замуж за будущего византийского императора Константина V.
  • Багатур, уп. 759—763[111]
    правил во время кампании 762/763. Его дочь двумя c половиной годами ранее вышла замуж за арабского наместника Армении.
  • Захария, уп. 860—861[112]
    каган в период посольства в Хазарию Константина Философа.
  • ?..ут, время правления неизвестно[113]
    фрагмент имени из эпиграфической надписи в Горном Крыму.
Беки

В русскоязычной литературе беков принято называть царями. Из письма Иосифа Хасдаю ибн Шапруту известен список 10 поколений династии, начиная с Обадии. Возможно, что серединная часть списка является искусственно раздутой (в краткой редакции письма список состоит из 9-ти поколений, в редакции Иегуды Барселонца — из 5-ти)[114]. Более подробная информация о деятельности трёх последних царей приводится в Письме неизвестного хазарского еврея. Там же первый правитель, перешедший в иудаизм (неясно Булан или Обадия), назван еврейским именем Сабриель. По-видимому, первые (тюркские) имена имелись у всех царей. Одно из них сохранилось в «Истории Дербента», где царь хазар, правивший в 901 году, именуется К-са ибн Булджан[115]. Другое — у ал-Йакуби (ок. 891 г.), который упоминает заместителя хазарского кагана по имени Йазид Булаш[116].

  • Обадия — предположительно современник арабского халифа Харуна-ар-Рашида (786—809)
  • Езекия
  • Манассия I
  • Ханукка
  • Исаак
  • Завулон
  • Манассия II (Моисей)
  • Нисси
  • Аарон I
  • Менахем
  • Вениамин 880—900-е
  • Аарон II 900—930-е
  • Иосиф после 932—960-е — написал письмо Хасдаю ибн Шапруту не позднее 961. Датировка правления последних трёх династов дана по А. П. Новосельцеву[117].

Основные источники

История хазар отражена в различных письменных источниках, большая часть из которых оставлена соседними с хазарами народами, имевшими устойчивую письменную традицию. Освещение хазарской истории не является равномерным. Источники VVI веков хазар практически не знают, так как те в это время находились в тени более могущественных народов. В более поздних хрониках, сведения о хазарах применительно к данной эпохе есть, но они зачастую анахроничны. В период VIIVIII веков, когда хазарская держава находилась на пике могущества, преобладают сведения, связанные с хазарскими завоеваниями. Многие из этих данных были записаны позднее, не ранее середины IX века. Во второй половине IX века с формированием арабской географической науки появились описания внутреннего устройства Хазарии. Самым информативным в источниковедческом плане является X век, так как от него дошли, во-первых, собственно хазарские памятники, а во-вторых, несколько произведений, написанных современниками событий и специально посвящённых описанию иностранных государств, в том числе Хазарии (Ибн Фадлан, Константин Багрянородный).

Хазарские источники. Текстов на хазарском языке не обнаружено, хотя какие-то хазарские летописи, скорее всего, существовали, так как о них есть упоминания[118]. Тем не менее, собственные хазарские памятники существуют. Они представлены так называемой Еврейско-хазарской перепиской, включающей в себя два письма на иврите, из которых одно написано хазарским царём Иосифом (около 961 года), а другое (так называемый «Кембриджский Аноним») его подданным — анонимным евреем (около 949 года). В обоих документах приводятся сведения о происхождении хазар, обстоятельствах принятия ими иудаизма, правящих царях и их деятельности, а также географии Хазарии. Недавно был открыт ещё один источник еврейско-хазарского происхождения — автограф рекомендательного письма из иудейской общины Киева (Х век.). Некоторые из его подписантов наряду с еврейскими носили хазарские (тюркские) имена, что стало подтверждением практики прозелитизма в каганате. Последняя фраза в письме написана разновидностью древнетюркских рун. Подобные надписи (очень краткие) обнаружены в ходе археологических исследований. Дешифровать их пока не удаётся.

Арабо-персидские источники. Самый большой и разнообразный массив сведений как в количественном, так и в качественном плане содержится в источниках из стран Халифата[119]. Они представлены двумя жанровыми группами: историческими и географическими произведениями, которые отражают, соответственно, два рода контактов между Хазарией и исламским миром. Исторические сочинения посвящены хазаро-иранским и хазаро-арабским столкновениям, а географические — мирному взаимодействию, основанному на торговле. В первом случае речь идёт об эпохе VII—VIII веков, когда арабы сталкивались с хазарами в битвах за Закавказье, во втором — о IX — середине X веков, когда через Хазарию была налажена торговля и в Итиле возникла мусульманская община. Для более раннего периода (VI в) арабы черпали сведения из Сасанидских хроник, которые до наших дней не сохранились. Среди авторов-историков нужно назвать Белазури, ал-Йакуби, ат-Табари, аль-Куфи, Халифу ибн Хаййата и др. Сведения о роли хазар на Кавказе в эпоху заката каганата можно почерпнуть из более поздней по времени становления региональной историографии граничащих с Хазарией прикаспийских областей. К сожалению, она сохранилась плохо. Хроники Дербента и соседних областей, частично уцелели в составе сочинения турецкого автора Мюнаджим-Баши.

Многие вопросы хазарской истории было бы невозможно реконструировать без географических произведений. Эта группа источников обладает исключительной источниковедческой ценностью, поскольку сочинения, во-первых, создавались современниками событий, а во-вторых, были специально посвящены описанию внутреннего устройства чужих народов, чего не было в христианской историографии. По представлениям арабов, Хазария располагалась в предпоследней из обитаемых областей — шестом климате Земли. Её территория первоначально представлялась страной демонических народов Гога и Магога, но по мере развития контактов, на смену фантастическому взгляду пришёл реальный. Именно из арабской географии известны подробности хазарского двоевластия (о лишённом власти кагане и беке), некоторые обстоятельства иудаизации хазар и степень распространения иудаизма, описания хазарских городов, из которых подробнее всего охарактеризована столица. Огромную важность имеют прямые и косвенные указания об этнической принадлежности хазар. Среди географических работ наибольшее значение имеют «книги путей и стран», посвящённые описанию торговых маршрутов. Первым из сохранившихся произведений этого рода является труд Ибн Хордадбеха (середина IX века). К этому же времени относится информация Ибн Русте и Гардизи, чьи данные о народах Восточной Европы заимствованы из несохранившегося труда бухарского учёного ал-Джайхани. Обстановка X века отражена у географов так называемой «классической школы»: Истахри, Ибн Хаукаля, Мукаддиси. Последние два автора помимо прочего дают ценные сведения о падении Хазарии. К этому кругу примыкают труды знаменитых путешественников Х в — Ибн Фадлана и ал-Мас’уди, которые побывали у границ Хазарии. Первый в 922 году посетил Волжскую Булгарию, а второй в 940-е годы — Южный Прикаспий.

Византийские источники. Греческие известия о хазарах относительно немногочисленны, поскольку византийская историография этого времени переживала состояние упадка. Для первого периода истории каганата имеют значение два произведения, восходящие к общему источнику: «Хронография» Феофана Исповедника, написанная в нач. IX века и «Бревиарий» патриарха Никифора, созданный чуть ранее. Византийцы сохранили наиболее чёткое определение момента возвышения хазар, которое они связывали с разгромом Великой Болгарии. Этот взгляд (подкреплённый хазарским преданием в письме Иосифа) перешёл в современную науку. Сведениями о поздней Хазарии мы обязаны императору Константину Багрянородному. В 948952 годах он написал в качестве наставления для своего сына Романа трактат «Об управлении империей», где собрал информацию о народах, окружающих Византию, и дал откровенные советы, как себя с ними вести. Среди сообщений о Хазарии там есть подтверждение арабских данных о двоевластии, уникальные свидетельства о построении Саркела, хазаро-венгерских, хазаро-печенежских и хазаро-аланских отношениях, а также едва ли не единственное упоминание о каких-то смутах в каганате (в связи с мятежом каваров).

Другой важный источник сведений представлен житийной литературой, герои которой, несмотря на специфику жанра, действуют в реальной политической обстановке. Памятники сохранились как в греческих, так и в славянских редакциях. О Хазарии упоминают «Житие Иоанна Готского» (для событий конца VIII века), «Житие Стефана Сурожского» (вторая половина VIII века) и, особенно, «Житие Константина», где описан визит миссионера в Хазарию в 860861 годах и приводится христианская версия хазарской полемики.

В византийской литературе топоним Хазария сохранялся дольше всего. Это название закрепилось за Восточным Крымом. Позже оно перешло в итальянские документы и применялось вплоть до XVI века.[120].

Армянские источники. Важнейшее значение имеют источники на древнеармянском языке, многие из которых составлены современниками описываемых событий. Они отражают период VII—VIII веков, когда хазары, которых здесь называли «северными варварами», хозяйничали в Закавказье. Правителя хазар армянские источники именовали «царём севера», противопоставляя его «царю запада» — византийскому императору и «царю юга» — арабскому халифу. Армянская историография оставила наиболее ранние описания хазар, в некоторых из них деятельность хазар переносится в первые века нашей эры, что является анахронизмом. Незаменимыми источниками по начальной хазарской истории являются «Армянская География», созданная в конце VII века Ананием Ширакаци, и «История страны Алуанк» Мовсеса Каланкатваци, посвящённая истории Кавказской Албании. Также стоит отметить «Историю императора Иракла» Себеоса, историка VII столетия, с данными о положении в Закавказье в период выступления хазар на историческую арену и «Историю» Гевонда, автора VIII века, где с позиции независимого наблюдателя описываются арабо-хазарские войны. Небольшие известия о хазарах встречаются и у более поздних армянских историков[121] (Степанос Таронский, Товма Арцруни и др.).

Грузинские источники. Из грузинских источников ценные сведения о хазарских мероприятиях во второй половине VIII века содержатся в своде летописей «Картлис цховреба» (XI—XVIII века) и в агиографическом сочинении «Мученичество св. Або Тбилисского».

Сирийские источники. Считается, что первое бесспорно достоверное известие о хазарах содержится в сирийской хронике псевдо-Захария второй половины VI века. Событийная история хазар получила отражение в трудах поздних авторов Михаила Сирийского (XI век) и Бар Гебрея (XII век).

Русские источники. Свидетельств о хазарах восточнославянского происхождения относительно немного. Это связано с тем, что древнерусское летописание началось после падения каганата. Основной источник — «Повесть временных лет», куда данные о хазарах попали, частично из византийской литературы, а в своей оригинальной части, вероятно, из устной традиции. Большая часть известий читается также в Новгородской I летописи и происходит, как предполагается, из свода, составленного в 1070-е годы летописцем Никоном — киево-печерским монахом, долгое время проживавшим в Тмутаракани. С точки зрения характеристики русско-хазарских отношений информация предельно лаконична, но она проливает свет на систему взаимоотношений хазар с зависимыми народами. А такие данные сами по себе очень редки. После 965 года, которым в летописи датируется разгром хазарского войска Святославом, упоминается посольство хазарских иудеев к Владимиру в 986 году, а затем хазары фигурируют только в связи с событиями в Тмутараканском княжестве. Другим древнерусским источником, упоминающим о хазарах, является «Память и похвала князю Владимиру» Иакова Мниха (вторая половина XI века), где приводятся неизвестные по летописи подробности хазарской политики Владимира. В древнерусской литературе имеется повесть XIV века «О царе Казарине и о жене его», сюжетом которой является переиначенная история Юстиниана II, женатого на хазарской принцессе[122].

Еврейские источники. Отдельные упоминания о хазарах имеются у еврейских авторов[123]. Из современников — у путешественника Эльдада га-Дани (вторая половина IX века), в письмах главы вавилонской диаспоры — гаона Саадии (первая половина X века), у караимского богослова ал-Киркисани (937 год), а также в итальянском хронографе Иосиппон середина Х века). Из поздних источников самым большим по объёму является книга Иегуды Галеви «Кузари», имеющая своим сюжетом религиозную полемику при обращении хазар. Автор стремился доказать торжество иудаизма, и построил повествование в форме вымышленных диалогов хазарского царя с еврейским проповедником. Галеви ссылается на хазарские летописи и называет точную дату хазарского обращения. Отношение раббанитских авторов к хазарам было положительным или нейтральным, тогда как караимы в большинстве случаев отзывались о них негативно[124].

Западно-европейские источники. Произведения, созданные в христианской Европе, оригинальных известий о хазарах практически не содержат, но представляют определённый интерес с точки зрения подтверждения некоторых фактов и помогают понять, как сведения о хазарах распространялись во внешнем мире. Впервые в латиноязычных сочинениях хазары упоминаются около 700 года в «Равеннском Анониме». Несколько раз они упомянуты в Баварском географе. Около 864 года аквитанский монах Христиан из Ставело, отметил, что хазары исповедуют иудаизм.

Венгерские исторические сочинения, такие как «Деяния венгров», возникли достаточно поздно (конец XII—XIII веков) и переносят реалии своей эпохи на древние времена. Сведений о хазарах в них практически нет.

Археология

До настоящего времени не существует общепринятых критериев для идентификации собственно хазарского этноса, а территория коренной Хазарии (особенно Нижнее Поволжье) обследована недостаточно. Памятники на основной территории каганата (Подонье, Приазовье, Крым) связываются, по господствующей точке зрения, с салтово-маяцкой археологической культурой[125]. Её носителями в лесостепной зоне было аланское население, а в степной тюркское[126].

Исследования, начавшиеся в начале XX века, были продолжены в советское и постсоветское время и позволили обнаружить большое количество протогородских центров и укреплений. Из них с городами письменных источников достоверно отождествлены только Саркел — Левобережное Цимлянское городище (затоплено Цимлянским водохранилищем) и Самкерц-Таматарха — Таманское городище. Идентификация Беленджера и Семендера среди дагестанских городищ носит дискуссионный характер. Что касается столицы Итиля, то его следы достоверно не обнаружены. Долгое время предполагалось, что он мог быть затоплен из-за изменения уровня Каспийского моря[127], однако к 2008 году у археологов появилось обоснование версии о нахождении Итиля на Самосдельском городище в Астраханской области на месте города времён Золотой Орды. Такая идентификация базируется на открытии городища домонгольских времён, единственного такого рода в Астраханской области. Планиграфия городища совпадает с тем, что известно о Итиле из письменных источников[128].

К числу проблем хазарской археологии относится более тесная интеграция полевых данных с письменной историей.

См. также


Напишите отзыв о статье "Хазарский каганат"

Примечания

  1. [books.google.ru/books?id=3ZzXjdyK-CEC&pg=PA40&lpg=PA40&hl=ru#v=onepage&q&f=false P. B. Golden. Khazar studies: achievements and perspectives // The World of the Khazars: New Perspectives. Brill, 2007. — P. 7.]
  2. [books.google.ru/books?id=3ZzXjdyK-CEC&pg=PA40&lpg=PA40&redir_esc=y#v=onepage&q&f=false Erdal M. The Khazar Language // The World of the Khazars: New Perspectives. Brill, 2007. — P. 75-107], русский перевод Эрдаль М. Хазарский язык // Хазары, сб. статей. — М., 2005. — С. 125—139; Хазарский язык — статья из Большой советской энциклопедии.
  3. P. B. Golden An Introduction to the History of the Turkic Peoples. — Wisbaden, 1992. — P.92
  4. [www.vostlit.info/Texts/rus7/Zacharia/text1.phtml?id=526 Пигулевская Н. В. Сирийский источник VI в. о народах Кавказа // Вестник древней истории. — № 1. — М., 1939;] [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0114.htm#nap011para05 Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М.,1990. — С. 32]
  5. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С.182-183,186; [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0132.htm#nap013para03 Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М.,1990. Гл.3.3. — С. 79;] Первоисточники сведений: Феофан, Никифор, ал-Белазури, Михаил Сирийский.
  6. Племя забендер упоминает византийский историк Феофилакт Симокатта (см. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 197—198). Возможно, часть авар проникла в Горный Дагестан, составив правящий слой в государстве Сарир и дав имя народу аварцев. Следует отметить, что авары были первым кочевым объединением в Европе, чей правитель носил титул кагана.
  7. В оригинале «хоны». Упоминаются армянскими источниками до 1-й пол. VIII вв.
  8. Артамонов М. И. Очерки древнейшей истории хазар. — М.,1937. Наиболее подробное описание кампании содержится в труде Мовсеса Каланкатваци «История страны алван». Дополнительные сведения есть в византийских и грузинских источниках.
  9. Столкновение описано в «[www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/X/Kokovcov/frametext3.htm Еврейско-хазарской переписке]» (письме Иосифа), византийских источниках ([narod.yandex.ru/100.xhtml?www.shard1.narod.ru/knigi/Theophanes.zip «Летопись» Феофана];[www.vostlit.info/Texts/rus/Nikifor/frameNik1.htm «Краткая история» Никифора]) и «[www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/VII/Arm_Geogr/text1.phtml?id=2184 Армянской географии]». Согласно болгарской [www.ucmoku.ru/articles/bulgarian_chronicle.php «Апокрифической летописи»] XI века, Аспарух (ум. ок. 700 года) погиб в битве с хазарами на Дунае. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 240—244. [www.bulgari-istoria-2010.com/booksRu/G_Atanasov_BG_HZ_granica.pdf ; Атанасов Г. Болгаро-хазарская граница и болгаро-хазарская враждебность с конца VII и до середины IX века.]
  10. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 330—331.
  11. В средневековом арабском, в современных персидском, турецком, азербайджанском и др. языках.
  12. [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0141.htm Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М.,1990. — C. 102.] Точная дата первого арабо-хазарского столкновения не ясна, из-за противоречивых данных источников. В пользу 652/653 года свидетельствуют аль-Куфи, ал-Йакуби и Ибн ал-Асир. С ними согласуется дата 653/654 у армянского автора Себеоса. В то же время в самом раннем среди арабских источников описании Халифы ибн Хаййата называются даты 649/650 и 651/652, а у ат-Табари говорится о двух походах на Беленджер, первый из них отнесён к 642/643 году. [www.tataroved.ru/publication/jad/2/ Гараева Н. Г. К проблеме распространения ислама на территории России (анализ арабских источников) // Ислам в Среднем Поволжье: история и современность. Очерки. — Казань, 2001. — С. 6-22.]
  13. Артамонов М. И. История хазар. СПб., 2001. — С. 265; Шагинян А. К. Армения и страны Южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. СПб., 2011. — С. 146. Основной первоисточник сведений: [www.vostlit.info/Texts/rus11/Gewond/frametext1.htm Гевонд «История халифов»].
  14. О том, что хазары в 685/686 году успешно сразились с арабами поблизости от Мосула, сообщает Халифа ибн Хаййат. Шагинян А. К. Армения и страны Южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. СПб., 2011. — С.146; [www.tataroved.ru/publication/jad/2/ Гараева Н. Г. К проблеме распространения ислама на территории России (анализ арабских источников) // Ислам в Среднем Поволжье: история и современность. — Очерки. Казань, 2001. — С. 18]
  15. Албания (арабское название — Арран) наряду с Арменией, Грузией (Картли) и Прикаспийскими областями входила в провинцию Арминийа в составе Северного наместничества Арабского халифата. Столица провинции находилась в городе Двин, с сер. VIII века — в Бердаа.
  16. Азарбайджан — провинция в составе Северного наместничества Арабского халифата со столицей в городе Марага. Занимала территорию совр. Иранского Азербайджана. На севере по реке Аракс граничила с провинцией Арминийа.
  17. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001.— С. 294. Наиболее подробный первоисточник — [www.vostlit.info/Texts/rus/Kufi/frametext1.htm хроника ал-Куфи.] Информация о кампании имеется в армянских (Мовсес Каланкатваци) и византийских (Феофан) источниках, а также в [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/X/Kokovcov/frametext4.htm письме хазарского царя Иосифа.] В последнем источнике взятие Ардебиля связывается с подвигами полководца Булана — будущего родоначальника династии беков. Согласно Халифе ибн Хаййату, генеральное сражение при Ардебиле состоялась 8 декабря 730 года.
  18. Артамонов М. И. История хазар. — СПб.,2001. — С. 304, 308—310; Калинина Т. М. Ал-Хазар и ас-сакалиба: контакты. Конфликты? // Хазары, сб. статей. — М., 2005. — С. 106—107. [islam.in.ua/15/ukr/full_articles/179/page/1/index.html Лобанова-Гулак М., Тортика А. «Река славян» (Нахр-ас-Сакалиба) в системе географических реалий Восточной Европы: по данным средневековых мусульманских авторов // Іслам і Україна: роботи учасників Першого Всеукр. ім. А. Кримського конкурсу ісламознав. дослідж. молодих учених / Іслам. громад. культ. центр м. Києва. — К., 2005. — С. 155—174.]
  19. Об обещании кагана принять ислам после поражения 737 года сообщается не во всех источниках. О каких-либо фактах, подтверждающих, что переход состоялся, в дальнейшем ничего не известно. [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0144c.htm Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 148. (гл. 4.5)]; [web.archive.org/web/20070223012537/turkolog.narod.ru/info/I369.htm Гараева H. Г. О дате принятия ислама хазарами].
  20. Dunlop D. M. The History of the Jewish Khazars. — New Jersey, 1954. P. 87. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 310—311.
  21. [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0152a.htm Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 191.]; Источник сведений: [www.vostlit.info/Texts/rus6/Kartli/frametext.htm Летопись Картли].
  22. [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0153.htm#nap015para02 Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 202]
  23. Сообщение о визите кагана в Константинополь содержится в Анонимной византийской хронике
  24. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 273—280. Первоисточник сведений: [narod.yandex.ru/100.xhtml?www.shard1.narod.ru/knigi/Theophanes.zip «Летопись» Феофана,] [www.vostlit.info/Texts/rus/Nikifor/frameNik1.htm «Краткая история» Никифора].
  25. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 348—353; Сорочан С. Б. «Дело» епископа Иоанна Готского в связи с историей византино-хазарских отношений в Таврике // Хазарский альманах. Т.2. — К.-Харьков-М., 2004. — С. 77-98; [samlib.ru/a/aspar/ioann4.shtml Могаричев Ю. М., Сазанов А. В., Шапошников А. К. Житие Иоанна Готского в контексте истории Крыма «хазарского периода». — Симферополь, 2007.]
  26. [annales.info/hazar/small/bch4_tort.htm Тортика А. А. Боспор Киммерийский в хазарское время: по данным арабо-персидских и хазаро-еврейских авторов // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. (Материалы IV Боспорских чтений) Керчь, 2003.]; [lib.rin.ru/doc/i/57565p11.html Плетнева С. А. Хазары. — М., 1976. — С. 68.]
  27. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 362.
  28. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 364. Рассказ о деятельности и обращении Булана содержится в письме Иосифа. См. [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0504a.htm Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка]. Точная дата определяется по указанию, содержащемуся в сочинении Иегуды Галеви. См. Иегуда Галеви. Кузаре. — М.-Иерусалим, 1990.— С. 47.
  29. Первые сведения о существовании в Хазарии двух правителей сообщают: ат-Таннукси и ат-Тартуси в связи с голодом в Итиле в правление халифа Аль-Мамуна (между 813 и 833), Константин Багрянородный, в связи со строительством Саркела (830-е) и косвенно Ибн Хордадбех, в связи с посещением Хазарии экспедицией Саллама Таджудина (между 842 и 844).
  30. [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0504a.htm Еврейско-хазарская переписка]; о каварах см. [www.vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_2/text40.phtml?id=6399 Константин Багрянородный. Об управлении империей, гл.40]. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 375—385.
  31. В историографии существуют диаметрально противоположные мнения относительно характера хазаро-венгерских отношений в IX веке. Основным источником является трактат Константина Багрянородного [www.vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_2/text38.phtml?id=6397 «Об управлении Империей», гл.38], в котором эти отношения выглядят скорее как союзные при главенстве хазар. В пользу того, что хазары сохраняли контроль над степями, говорят данные Русской летописи, согласно которой дань со славян взималась хазарами, а венгры упоминаются только один раз в связи с осадой Киева во время своего переселения в Паннонию. Упоминание, что некогда хазары опасались венгров и «окапывались рвами» против них, имеется в арабских источниках (Ибн Русте).
  32. [www.vostlit.info/Texts/rus7/Gardizi/frametext_1.htm Гардизи. Извлечение из «Зайн ал-ахбар»] (пер. В. В. Бартольда); [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/pril3.phtml?id=1900 Мас’уди о Кавказе // Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X—XI вв. — М., 1963].
  33. [www.vostlit.info/Texts/rus14/Annales_Bertiani/frametext2.htm Бертинские анналы]; Комментарий см. [apnovoselcev.narod.ru/text/tx/tx001.html Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // История СССР. — 1982. — № 4]; [www.iananu.kiev.ua/archaeology/2003-1/zukerman.htm#_ftn1 Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства]. Титул также упомянут в письме Людовика II к византийскому императору (871 год) и в цикле арабских известий об «острове русов» (Ибн Русте и др.)
  34. [litopys.org.ua/lavrlet/lavr01.htm Повесть временных лет]. Летописные даты приблизительны.
  35. [recult.by.ru/lib/byzant/kb.htm#42 Константин Багрянородный Об управлении Империей, гл.42.] Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 402—403. Точную дату строительства источники не называют, она приходится на период между 834 и 837 гг. Строительными работами руководил присланный из Константинополя спафарокандидат Петрона Каматир. [www.nbuv.gov.ua/Portal/Soc_Gum/Mzai/2009_15/index_files/550-560.pdf Никифоров М. А. К дискуссии о дате учреждения византийской фемы в Таврике // // МАИЭТ. 2009. Вып. XV. — С. 550—560.]
  36. Афанасьев Г. Е. Где же археологические свидетельства существования Хазарского государства? // Российская археология. — 2001. — № 2. — С. 48.
  37. Об обращении санарийцев к трём владетелям: сахибу ар-Рум (византийский император), сахибу ал-хазар (владыка хазар) и сахибу ас-сакалиба (владыка славян) — сообщает ал-Йакуби под 853/854 годом.
  38. Подробности этого столкновения почти неизвестны. Прямое упоминание о нём имеется только в [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/text.phtml?id=1893 «Истории Дербента».] Но тот факт, что Буга побывал в Хазарии, подтверждают [www.vostlit.info/Texts/rus6/Kartli/frametext.htm Летопись Картли] и ал-Белазури, которые сообщают, что он привёл с собой 300 семей хазарских мусульман и 100 семей алан. О подозрении халифом сговора между Бугой и хазарами упоминает Летопись Картли. Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа IV—X вв. — Л., 1979. — С. 185; Шагинян А. К. Армения и страны Южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. — СПб., 2011. — С. 306—308.
  39. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 443—450.
  40. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/X/Chaz_evr_dok_X/frametext10.htm Анонимное хазарское послание Хасдаю ибн Шапруту] (Кембриджский аноним).
  41. Там же.
  42. Коновалова И. Г. Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения // Восточная Европа в исторической ретроспективе. М., 1999. Первоисточник сведений: [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/pril3.phtml?id=1900 ал-Масуди «Мурудж аззахаб ва ма’адин ал-джавахир»]
  43. Именно так город именуется в хазарских источниках. Более известно его византийское название — Таматарха и древнерусское — Тмутаракань.
  44. Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в середине X века: проблемы хронологии // Славяне и их соседи. Вып. 6. — М., 1996. — С. 68-80; Первоисточник сведений: [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0505.htm Письмо анонимного хазарского еврея (Кембриджский документ).]
  45. Коновалова И. Г. Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения // Восточная Европа в исторической ретроспективе. — М., 1999. Основной первоисточник сведений: [web.archive.org/web/20090428005249/www.rustrana.ru/article.php?nid=3688 Ибн Мискавейх]
  46. [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/text.phtml?id=1893 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда. М.,1963.]
  47. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 591.
  48. [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/text.phtml?id=1893 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда. — М.,1963. — С. 133—137.] Первоисточник сведений: ал-Масуди. Выражение «каган гор» по отношению к правителю Сарира в IX веке употребляет ал-Белазури.
  49. [www.vostlit.info/Texts/rus16/Fadlan/text.phtml?id=6123 Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. — Харьков, 1956.] Руководителем посольства был Сусан ар-Раси, Ибн Фадлан выполнял функции секретаря.
  50. В «Повести временных лет» говорится о сражении Святослава с хазарским войском и взятии Белой Вежи (Саркела) в 965 году, а у Ибн Хаукаля — о разорении русами Итиля и Семендера в 358 году хиджры (соответствует 25 ноября 968 — 13 ноября 969). У других арабских авторов (Ибн Мискавейх, Ибн ал-Асир) есть упоминание о нападении на Хазарию в 965 году неких «тюрков». Более вероятно, что этим этнонимом обозначены огузы, а не печенеги, так как у последних отношения с Русью были враждебными. Несовпадение дат, а также расплывчатость географического описания в ПВЛ, позволяют обосновать как то, что имел место один поход 965 года, так и то, что их было два. Последняя точка зрения традиционно пользуется популярностью среди востоковедов. См. [idrisi.narod.ru/klnn1.htm Калинина Т. М. Древняя Русь и страны Востока в X веке. Автореф. канд. диссертации. — М., 1976;] [dgve.csu.ru/bibl/DGVE_2001.shtml Коновалова И. Г. Падение Хазарии в исторической памяти разных народов // Древнейшие государства Восточной Европы, 2001 г. — М., 2003.] Существует точка зрения, что описание «Повести временных лет» не противоречит описанию Ибн Хаукаля и тоже подразумевает, что Святослав достиг центральной Хазарии, поскольку в Лаврентьевском списке ПВЛ сообщение о взятии Саркела (Белой Вежи) приводится в форме «град их и Белу Вежу взя». Слово «град» в данном контексте может быть переведено как «столица» и, таким образом, может означать Итиль. См. Петрухин В. Я. Русь и Хазария: к оценке исторических взаимосвязей // Хазары, сб. статей. — М., 2005. — С. 89, 94. О времени завоевания Русью Тмутаракани в источниках сведений нет. Считается, что оно произошло или во время похода Святослава, или во время корсунского похода Владимира.
  51. 1 2 Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. — С. 230.
  52. [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0155a.htm Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 225—230.]
  53. [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4870 Память и Похвала князю русскому Владимиру]
  54. [litopys.org.ua/ipatlet/ipat04.htm Повесть временных лет]
  55. Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. — С. 231.
  56. Описание города оставил проживший в нём около 20 лет испано-арабский путешественник Абу Хамид ал-Гарнати. См. [www.vostlit.info/Texts/rus4/Garnati/frametext1.htm Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131—1153 гг.) / Публ. О. Г. Большакова, А. Л. Монгайта. — М., 1971. — С. 27.]
  57. [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/text.phtml?id=1893 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X—XI вв. — М., 1963. — С. 75.]; [gumilevica.kulichki.net/NAP/nap0155a.htm Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М.,1990. — С. 231.]
  58. Dunlop D. M. The History of the Jewish Khazars. — New Jersey, 1954. P. 261—263. Бейдер А. Язык евреев Восточной Европы: существует ли хазарский след? // Хазары: Миф и история. — М. — Иерусалим, 2010, — С. 366.
  59. [abuss.narod.ru/Biblio/AlterCiv/kradin.htm Крадин Н. Н. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция] // Альтернативные пути к цивилизации: Кол. монография / Под ред. Н. Н. Крадина, А. В. Коротаева, Д. М. Бондаренко, В. А. Лынши. — М., 2000.
  60. В источниках нет сведений о порядке престолонаследия в Хазарии VII—VIII вв. Однако о том, что у хазар существовал обычай передачи власти как от отца к сыну, так и от брата к брату сообщается в болгарском источнике X века — Шестодневе Иоанна Экзарха.
  61. Прямых доказательств этого нет. См. Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 89; Голден П. Государство и государственность у хазар// Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. — М., 1993. — С. 218, 223. Мнение об обратном базируется на гипотетическом прочтении фразы из «Худуд-ал-алам» о том, что цари хазар являются «потомками ансы». Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 240, 383. Большинство современных исследователей полагает, что здесь подразумеваются не каганы, а цари-заместители и слово «анса» является искажением титула шад.
  62. [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0104.htm Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Горган и Поволжье в IX—X вв. — М., 1962. — С. 166;] Первоисточник сведений: ал-Истахри.
  63. [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0106.htm Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений и Восточной Европе. Горган и Поволжье в IX—X вв. — М., 1962. Горган и Поволжье в IX—X вв. — М., 1962. С. 212.] Ритуалы подробно описаны арабскими географами классической школы (ал-Истахри, Ибн Хаукаль), а также ал-Масуди и Ибн Фадланом.
  64. В IX веке применительно к нему в источниках отмечен и другой хазарский титул — шад. К X веку он вышел из употребления. В X веке бек, возможно, носил двойной титул, тоже именуясь каганом (младшим). Об этом сообщает Ибн Фадлан, что однако противоречит другим синхронным источникам.
  65. Царь Иосиф сообщает Хасдаю ибн Шафруту, что «только сын садится на престол своего отца». [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0504a.htm Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. — Л., 1932.]
  66. [www.hist.msu.ru/ER/Etext/fadlan.htm Ибн Фадлан], [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/pril3.phtml?id=1900 ал-Масуди].
  67. Сакральный правитель венгров носил хазарский титул кендю, а его соправитель именовался дьюлой. Golden P. The Khazar Sacral Kingship-Revisited // Journal Article in Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. Vol. 60 (2). P.181.
  68. О существовании заместителя у царя русов сообщают арабские авторы. Фигуры воевод при первых киевских князьях, возможно, являются отголоском этой традиции. См. Петрухин В. Я. К вопросу о сакральном статусе хазарского кагана: Традиции и реальность // Славяне и их соседи вып. 10. — М., 2001. — C.73-74. Недавно А. П. Толочко выдвинул оригинальное предположение, объясняющее эту параллель тем, что русы могли представлять своими правителями хазарских владык, так как оперировали на подконтрольной им территории. Толочко А. П. Очерки начальной Руси. К.,СПб. — С. 134—135.
  69. Калинина Т. М. Знать хазар в арабо-персидской средневековой литературе // Хазарский альманах. Вып. 4. — К., Харьков, 2005.— С. 43-56.
  70. [www.vostlit.info/Texts/rus16/Fadlan/text.phtml?id=6123 Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. — Харьков, 1956.]
  71. Накануне похода Святослава. В более раннем сообщении фигурируют беличьи шкурки. [litopys.org.ua/ipatlet/ipat03.htm Повесть временных лет, статья 6472 (964 год) ] [annales.info/hazar/small/vi2003_10.htm#_ftnref4 Щавелев С. П. Славянская дань Хазарии: новые материалы к интерпретации // Вопросы истории. — 2003. — № 10. — C.139-143].
  72. Артамонов М. И. История хазар. — СПб.,2001. — С. 293.
  73. [sefer.ru/upload/XVII_Proceed_Vol2.pdf Семёнов И. Г. Военная тактика хазарской армии в период войны против Арабского халифата в 706—737 годы // Материалы XVII международной ежегодной конференции по иудаике. Вып. 31. Т.2. — М., 2010. — С. 7-15.]
  74. [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0106.htm Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений и Восточной Европе. Горган и Поволжье в IX—X вв. — М., 1962. — С. 155, 219;] Бубенок О. Б., Радивилов Д. А. Народ ал-арсийа в Хазарии (из истории хазаро-хорезмских связей) // Хазарский альманах. Т.2. — М., 2004.
  75. [recult.by.ru/lib/byzant/kb.htm#42 Константин Багрянородный Об управлении Империей, гл.42]
  76. [archaeology.kiev.ua/journal/020300/komar_sukhobokov.htm Комар А. В., Сухобоков О. В. Вооружение и военное дело Хазарского каганата // Восточно-европейский археологический журнал. — № 3 март-апрель 2000.]
  77. Голден П. Тюрки-хазары — гулямы на службе у халифов // Хазары, сб. статей. — М., 2005. — С.458-482.
  78. [lib.rin.ru/doc/i/57565p11.html Плетнева С. А. Хазары. — М., 1976. — С.43.]
  79. С. Плетнева. Хазары. с. 9
  80. [www.charm.ru/info/library/Bykov/Bykov%20-%20O%20hazarskom%20chekane%208-9%20vv%20-TGE_12%20_1971.pdf Быков А. А. О хазарском чекане VIII—IX вв. Доклад на III Всесоюзной конференции арабистов // Труды Государственного Эрмитажа. — Л.,1971. — С. 31-32.]
  81. Быков А. А. Из истории денежного обращения Хазарии в VIII и IX вв. // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. — 1974. Вып. 3. — С. 67; Фомин А. В. Подражательный дирхем "ард-ал-хазар IX в // Восточная Европа в древности и Средневековье. — М.,1978. — С.136-138.
  82. По-арабски: «Musa rasul Allah». [www.khazaria.com/khazar-diaspora.html Kevin A. Brook Are Russian Jews Descended from the Khazars?]; [www.sefer.ru›upload/trudyXVIII_tom2.pdf Петрухин В. Я. Мог ли хазарский каган быть иудеем? // Материалы XVIII Международной ежегодной конференции по иудаике. Т.2. — М., 2011. — С. 69.]; Kovalev R.K. Creating Khazar Identity through Coins: the Special Issue Dirhams of 837/838 // East Central and Eastern Europe in the Early Middle Ages / Florin Curta (ed.). Ann Arbor, 2005. P. 220—251.
  83. Голден П. Б. Государство и государственность у хазар. Власть хазарских каганов // Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. — М.: Наука, 1993. — С. 227.
  84. Ибн Русте, Гардизи, Димашки.
  85. Новосельцев А. П. [web.archive.org/web/20010414083300/www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/N/NovoselcevAP/haz/42.html Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М.,1990.] А. П. Новосельцев отмечает, что языческие обряды напоминают обряды древних скифов и свидетельствуют о синкретических чертах местного язычества, где наряду с тюркскими элементами существовали древнеиранские и финно-угорские; Кляшторный С. Г. «Народ Аспаруха», гунны Кавказа и древнетюркский Олимп // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. — М., 2000. — С. 120—125; См. также [vestnik.yspu.org/releases/novye_Issledovaniy/23_10/ Талашов М. В. Наследие древних тюрков в хазарии: миф или реальность // Ярославский педагогический вестник — 2004. — № 1-2 (38-39);] Первоисточник сведений: Житие епископа Исраела в составе сочинения Мовсеса Каланкатваци.
  86. [www.tataroved.ru/publication/tprobl/4/ Гмыря Л. Б. Обряд «вызова дождя» в стране гуннов Прикаспия в VII в. н. э. по данным армянских и арабских источников // Древнетюркский мир: история и традиции. Материалы конференции. — Казань, 2002.]
  87. Похвалы в адрес Хазарии насчёт безопасности и процветания содержатся со стороны христиан в житии Або Тбилисского (кон. VIII в.)

    Когда Або увидел, что он вне опасности и насилия от сарацин, поспешил приблизиться к Христу и от рук честных пресвитеров принял крещение […] Ибо по милости Духа Святого в северной этой стране много селений и городов, которые живут беспрепятственно в вере христовой.

    (Памятники древнегрузинской агиографической литературы. — Тбилиси, 1956. С. 49.) со стороны мусульманам — у ал-Масуди (ок. 943 г.)

    В стране хазарского царя «находится много мусульманских купцов и ремесленников, которые наехали в страну хазарского царя ввиду справедливости и безопасности, [господствующих] там. У них есть соборная мечеть с минаретом, который возвышается над царским замком, а также и другие мечети со школами, в которых дети обучаются Корану».

    со стороны евреев — в Письме анонимного хазарского еврея (1-я пол. X в.)

    [наши] отцы бежали перед ними [….] потому, что были не в со[стоян]ии выносить иго идолопоклонников, и [люди Казарии] приняли их потому, что люди Казарии были сперва без Торы. […] Они породнились путём браков с жителями этой страны, смешались с язычниками, научились делам их, и всегда выходили с ними на войну; и они стали одним народом. […] Евреи начали приходить из Багдада, и Хорасана, и из земли Греции, и они укрепили людей этой земли.</span> </li>

  88. Хунзан — в арабских источниках упоминается как область во владениях Сарира, большинством исследователей отождествляется с Кайтагом в предгорном Дагестане. (Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе: Горган и Поволжье в IX—X вв. М.,1962. — С. 125). По Ибн Русте трёх вер придерживался правитель области, по Гардизи — все жители. У Гардизи название области читается как Джидан, а у Мас’уди так именуется область Семендера. Аликберов А. К. Ранние хазары (до 652/653 г.), тюрки и Хазарский каганат // Хазары: Миф и история. — М. — Иерусалим, 2010. — С. 57-58.
  89. По правую сторону от страны сериров находится область Хайзан, жители этой области придерживаются трёх вер: по пятницам они идут к мусульманам в соборную мечеть, совершают пятничный намаз и возвращаются; по субботам они [молятся с евреями, по воскресеньям] идут в церковь к христианам и совершают богослужение по их обряду. Если кто-нибудь спросит их, почему они так поступают, они отвечают: «Эти три общины несогласны между собой; каждая утверждает, что истина на её стороне; мы соглашаемся со всеми тремя; может быть, мы таким образом найдем истину». [www.vostlit.info/Texts/rus7/Gardizi/frametext_1.htm (Гардизи Извлечение из «Зайн ал-ахбар»).]

    Направо от крепости проходит дорога, по которой можно выехать [из Сарира] по высоким горам и многочисленным лесам и на расстоянии двенадцати перегонов города, называемого Хайдан, царь которого зовется Адзар-Нарса. Он придерживается трёх религий: по пятницам он молится с мусульманами, по субботам — с евреями, а по воскресеньям — с христианами. Всем, кто посещает его, он объясняет, что [представители] каждой из этих религий зовут [людей] в свою веру и утверждают, что истина в ней и что всякая другая религия, кроме их собственной, несостоятельна, «поэтому я и придерживаюсь их всех, для того чтобы достигнуть истины всех религий». [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/pril4.phtml?id=1900 (Ибн Русте о Дагестане // Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X—XI вв. — М., 1963)]

    По сведениям Мас’уди, ещё одним владением в Дагестане, где жили представители трёх вер, был Зарикаран.

    Затем в сторону Сарира и гор — владение Зарика-ран (Зирих-Гаран), что означает «Мастера кольчуг», потому что большинство из них делает кольчуги, стремена, уздечки, мечи и другие роды оружия из железа. Они исповедуют различные религии: ислам, христианство и иудейство. Их страна (балад) гористая, и это защищает их от соседей. [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/pril3.phtml?id=1900 (Мас’уди о Кавказе // Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X—XI вв. — М., 1963)]</span> </li>

  90. Магомедов М. Г. Образование Хазарского каганата: По материалам археологических исследований и письменным данным.- М., 1983. — C.150.
  91. По данным Каланкатваци, посольство отправилось в 62-й год хиджры 18 мехекана (22 декабря 681) и прибыло в столицу «гуннов» — Варачан накануне Великого поста (11 февраля). См. Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. — Ереван. Матенадаран. 1984. [www.vostlit.info/Texts/rus5/Kalank/frametext22.htm Кн. II, глава XXXIX и прим.151] (предложение исправить год посольства на 684/685 не является общепринятым).
  92. [librarius.narod.ru/tudun.pdf Виноградов А. Ю., Комар А. В. Две «хазарские» надписи из Юго-Западного Крыма // Российская археология. М., 2005. — № 3. — С. 128—132;] Виноградов А. Ю., Комар А. В. Строительная надпись хагана и тудуна из Горного Крыма. Republicatio et reconsideration // Хазары: Миф и история. — М. —Иерусалим, 2010. — С. 90-112.
  93. Заходер Б. Н. [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0100.htm Каспийский свод сведений о Восточной Европе: Горган и Поволжье в IX—X вв.] — М., 1962. — С. 179.
  94. Точно не ясно, когда именно она возникла и как долго существовала (время по-разному определяется исследователями в интервале от сер. VIII до кон. IX века). Митрополия именовалась «Готской» и состояла из семи епархий: хоциров (близ Фулл), Астеля (Итиля), Хвалиса (Хорезм?), оногуров, Ретега, гуннов и Таматархи. Артамонов М. И. История хазар. — СПб., 2001. — С. 353; Иванов С. А. Миссия восточнохристианской церкви к славянам и кочевникам: эволюция методов // Славяне и их соседи вып. 10 . — М., 2001. — C.30-31.
  95. Это был один из последователей св. Стефана Нового, сосланный в Херсон и приговорённый к смертной казни за поддержку иконопочитателей. Упоминается в житии Стефана Нового. [elar.urfu.ru/handle/10995/2427 Романчук А. И. К вопросу о положении Херсонеса в «тёмные» века // АДСВ. — 1972.] — С. 45.
  96. Иванов С. А. Миссия восточнохристианской церкви к славянам и кочевникам: эволюция методов // Славяне и их соседи вып. 10 . — М., 2001. — C. 29.
  97. Ал-Белазури называет этих хазар «мирными». Их привёл арабский полководец Буга Старший, ходивший походом на Хазарию. Из источников не ясно, было ли они пленными или переселились добровольно.
  98. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/X/Chaz_evr_dok_X/frametext10.htm Анонимное хазарское послание Хасдаю ибн Шапруту] (Кембриджский Аноним); Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М.,1990. — С. 152.
  99. Существует четыре версии рассказа о хазарском «выборе веры», в каждом из которых обстоятельства полемики и причина предпочтения хазарами иудаизма описываются различно. Хазарская версия представлена в Письме царя Иосифа, еврейская — в Кембриджском Анониме, мусульманская — у испано-арабского писателя XI в. ал-Бакри, христианская — в житии св. Кирилла. Некоторые достоверные сведения имеются также у Иегуды Галеви.
  100. Обзоры существующих источников в новейшей литературе см. [sefer.ru/upload/trudyXVIII_tom2.pdf Круглый стол: Хазары — дискуссионные вопросы // Материалы XVIII международной ежегодной конференции по иудаике. Т.2. — М., 2011.]
  101. Шнирельман В. А. Подарок судьбы или божье наказание (О двух подходах к хазарской проблеме в русской историографии) // Еврейска iстория та культура в краiнах Центральной та Схiдной Европi. Киiв, 1998;Михеев В. К., Тортика А. А. Евреи и иудаизм в Хазарском каганате: к вопросу о формулировке современной научной концепции хазарской истории // Хазары, сб. статей. — М.-Иерусалим, 2005. — С. 181.
  102. Итак ясно, что ложное учение Иисуса в Риме, Моисея у хазар и Мани в Туркестане отняло у них силу и мужество, которыми они некогда обладали, и привело их в состояние слабости и упадка перед своими соперниками.

    Цит. по: [books.google.ru/books?id=hEuIveNl9kcC&pg=PA111&dq=Turkistan+re-+moved+the+strength+and+bravery+that&hl=ru&sa=X&ei=soUGUr3pGqrx4QSh7oCQDA&ved=0CC8Q6AEwAA#v=onepage&q=Turkistan%20re-%20moved%20the%20strength%20and%20bravery%20that&f=false K. A. Brook. The Jews of Khazaria. 2nd ed. Rowman & Littlefield Publishers, Inc, 2006. — P.111]

  103. См. например Флерова В. Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. М. — Иерусалим, 2001. С. 22-23; Флёров В. С., Флёрова В. Е. Иудаизм в степной и лесостепной Хазарии: проблема идентификации археологических источников // Хазары, сб. статей. — М.—Иерусалим, 2005. — С. 200; Плетнева С. А. Очерки хазарской археологии. — М.-Иерусалим, 2000. — С. 217; Петрухин В., Флёров В. Иудаизм в Хазарии по данным археологии // История еврейского народа в России. От древности до раннего Нового времени. Том 1 — М.: Мосты культуры/Гешарим, 2010. — С. 149—161.
  104. Упоминается у Михаила Сирийского, в «Еврейско-хазарской переписке» и в книге Иосиппон.
  105. Упоминается в уйгурских надписях на Терхинской и [web.archive.org/web/20110814030356/kronk.narod.ru/library/klashtorny-sg-1983.htm Тэсинской] стелах. Кляшторный С. Г. Азиатский аспект ранней истории хазар // Хазары, сб. статей. — М., 2005. — С. 259—264.
  106. Упоминается в византийских, армянских и грузинских источниках. В форме «Джебукаган» у Мовсеса Каланкатваци, в форме «Зиевил» у Феофана, в форме «Тчепетух» у Себеоса.
  107. Упоминается без имени Феофаном и Никифором. Назван по имени в Анонимной византийской хронике.
  108. Упоминается по имени в арабских источниках (Бал’ами, аль-Куфи, Халифа ибн Хаййат, Дербент-наме), а также без имени у ат-Табари, ал-Йакуби, Феофана и Мовсеса Каланкатваци. По одним данным (Йакуби), он убит Саидом ал-Хараши во время битвы в Муганской степи в конце декабря 730 года, по другим (Табари) — погиб в сражении на территории Хазарии в начале 731 года. [sefer.ru/upload/Part_2_In_Memoriam_of_Rashid_Kaplanov.pdf Семёнов И. Г. Эпизоды биографии хазарского принца Барсбека // Материалы XV ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике. Ч. 2. — М., 2008. — С. 282—297.]
  109. Упоминается Левондом.
  110. Из сопоставления с арабскими источниками следует, что он начал править в 731 году. Назван по имени в армянской редакции Жития Стефана Сурожского. Она же источник сведений о деятельности после брака 732 г. (см. Иванов С. А. Древнеармянское Житие Стефана Сурожского и хазары // сб. статей. — М., 2005. — С. 313—315). Упоминается без имени Феофаном и Никифором. Ряд сведений о его биографии в 730-е гг. можно почерпнуть из арабских источников.
  111. Назван по имени аль-Куфи.
  112. Упоминается в Житии Кирилла и связанных памятниках. Назван по имени в краткой редакции Жития. Если доверять источнику, в этот период каганы ещё играли активную роль в управлении.
  113. [librarius.narod.ru/tudun.pdf Виноградов А. Ю., Комар А. В. Две «хазарские» надписи из Юго-Западного Крыма // Российская археология. — М., 2005. — № 3. — С. 128—132]
  114. О приблизительных датировках правления Вениамина, Аарона II и Иосифа см. Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 194—196., Голб Н., Прицак. О. Хазаро-еврейские документы X века. —М. — Иерусалим, 2003. — С. 159 и сл.; Расчёт для всего списка: Артамонов М. И. История хазар. — С. 382. Готье Ю. В. Железный век в Восточной Европе. — М., 1930. — С. 81; Толстов С. П. Новогодний праздник Каландас у хорезмийских христиан // Советская этнография. — 1946. — № 2. — С. 99; Скептический взгляд на список: [history.org.ua/JournALL/ruthenica/2/4.pdf Цукерман К. Про дату навернення хозар до іудаїзму й хронологію князювання Олега та Ігоря // Ruthenica. — Т. ІІ. — К., 2003. — № 2.]
  115. [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/text.phtml?id=1893 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X—XI вв. — М., 1963. — С.143.]
  116. Бейлис В. М. Арабские авторы IX — 1-й половины Х в. о государственности и племенном строе народов Европы // Древнейшие государства на территории СССР, 1985. — М., 1986. — С. 140.
  117. Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 194—196.
  118. О существовании хазарских книг упоминается в письме Иосифа и у Иегуды Галеви. Арабский учёный ан-Надим отмечал, что хазары пользовались еврейским письмом.
  119. [farsiiran.narod.ru/culture/hazar.htm Мохаммад Салмаси-Заде. Хазары в исламских исторических источниках.]; [sarkel.ru/istoriya/tatyana_kalinina_strana_hazariya_kakoj_ona_predstavlyaetsya_po_arabopersidskim_istochnikam/ Калинина Т. М. Страна Хазария, какой она представляется по арабо-персидским источникам.]
  120. Кизилов М. Топоним «Хазария» в источниках позднесредневекового и раннего нового времени (об инерционности исторического мышления) // Хазары: Миф и история. — М. — Иерусалим, 2010. — С. 307—315.
  121. Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990. — С. 31.
  122. Самый ранний из известных списков обнаружен в рукописи XIV века и имеет южнославянское происхождение. Турилов А. А. Дечанский отрывок «Повести о царе казарине»: к истории византийско-хазарского сюжета на хазарской почве // Хазары: Миф и история. — М. — Иерусалим, 2010; Пример списка: ПСРЛ. Т.43. Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского. — М., 2004. С. 289—290.
  123. [sefer.ru/upload/trudyXVIII_tom2.pdf Рашковский Б. Е. К вопросу об отношении к Хазарии в еврейских источниках X века // Материалы XVIII Международной ежегодной конференции по иудаике. Т.2. — М., 2011.]
  124. Рашковский Б. Е. Хазария и хазары в библейских комментариях Саадьи Гаона (882—942) // Хазары: Миф и история. — М. — Иерусалим, 2010. — С. 78.
  125. Плетнева С. А. Очерки хазарской археологии. — М. — Иерусалим, 2000. — С. 12.
  126. Археологи часто называют его «болгарским», имея в виду характерный бракихранный антропологический тип. См. Афанасьев Г. Е. Где же археологические свидетельства существования Хазарского каганата? // Российская археология 2001. — № 2. — С. 43-55.
  127. [www.kulichki.com/~gumilev/articles/Article39.htm Гумилёв Л. Н. Хазария и Каспий // Вестник Ленинградского ун-та. — 1964. — № 6. вып. I. — С. 83-95.]
  128. [www.rian.ru/science/20080905/150990898.html Интервью агентства РИА Новости с руководителем раскопок на Самосдельском городище Э. Зиливинской, с. н. с. Института этнологии и антропологии РАН.]
  129. </ol>

Литература

  • Артамонов М. И. История хазар. — Л., 1962. 2-е Изд. — СПб., 2001. ISBN 5-8114-0377-1
  • Голб Н., Прицак О. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/X/Chaz_evr_dok_X/index.htm Хазарско-еврейские документы X в.]. 2-е Изд. — М. — Иерусалим, 2000. ISBN 5-93273-126-5
  • Заходер Б. Н. [gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0100.htm Каспийский свод сведений о Восточной Европе: Горган и Поволжье в IX—X вв.] — М., 1962.
  • Ивик О., Ключников В. Хазары. М., 2013.
  • Кёстлер А. [www.lib.ru/INPROZ/KESTLER/hazary.txt Тринадцатое колено: Крушение империи хазар и её наследие]. — СПб., 2001. ISBN 5-8071-0076-X [biblebelievers.org.au/13trindx.htm Английский текст]
  • Коковцов П. К. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/x.htm Еврейско-хазарская переписка X века.] — Л., 1932.
  • Магомедов М. Г. Образование Хазарского каганата: По материалам археологических исследований и письменным данным. — М.,1983.
  • Москович В., Петрухин В., Федорчук А. Хазары. Khazars. / Сб. статей. Серия Bibliotheca Judaica. Мосты культуры — Гешарим: Москва — Иерусалим, 2005. ISBN 5-93273-196-6
  • Новосельцев А. П. [dgve.csu.ru/bibl/Novoseltcev_1990.shtml Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа]. — М., 1990!
  • Плетнева С. А. [www.russiancity.ru/ybooks/y1.htm «Хазары»]. — М., 1976. 2-е Изд. М., 1986.
  • Флёров В. С. «Города» и «замки» Хазарского каганата: Археологическая реальность / В. С. Флёров; Рецензенты: д.и.н., проф. А. З. Винников, д.и.н., проф. В. Я. Петрухин, к.и.н. В. Н. Чхаидзе. — М. — Иерусалим: Мосты культуры/Гешарим, 2011. — 264 с. — (Хазарский проект; Редактор серии проф. Владимир Петрухин). — 1 000 экз. — ISBN 978-5-93273-333-0. (в пер.)
  • Brook K. A. The Jews of Khazaria. 1st edition. — Northvale, NJ: Jason Aronson, 1999. [books.google.ru/books?id=eC4BOkJmmioC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 2nd ed. Rowman & Littlefield Publishers, Inc, 2006.]
  • Dunlop D. M. The History of the Jewish Khazars. — Princeton, 1954.
  • Golden P. B. Khazar Studies: A Historic-philological Inquiry into the Origins of the Khazares. Budapest, 1980. V. 1-2.
  • Golden P.B., Ben-Shammai H., Róna-Tas A. (ed.) The World of the Khazars. New Perspectives Selected Papers from the Jerusalem 1999 International Khazar Colloquium hosted by the Ben Zvi Institute. Leiden — Boston: Brill, 2007. ISBN 978-90-04-16042-2
  • Ludwig D. Struktur und gesellschaft des Chazaren-Reiches im Licht der schriftlichen Quellen. — Berlin, 1982.
  • Poliak A. N. Kazariyaah. Toldot mamlakha yehudit be-Eiropa (Khazaria. The History of a Jewish Kingdom in Europe) (in Hebrew) — Tel Aviv, 1944.

Ссылки

  • [www.eleven.co.il/article/14401 Хазария] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  • Хазарский каганат — статья из Большой советской энциклопедии.
  • Хазарский каганат // Энциклопедия «Кругосвет».
  • [www.khazaria.com/ Хазарский информационный центр Кевина А. Брука]
  • [www.kulichki.com/~gumilev/Rest/rest0600.htm Библиография]
  • [hagahan.virtbox.ru Хронология хазар и соседних народов]
  • [gumilevica.kulichki.net/articles/dk.html Работы о Хазарии Л. Н. Гумилёва].
  • [base.ijc.ru/basesite/site.aspx?SECTIONID=215832&IID=215836 Интервью В. Я. Петрухина о хазарах]

Отрывок, характеризующий Хазарский каганат

– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.