Хазов, Иван Васильевич

Иван Васильевич Хазов
Период жизни	21 августа 1895 — 13 апреля 1944
Место рождения	с. Медяниково, Саратовская губерния, Российская империя
Место смерти	г. Пушкин
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1915—1918 СССР СССР 1919—1944
Звание
Командовал	304-я стрелковая дивизия 315-я стрелковая дивизия 369-я стрелковая дивизия 25-й стрелковый корпус 110-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Ива́н Васи́льевич Ха́зов (8 [21] августа 1895, Медяниково, Саратовская губерния, Российская империя — 13 апреля 1944, Пушкин, СССР) — советский военачальник, участник Великой Отечественной войны. Генерал-лейтенант (1944).

Биография

Иван Васильевич Хазов родился 21 августа 1895 года в селе Медяниково ныне Вольского района Саратовской области. Русский.

Службу в Русской императорской армии начал в мае 1915 года рядовым. В 1916 году окончил Саратовскую школу прапорщиков. Участвовал в Первой мировой войне, поручик.

В Красной Армии с апреля 1919 года. Первоначально проходил службу в Саратовском крепостном полку на должностях: командир роты, начальник полковой школы, адъютант полка. С октября 1919 года — полковой адъютант 285-го стрелкового полка 216-й стрелковой дивизии, с февраля 1920 года — младший, затем старший помощник начальника штаба 3-й и 23-й стрелковых дивизий, исполнял должность начальника штаба дивизии. Во время Гражданской войны участвовал в боях против войск генерала А. И. Деникина и П. Н. Врангеля.

После войны И. В. Хазов продолжал служить в 3-й стрелковой дивизии Уральского военного округа, где был начальником штаба 7-й бригады, начальником штаба и командиром батальона 7-го стрелкового полка. С июля 1925 года — старший помощник начальника оперативной части штаба 6-го стрелкового корпуса. В сентябре 1926 года направлен на учёбу в Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе, по окончании которой в августе 1929 года назначен начальником 5-го отдела штаба 14-го стрелкового корпуса. С августа 1931 года — начальник отделения снабжения 1-го отдела Управления специальных лагерей ОГПУ СССР. С ноября 1932 года — начальник отдела боевой подготовки Харьковского городского совета Осоавиахима, с февраля 1933 года — начальник дома обороны УССР в Харькове, затем — начальник отдела боевой подготовки Дома обороны Киева. С июня 1935 года — заместитель начальника военной кафедры 1-го Киевского медицинского института. С сентября 1939 года — начальник штаба и командир роты охраны штаба Украинского фронта. Участвовал в походе Красной Армии в Западную Украину. С января 1940 года вновь заместитель начальника военной кафедры Киевского медицинского института.

В начале Великой Отечественной войны И. В. Xазов назначен начальником штаба 300-й стрелковой дивизии, которая в составе 38-й армии Юго-Западного фронта оборонялась в районе Черкасс и затем участвовала в Киевской оборонительной операции. В январе 1942 года назначен командиром 304-й стрелковой дивизии. В составе той же армии дивизия вела тяжёлые наступательные и оборонительные бои в районах Волчанска и Балаклеи. За большие потери в частях дивизии полковник Хазов был снят с должности и находился под следствием, дело было закрыто из-за отсутствия состава преступления. В августе 1942 года И. В. Хазов назначен командиром 315-й стрелковой дивизии, но вскоре был ранен и после излечения находился в распоряжении Главного Управления Кадров НКО. С января 1943 года начальник отдела боевой подготовки штаба Западного фронта. В марте назначен командиром 369-й стрелковой дивизии, которая в составе 30-й армии Западного фронта участвовала в Ржевско-Вяземской наступательной операции. Руководил боевыми действиями дивизии в ходе Орловской и Брянской наступательных операций и освобождении городов Кричев и Карачев. 1 сентября 1943 года И. В. Хазову было присвоено воинское звание «генерал-майор», а 20 ноября он вступил в должность командира 25-го стрелкового корпуса. В составе 11-й армии Белорусского фронта корпус под его командованием участвовал в Гомельско-Речицкой наступательной операции и освобождении Гомеля. 18-20 декабря 1943 года 11-я армия была расформирована, а И. В. Хазов направлен на Ленинградский фронт, где вступил в командование 110-м стрелковым корпусом. В ходе Ленинградско-Новгородской наступательной операции части корпуса участвовали в освобождении городов Луга, Пушкин и Слуцк (Павловск). 22 февраля 1944 года И. В. Хазову было присвоено воинское звание «генерал-лейтенант».

Внешние изображения
	[pomnite-nas.ru/img/47/200710170726260.2.jpg Место захоронения И. В. Хазова]

В ходе дальнейшего наступления в направлении Пскова 110-й стрелковый корпус встретил упорное сопротивление противника и перешёл к обороне. 13 апреля 1944 года Иван Васильевич Хазов был убит в бою. Похоронен в городе Пушкине.

Награды

• 4 ордена Красного Знамени
• орден Суворова 2-й степени
• Медаль «За оборону Сталинграда»
• Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»

Память

• Именем И. В. Хазова названа улица Генерала Хазова в Пушкине.
• С 1984 года стену дома № 4 на ул. Генерала Хазова украшает мраморная мемориальная доска: «Иван Васильевич Хазов. 1895—1944. Генерал-лейтенант командир 110-го стрелкового корпуса 42-й армии Ленинградского фронта, освободившего 24 января 1944 года города Пушкин и Павловск от немецко-фашистских захватчиков».

Источник

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 600-602. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Хазов, Иван Васильевич

– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.