Хайланд

Если вы искали статью об области Шотландии, см. Хайленд

Хайланд — один из видов традиционного шотландского танца. Танец строится в основном на прыжках на высоких полупальцах и работе ног; корпус держится всегда прямо; руки участвуют мало и в основном находятся в одной из немногочисленных позиций.

Вступление

Термин highland dancing (англ. «Танцы горцев», далее «хайланд») сейчас обычно используется для обозначения особенного стиля шотландских сольных танцев, которые выделились в течение XIX и XX вв. из соревнований, проводимых в рамках праздников и Горских Игр (от англ. «Highland Games»). Типичной и обязательной чертой этих соревнований был аккомпанемент волынщика. Танцор же обязательно выступал в специальной танцевальной обуви — гилли (от шотл. «ghillies»).

Термин, отчасти вводящий в заблуждение, так как только один вид танца сформировался, собственно, в Высокогорье (от англ. «Scottish Highland»). Хайланд вообще подвергался очень большому влиянию извне, например, очень большое воздействие на танец оказывала городская эстетика, к которой привыкали судьи соревнований и покровители танцоров хайланда в XIX вв.

Не следует путать хайланд и Шотландские бальные танцы (от англ. «Scottish Country Dance»).

Базовое описание хайланда

В наши дни хайланд, который можно увидеть во время Горских Игр, имеет более соревновательную и техничную форму, достигнутую многими часами практики и тренировок в течение нескольких лет. По своим терминам и техническим требованиям к выступлению, хайланд теперь имеет много общего с профессиональным балетом и спортом. Оттуда он позаимствовал большую выносливость и силу ног.

В хайланде, в отличие от бальных танцев, танцоры всегда танцуют на полупальцах. Во многих отношениях, хайланд выделился из сольного степового танца, но пока степовый танец был сосредоточен исключительно на ритме и ударах ногами в жесткой обуви, хайланд начал включать в себя не только комбинации шагов, но и, также, использование всей верхней части тела, рук и движения кистями. Даже при таких условиях он все еще оставался одной из форм степового танца, так как основные элементы хайланда были все также связаны с работой стопы.

Хайланд не может быть отнесен к шотландским бальным танцам, хотя оба вида этих танцев являются как групповыми: танцор взаимодействует с одним партнером или с несколькими; так и фигурными: основной элемент — групповое движение по заданному шаблону, как кадрили. Некоторые хайланд танцы произошли из традиционных групповых танцев, например, «Highland Reel», также известный как «Foursome Reel», в котором четыре танцора чередуют степовые шаги лицом друг к другу с прогрессией фигуры восьми (от англ. Figure of eight). Даже при таких условиях, на соревнованиях участников, танцующих «Highland Reel», судят индивидуально. Большинство же хайланд танцев типа «флинг» (от англ. «fling») являются сольными.

История возникновения

По-видимому, некоторые виды танцев с мечами (от англ. «sword dance») исполнялись воинами в разных частях Европы в доисторический период. Но некоторые виды их также характерны и для позднего Средневековья. Ритуальные и боевые танцы, которые прославляли эпические подвиги и военное искусство были характерной чертой шотландской культуры и фольклора. Самые ранние ссылки на такие танцы упоминаются в Шотландских Хрониках (от англ. «Scotichronicon»), которые были составлены Уолтером Боуэром (Walter Bower) в 1440-х годах. В данном отрывке речь идет об Александре III и его второй женитьбе на французской титулованной дворянке Иоланде де Дрё в Джедборо, 14 октября 1285 г. «Во главе процессии были искусные музыканты с различными духовыми инструментами, включая волынки; следующие за ними танцоры блистательно исполняли военные танцы с затейливыми махами ногами то туда, то сюда. Замыкала шествие фигура, о которой трудно было сказать: человек это или призрак. Казалось, она скользит, как привидение, а не идет пешком. В тот момент, когда она будто бы пропала из поля зрения, вся безумная процессия остановилась, песни затихли, музыка прекратилась, а танцующая группа неожиданно замерла». В 1573 г. шотландские наемники рассказывали о представлении шотландского танца на мечах перед шведским королём Юханом III на приеме в стокгольмском замке. Танец, настоящая изюминка праздника, был использован в качестве части заговора убийства короля, когда убийцы могли обнажить своё оружие, не возбуждая подозрений. К счастью для короля, в решающий момент условный сигнал не был подан заговорщиками.

«Танец на мечах и танцы горцев» были включены в прием в честь Анны Датской в Эдинбурге в 1589 г.; композиция из разных фигур танца на мечах и акробатических элементов была представлена перед Яковом VI в 1617 г., а затем и перед Карлом I в 1633 г., Объединением скорняков и перчаточников г. Перта. «Трон Его Величества был установлен у стены, рядом с Water of Tay, по которому плавал деревянный помост, выложенный корой. Приветствуя Его Величество, на помосте плясали тринадцать наших братьев из цеха перчаточников в зеленых шляпах, с серебряными шнурками и красными лентами, в белых ботинках и с бубенчиками на ногах, с мелькающими в руках клинками. Это был наш танец с мечами, с множеством сложных перестроений. Пятеро братьев стояли на плечах пятерых других, а еще трое отплясывали перед ними, одновременно не переставая пить вино и бить стаканы. И при всем этом, слава Богу, никто не пострадал».

Политика подавления, выбранная Британским Правительством против культуры Горцев, достигла высшей точки в 1747 г., когда вступил в силу Акт обличения, который запрещал гражданскому населению надевать килт. Акт был отменен в 1782 г., и в начале XIX в. наступила эпоха некоторой романтизации культуры Горцев. Это возрождение, позже форсированное королевой Викторией, дало начало Горским Играм в том виде, в котором они известны сейчас. Хайланд был составной частью Игр с самого начала их современного возрождения, но выбор танцев, представляемых на Играх, был умышленно сужен, главным образом, для удобства судей. Поэтому, несмотря на то, что традиционные Игры Горцев выглядят на первый взгляд как стимулирующие и оберегающие хайланд, тем не менее, множество более старых танцев было утеряно, так как никто не посчитал их важными и дающими «стоящий» результат при должной практике, а равно и интересными на соревнованиях. Представление оставшихся танцев на соревнованиях также находилось под влиянием стиля самого танцора, поэтому об аутентичности говорить не приходится.

По неписанным правилам в Играх Горцев могли участвовать только мужчины, следовательно, хайланд танцевался исключительно танцорами-мужчинами. Женщины могли принимать участие в групповых социальных танцах, а девочки могли брать уроки женских соло танцев — ледис степ (от англ. «ladies’ step»). На деле же учителя танцев часто поощряли своих самых многообещающих учеников исполнять соло-танцы на так называемых ассамблеях — внутришкольных вечеринках.

В конце XIX в. молодая женщина, которую звали Дженни Дуглас (Jenny Douglas) решила выступить на соревнованиях по хайланду. Так как это не было явно запрещено, она была допущена к участию. С тех пор количество участвующих в соревнованиях женщин увеличивалось, пока в наши дни не достигло 95 % от всего количества танцоров. Существует уже несколько мировых чемпионов — женщин, признанных Ассамблеей Ковэла, занимающейся организацией соревнований с 1948 г. Первым взрослым американцем, ставшим чемпионом мира по хайланду, был Хью Бигни (Hugh Bigney), он получил этот титул в 1972 г. Более того, тремя первыми чемпионами мира были женщины: Мэй Фэлконер (May Falconer) в 1948 г. и Маргарет Сэмсон (Margaret Samson) в 1949 г. и 1950 г. Эта феминизация народного искусства послужила важным толчком в процессе увеличения прав женщин в общественной жизни, особенно после того, как роль мужчин — воителей была уже не так важна.

Структура и организация

По всему миру существует множество хайланд-объединений, и едва ли большинство их находится в США по официальной статистике Шотландской официальной комиссии хайланда (далее SOBHD - Scottish Official Board of Highland Dancing), сформированной в 1950 г. как мировой орган управления стандартами и соревнованиями по хайланду. SOBHD стандартизировала танцевальные шаги для выступлений, утвердила правила для соревнований и формы одежды, а также взяла на себя функцию сертификации соревнований, танцоров и квалификации преподавателей. Мировой чемпионат по хайланду ежегодно проводится при участии Ковэлской Ассамблеи Хайланда с 1934 г. Сегодня этот чемпионат официально поддерживается SOBHD на трех уровнях: детский, юношеский и взрослый.

SOBHD в целом представляет собой большинство конкурсных танцоров хайланда, а также является общемировым официальным органом по хайланду. Она несет ответственность за стандартизацию этого вида танца во всем мире. Она также собирает в себе представителей множества разных объединений хайланда со всего мира. Главная функция SOBHD заключается в том, чтобы объединять разрозненные ассоциации, организации и индивидуальных танцоров, связанных с хайландом.

Представители комиссии присутствуют на соревнованиях по хайланду, несмотря на то, что не всегда организуют их. Другие соревнования, не поддерживаемые SOBHD, проходят при поддержке других организаций; зарегистрированным в SOBHD танцорам запрещено принимать участие в таких соревнованиях. Также танцоры, незарегистрированные в SOBHD, не могут принимать участие в соревнованиях, организуемых этой комиссией. Это является причиной некоторой путаницы среди танцоров. Каждый год SOBHD выбирает шаги, которые будут представлены танцорами на соревнованиях по всему миру. Они также публикуются в официальных книгах по технике танцевания хайланда для танцоров и преподавателей.

Комиссия составляет делегации из Экзаменационных Жюри (профессиональных ассоциаций преподавателей), аффилированных организаций Австралии, Канады, Южной Африки, Новой Зеландии и США, которые представляют все организаций по хайланду в разных странах. Представители организаций в Соединенном Королевстве, независимые члены и почетные члены также имеют право голоса в SOBHD.

SOBHD пополняет общемировой список судей, записи в который вносятся на основе сдачи экзамена. Такие экзамены периодически проводятся в разных городах и странах и, по крайней мере, раз в год в Шотландии. Общемировая регистрационная система для танцоров также управляется SOBHD. Участники соревнований регистрируются с помощью представителей регистрационного офиса SOBHD своей страны. Это позволяет всем регистрироваться не только в штаб-квартире SOBHD в Эдинбурге. Зарегистрированные танцоры являются держателями регистрационной карты SOBHD, которая показывает его настоящую выступательную категорию или уровень и дает им право участия во всех соревнованиях в рамках своей категории по всему миру.

В экзаменационном жюри в SOBHD состоят квалифицированные преподаватели. Организаторы соревнований и множество ассоциированных членов SOBHD проводят их по правилам SOBHD. Организаторы соревнований, которые не являются прямыми членами SOBHD, могут проводить свои соревнования по правилам SOBHD обычно под покровительством аффилированых членов SOBHD.

Однако, SOBHD не только управляющая организация, которая следит за строгим выполнением правил. В Новой Зеландии танцевание хайланда регламентируется Новозеландской академией хайланда и национального танца; в Австралии — Шотландской танцевальной ассоциацией Австралии и Викторианским Шотландским Союзом. Другая организация, Шотландская официальная ассоциация хайланда, действует совершенно отдельно от SOBHDv и имеет множество сторонников преимущественно в Шотландии, но также и в других местах, включая Австралию и Новую Зеландию.

Британская ассоциация преподавателей танца (B.A.T.D.), Альянс преподавателей шотландского танца (S.D.T.A.) и Альянс Соединенного Королевства (U.K.A.) также являются профессиональными органами в Соединенном Королевстве, которые проводят экзамены по хайланду по всему миру и сертифицируют профессиональных преподавателей хайланда. Преподаватели, которые являются членами этих организаций, обязаны сдать танцевальный экзамен также хорошо, как устный. Членам любой из этих ассоциаций необходимо придерживаться правил проведения экзаменов в этих организациях так же, как и следовать их уставу. Ассоциации предполагают профессиональное развитие для преподавателей во время проводимых мастер-классов для танцоров. Все три ассоциации имеют право голоса в SOBHD, участвую в регулировании общемирового сообщества хайланда.

Ассоциации имеют одинаковые программы обучения традиционным хайландовым танцам, однако они могут иметь незначительные технические отличия в некоторых танцах «нэшнл» (от англ. «national»). Большинство преподавателей хайланда в Северной Америке являются членами B.A.T.D. и S.D.T.A., тогда как члены U.K.A. в основном сконцентрированы в Соединенном Королевстве. Методы представления нэшнл танцев всех трех ассоциаций признаются на соревнованиях.

Преподаватели должны быть полными членами одной из трех профессиональных преподавательских ассоциаций, чтобы иметь право готовить учеников к соревнованиям, поддерживаемым SOBHD. Эти ассоциации вместе с SOBHD гарантируют, что стандарты и техника подготовки танцоров хайланда будут постоянно совершенствоваться, что позволит танцорам участвовать в соревнованиях по всему миру и быть уверенными в том, что их техника будет везде оцениваться официальными судьями SOBHD.

Судейство

Судьи оценивают танцора по трем критериям: слаженность, техника и исполнение/умение держать себя. Слаженность касается умения танцора следовать ритму музыки. Техника подразумевает правильное выполнение выбранных шагов вместе с остальными движениями тела, включая движения головы, рук и кистей рук. Артистичное исполнение является важнейшим элементом в любом виде танцев. Артистизм, в общем, не может быть измерен или сведен к какому-то набору правил или специфических моментов, но является умением танцора или артиста выразить чувства, понимание и признательность этому виду искусства.

Различные управляющие органы устанавливают свои собственные параметры представления танцев и системы баллов для оценки танцоров, а также определяют их класс и переход из одного класса в другой. Понятие того, какие танцы должны исполняться, сильно менялись с годами. Например, на соревнованиях сегодня танцора, исполняющего танец на мечах в стиле начала XX в., немедленно бы дисквалифицировали. Раньше возникала жуткая путаница с тем, что определенные стандарты действовали только в определенных местах, но позже была сформирована SOBHD с её стандартами, которые приняло большинство участников соревнований. Некоторые танцоры считали, что такое прямое регулирование постепенно уменьшит количество вариаций шагов и танцев, и с течением времени этот вид искусства будет утерян.

Виды танцев

Хайланд

Шотландские солдаты совершенствовались в «обязательном владении широким мечом, используемым в определенных танцах, демонстрирующих их ловкость» (Logan, James. The Scottish Gael p. 440). Тренировка включала в себя танцы с двумя обнаженными мечами, лежащими крест накрест на полу, а танцор должен был ловко двигаться вокруг и между ними. Такое передвижение определенными шагами между скрещенными лезвиями мечей, как в «Gille Chaluim», долгое время было связано с танцами перед решающей битвой или с победой над противником. Легенда говорит, что однажды накануне битвы один горский вождь созвал лучших танцоров своего клана, которые умели танцевать танец с мечами. Он сказал, что, если он успешно уклонится от касания любого из двух мечей, то это будет знак того, что день завтрашней битвы будет удачным для клана. Другие практические толкования значений этого танца могут быть найдены в тренировочных залах школ фехтования старого стиля, где студенты, изучающие фехтование на мечах, развивают свои стопы, двигаясь по определенным геометрическим фигурам: крестам, квадратам и треугольникам, нарисованным на полу.

В другой версии шотландского танца с мечами, горский солдат танцевал на небольшом щите, здесь есть сходство с античным римским упражнением, в котором мужчина становился на щит, чтобы защищаться и устоять, когда другие попытаются столкнуть его. Многие из хайланд-танцев, которые сейчас утеряны, исполнялись с традиционным оружием, включая секиру, палаш, щит и шотландский короткий меч, цеп. Старая танцевальная песня с острова Скай «Я снесу твою башку» («Buailidh mi thu anns a' cheann» (I will strike your head)). «Разбитая голова» — так в Британии назывался победный удар в боях на дубинах; «если кровь, появившаяся выше линии бровей, стекает более чем на дюйм, то участник боя считается побежденным и обязан остановиться». Танец с коротким мечом, в котором танцор размахивал оружием, часто связывают с танцем на мечах или танцами «Mac an Fhorsair», (англ. «The son of the Forester»), «Broad Sword Exercise» или «Bruicheath» (англ. «Battle Dance»). Они упоминаются на нескольких ресурсах, обычно военных, и могут быть представлены в различных вариациях, практикуемыми двумя мастерами танца в дуэльной форме или как соло танец.

Мелодия для танца «Gille Chaluim» (англ. «Gillie Callum» и обозначает «Слуга Кэлума») была сочинена к возвращению короля Малькольма III (XI в.) Шотландского, но танец вряд ли был создан раньше XVII в. Соответствуя традиции, скрещенные мечи лежали на земле перед битвой, пока солдат танцевал вокруг и между лезвий. Если его стопа задевала мечи, он мог быть ранен в битве. Эта традиция могла происходить из суеверий, часто окружавших культуру воинов.

Одна очень романтичная теория о хайланд флинге состоит в том, что это танец триумфа окончания битвы. Другая, куда менее романтичная легенда, говорит о том, что танец исполнялся перед битвой, как и танец на мечах, на щите танцора. Щит должен был иметь острие в середине, вокруг которого и должен был танцевать танцор, делая легкие и резкие движения, прыгая и, оберегая ноги, отгонять злых духов. Танцор был ограничен в передвижениях и щелкал пальцами (это требование со временем перестало быть существенным, и было заменено простым держанием рук поднятыми с соединенными кончиками большого и среднего пальцев, а остальные пальцы должны быть напряжены и отставлены в сторону). Явно видна трудность танцевания вокруг наточенного острия щита, большинство правдоподобных теорий заключаются в том, что хайланд флинг нисколько не отличается от Foursome Reel. На вечеринках соперничали, придумывая необычные сольные шаги, но на официальных соревнованиях шаги и их продолжительность объявлены заранее.

Другая история рассказывает о флинге, как об изображении движений оленя. История повествует о мальчике, который увидел оленя, а отец попросил его описать животное. Он не нашел подходящих слов и начал танцевать, а позиция, в которой он держал руки, имитировала оленьи рога.

Таллох — деревня на северо-востоке Шотландии. Предполагается, что «Ruidhle Thulaichean» (англ. «The Reel of Tulloch») возник, когда прихожане вынуждены были ждать в церкви для венчания священника в холодный день. Во время этой проволочки они насвистывали мелодию, а кто-то даже сымпровизировал танец. Более жуткая версия этой истории: танец появился из грубой игры в футбол, в который жители Таллоха играли отрубленной головой врага; гэлльский текст этой песни подтверждает такую версию.

«Seann Triubhas» (по англ. произносится как «Shawn Truas» и означает «старые или ненужные штаны») романтически связывается с объявлением вне закона горской национальной одежды после восстания 1745 г. Шаги включают в себя множество махов ногами, символизирующих скидывание штанов, а в финал быстрые шаги, показывающие возвращение килта. Однако, танец значительно моложе: большинство его шагов датируется концом XIX в.

Подобно другим танцевальным традициям, которые называют хайланд смешанным, постоянно меняющимся видом танца, соответственно новым представлениям об эстетике и интерпретации прошлого. Лишь некоторые элементы дошли до нас неизменными сквозь века, остальные же довольно современные. Большинство танцев исполняемых сейчас были составлены в XIX в.

Характерные и национальные танцы

Поскольку к соревнованиям до 1986 г. имели отношение всего четыре танца — «The Sword Dance», «The Sean Triubhas», «The Reel of Tulloch» и «The Highland Fling», было необходимо добавить несколько танцев в репертуар соревнований. Например, два характерных танца «The Sailor’s Hornpipe» и «The Irish Jig». «The Sailor’s Hornpipe» был преобразован из английского танца, который сейчас наиболее часто исполняется в Шотландии. «The Irish Jig» является карикатурой на ирландские танцы: танцор в красно-зелёном костюме изображает ирландскую прачку, ругающую своего упрямого мужа, сердито жестикулируя и хмурясь. Если «Irish Jig» танцуется дамой, то танец о страдающей жене, ругающей мужа или о прачке, гонящейся за негодными мальчишками, выпачкавшими выстиранное белье. Если танец танцует мужчина, то тогда это история о кожаных штанах Падди, в которой невнимательная прачка сильно посадила лучшие его кожаные штаны, а он, в свою очередь, в гневе замахнулся на неё своей дубинкой. В хорнпайпе показывается моряк флота Её Величества, выполняющий свою рутинную работу на борту: тянет канат, скользит по качающейся палубе и получает свой заработок. Танец включает в себя множество деталей, которые описывают сюжет танца, то есть танцор не касается своими ладонями белого костюма, имитирующего моряцкую униформу, притворяясь грязным.

Возможно, один из самых необычных характерных танцев, включенных в современные соревнования по хайланду — это кекуок (от англ. Cakewalk). Кекуок изначально исполнялся имитаторами чёрных рабов в Южной Америке, а в усложнённом виде как величественный бальный танец рабовладельцев. Это уникальный танец в соревнованиях по хайланду, так как только этот танец всегда танцуется в дуэте и не является оригинальным танцев Британских островов. Также уникальность этого танца в добавлении причудливых и часто возмутительных костюмов, на которых и основывается решение судьи по критерию артистизма. Пока конкурсы костюмов имеют место исключительно как формы одежды для определённого танца, костюмы для таких танцев будут очень ограничены (различия проявляются главным образом в выборе тартана, цвете пиджака или саша и выборе, например, шнурованного рукава и вельветовой жилетки вместо вельветового пиджака) и не будут играть существенной роли в соревнованиях. С другой стороны, пока кекуок танцуется в традиционной шотландской одежде, танцоры часто предпринимают попытку поднять свой уровень за счёт самого яркого и неожиданного костюма для своего дуэта, например, Франкенштейна и его невесты или Микки и Мини Маус. Кекуок, как правило, танцуется только на очень крупных соревнованиях, таких как национальные или внутрирегиональные чемпионаты и, обычно, ограничен танцорами высшего уровня (уровень «open»).

Добавление кекуока в список соревновательных хайланд-танцев было предложено знаменитым танцором, судьей и экзаменатором Джеймсом Л. МакКензи (James L. McKenzie), а танец в том виде, в котором он ныне исполняется, был составлен мисс Элспет Стратерн (Elspeth Strathern). Это любимый танец среди танцоров-конкурсантов и публики, в том числе и из-за костюмов и артистизма. Кекуок обычно танцуют под «Whistling Rufus», написанный Кэрри Милзом (Kerry Mills) в 1899 г.

Национальные танцы на Играх горцев привносят некоторую новизну и включают в себя обязательно «Scottish Lilt», «The Earl of Erroll», «Blue Bonnets», «Hielan' Laddie», «The Scotch Measure», «Flora MacDonald’s Fancy», «The Village Maid» and «Wilt thou go to the barracks, Johnny?», которые показывают историю танца и другие аспекты шотландской культуры и истории. Их характер изменялся бурно, и не все из этих танцев подходят для исполнения с использованием стандартной соревновательной техники и стиля. Большинство национальных танцев придумано танцмастерами в XIX в. и имеют ярко выраженное балетное влияние, адаптировавшее более ранние традиционные танцы под более поздние стандарты. «The Earl of Erroll», например, почти безусловно основан на танцах в жёсткой обуви в XVIII в., хотя нынешние хайланд танцоры исполняют его в обычных мягких гилли.

Национальные танцы были придуманы женщинами, так как женщинам изначально не позволялось танцевать хайланд и носить килт. Тем не менее, они танцевали характерные танцы, более мягкие и более похожие на балет, а форменной одеждой для таких танцев стал «абойн» (англ. Aboyne): после Игр Горцев, проходивших в городе Абойн, где дамам не позволили надеть килты для исполнения танцев. Этот костюм состоит из тартановой юбки, белой блузки, бархатной жилетки, отделанной шнуром спереди, и саша, закрепленного на плече и талии. Также для исполнения национальных танцев может использоваться простое белое платье с сашем на плече. В наши дни и мужчины, и женщины танцуют и хайланд, и национальные танцы (мужчины для них могут надевать клетчатые брюки вместо килта).

Общий список танцев

• Aberdonian Lassie
• Bargenny Twasome
• Barracks Johnnie (Wilt thou go to the Barracks, Johnnie?)
• Blue Bonnets
• Blue Bonnets Over the Border
• The Broadswords
• Caisteal Chiosamul (Kismul Castle)
• The Cakewalk
• Cath nan Coileach
• Cockney Jocks
• Come Ashore Jolly Tar
• Dancing Fingers
• Dannsa nan Sgoiltean Beaga (Dance of the young schoolchildren)
• The Deeside Lilt
• Douglas Reel
• The Dusty Miller
• Earl of Errol
• Fligmagearie
• Highland Fling
• Flora MacDonald
• Flower of Benbecula
• The Flowers of Edinburgh
• Highland Laddie
• The Highland Reel
• The Jacobite Sword Dance
• The «Irish» Jig
• The Lilt. 9/8 step dance to «The Battle of the Somme»
• The Lochaber Broadsword
• Merry Leaves
• Miss Alison Little
• Miss Gayton's Hornpipe
• New Claret
• O'er the Water to Charlie
• Over the Waters
• Para Handy
• Peaceful Maiden
• The Reel of Tulloch or «Hullachan»
• Ruidle nan Coileach Dhubha (Reel of the Black Cocks)
• The Sailor's Hornpipe
• Scottish/Scotch Measure
• Seann Truibhas
• The Shepherd's Crook
• The Strathspey
• The Sword Dance (Gillie Chalium)
• Take Five
• Tribute to J. L. McKenzie
• Tulloch Gorm
• The Twasome
• Village Maid

Используемая музыка, темп игры, особенности

• Highland Fling

Музыкальный размер: 4/4

Темп игры: 114 тактов в минуту

Композиция: «Monymusk» или другой подходящий страспей

• Sword Dance

Вступление: 4 такта

Темп игры: 102 такта в минуту (медленная часть) и 122 такта в минуту (быстрая часть)

Композиция: «Gillie Chalium»

• Sean Triubhas

Темп игры: 94 такта в минуту (медленная часть) и 114 такта в минуту (быстрая часть)

Композиция: «Whistle ower the Lave o’t’»

• Strathspey

Темп игры: 114 такта в минуту

Композиция: Любой подходящий страспей

• Reels

Темп игры: 106 тактов в минуту

Композиция: Любой подходящий шотландский рил

• Reel of Tulloch

Темп игры: 106 тактов в минуту

Композиция: «Reel of Tulloch»

• Scottish Lilt

Музыкальный размер: 9/8

Темп игры: 40 тактов в минуту

Композиция: «Drops O’ Brandy» or «Broase and Butter»

• Wilt Thou go to Barracks Johnnie

Музыкальный размер: 2/4

Темп игры: 52 такта в минуту

Композиция: «Braes O’ Ma»

• Scotch Measure

Музыкальный размер: 4/4

Темп игры: 40 тактов в минуту

• Highland Laddie

Музыкальный размер: 2/4

Темп игры: 50 тактов в минуту

Композиция: «Highland Laddie»

• Flora macDonald’s Fancy

Музыкальный размер: 6/8

Темп игры: 40 тактов в минуту

Композиция: «The Last Measure Prince Charlie Danced with Flora MacDonal» или «Wha’ll be King but Charlie»

• Blue Bonnets Over the Border

Музыкальный размер: 6/8

Темп игры: 48 тактов в минуту

Композиция: «Blue Bonnets over the Border»

• The Earl of Errol

Музыкальный размер: 4/4

Темп игры: 36 тактов в минуту

Композиция: «The Earl of Errol» или «The 23rd Countess of Errol»

• The Village Maid

Музыкальный размер: 2/4

Темп игры: 40 тактов в минуту

Композиция: «The Village Maid»

• Irish Jig

Музыкальный размер: 6/8

Темп игры: 120 (60) тактов в минуту

Композиция: Любая подходящая ирландская джига

• Sailors' Hornpipe

Музыкальный размер: 4/4

Темп игры: 208 (52) тактов в минуту

Композиция: Любой подходящий хорнпайп

См. также

• Шотландские танцы
• Ежегодно, при праздновании Дня Тартана (англ. Tartan Day) в различных странах имеющих Шотландскую диаспору устраиваются марши волынщиков и турниры по Хайланду.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Хайланд

Отрывок, характеризующий Хайланд

Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.