Хайнеман, Джейми

Джейми Хайнеман
Jamie Hyneman
Место рождения:	Маршалл (Мичиган), США
Гражданство:	США США
Профессия:	специалист по спецэффектам, ведущий
Награды:	Social Relations of Knowledge Institute Award, 2006

Дже́ймс Фра́нклин «Дже́йми» Ха́йнеман (англ. James Franklin "Jamie" Hyneman, р. 25 сентября 1956 года) — американский специалист по спецэффектам, ведущий телепередачи «Разрушители легенд», основатель мастерской спецэффектов M5 Industries, в павильонах которой в основном и проходят съёмки телепередачи. Он также известен благодаря телепередаче «Битвы роботов»: робот Blendo, созданный им в M5 Industries, долгое время оставался непобедимым, благодаря уникальным техническим решениям, разработанным Хайнеманом.

Биография

Джеймс Хайнеман родился в городе Маршалл в штате Мичиган, однако вырос он в соседнем штате Индиана. Окончил университет Индианы, получив диплом по русскому языку и литературе.

В 1981 году 24-летний Джейми отправился на Виргинские острова (вероятно Американские Виргинские острова) «I instead ended up going to the Virgin Islands in 1981 to learn how to sail.», где работал в сфере аренды яхт. Через шесть месяцев у него уже была своя яхта, лицензия на управления яхтой и бизнес по аренде дайв-бота.

После нескольких лет и 3000 погружений такая работа перестала казаться Джейми увлекательной. Он стал искать какое-то новое дело, которое бы не могло наскучить. Он заинтересовался спецэффектами.

Джейми начал в компании Eoin Sprott Studio Ltd., которая находилась в Нью-Йорке, районе Астория Квинса. Студия была известна тем, что создавала технические приспособления для ранних фильмов Вуди Аллена, таких как фантастическая комедия 1973 года Спящий. Поначалу он занимался там уборкой мастерской и переноской вещей, но в конце концов приступил к более интересной работе. Он выполнял работы по дереву и гипсокартону.

Однако Джейми хотелось работать на съёмках художественных фильмов. В течение четырёх лет он работал в команде, создававшей атрибутику и бутафорию к фильмам Арахнофобия (1990) и Обед нагишом (1991).

В Сан-Франциско работал в компании по спецэффектам Colossal Pictures. 16 лет спустя, в начале 2000-х Джейми открыл собственную фирму по спецэффектам M5 Industries.

Джейми Хайнеман и Адам Сэвидж участвовали в создании спецэффектов для таких фильмов как Матрица (1999) и Звёздные войны I и II.

В области рекламы на телевидении созданные им модели и эффекты можно увидеть в рекламных роликах известных торговых марок, таких как Nike и 7Up. Для 7Up он сконструировал «танк» — вездеход, торгующий напитком (и стреляющий им), а для Nike — двухколёсную футбольную бутсу в натуральную величину, способную самостоятельно передвигаться по полю.

В 2002 году начал работать над созданием программы Разрушители легенд (англ. MythBusters), первый выпуск которой был показан 23 января 2003 года.

Сценический образ

Хайнеман имеет колоритный внешний вид — чёрный берет на бритой голове, густые «моржовые» усы, всегда безупречно чистая белая рубашка, причём она всегда остаётся белой, независимо от перипетий с проверкой мифа. Эта его характерная внешность и низкий голос иногда бывают предметом лёгких насмешек Адама Сэвиджа (Adam Savage) — соведущего Джейми в «Разрушителях легенд» и других членов команды. Во многих эпизодах видно, что в его мастерской в M5 Industries висит плакат с надписью «Убери за собой или умри» (англ. Clean Up Or Die). Спокойная, основанная на логике, серьёзная манера поведения Джейми контрастирует в передаче с хаотичным, ребяческим и иногда несколько безответственным поведением Адама. Джейми часто сердится на выходки Адама, и говорит по этому поводу: «Сначала думай — потом делай, а не наоборот» (англ. Think then Act, don't Act then Think). Они часто спорят по поводу конкретных способов проверки мифа, поскольку у них возникают совершенно разные идеи и решения. Технические решения Джейми обычно проще, он говорит — «делай так просто, насколько это возможно».

Факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Как и Грант Имахара, Джейми участвовал в шоу боевых роботов «BattleBots», для которых построил робота Blendo
• Хайнеман с 1989 года женат на Айлин Уолш (англ. Eileen Walsh). Она преподаёт естествознание в школе Encinal High School Benefit.
• Джейми стремится, чтобы каждый выпуск «Разрушителей легенд» имел познавательную ценность. На первый взгляд их опыты могут показаться простым развлечением, но на самом деле и Джейми, и Адам следуют научной методологии, подсчитывая, измеряя скорости, мощности и просчитывая ход эксперимента, пытаясь найти пути научного решения любой проблемы. Большая часть расчётов и даже многие эксперименты после окончательного монтажа остаются за кадром.
• Хайнеман страдает лёгкой формой боязни высоты (это выяснилось в эпизоде про падение с моста с молотком).
• Считает себя скептиком и атеистом.
• Умеет читать и разговаривать по-русски
• В октябре 2006 года Калифорнийская ассоциация преподавателей естественных наук (англ. California Science Teachers Association) присвоила Джейми Хайнеману звание пожизненного почётного члена.
• Вместе со своим напарником Адамом Сэвиджем снялся в фильме «Премия Дарвина» в роли торговца оружием.
• Не один раз в выпусках «Разрушителей легенд» можно услышать кем раньше был и чем занимался Джейми. В частности: он был спецназовцем, политзаключенным в Южной Америке, спортсменом, охотником-любителем, аквалангистом, поднимавшим затонувшие корабли, строителем в Сиэтле и многое-многое другое…Обычно это носит характер шутки или иронии, но часто в этом есть и доля правды.
• Имеет степень бакалавра по русской литературе.
• Обладает фантастически высоким болевым порогом. В одной из передач держал руку в ледяной воде в течение трёх минут.

Ссылки

• [www.m5industries.com/ Сайт мастерской спецэффектов M5 Industries]  (англ.)
• [www.google.com/patents/US6458008 Патент Джейми Хайнемана на устройство дистанционного управления с гироскопической стабилизацией и направленным управлением]
• [dsc.discovery.com/fansites/mythbusters/meet/meet_02.html Биография Хайнемана на сайте канала Discovery]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Хайнеман, Джейми

Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.