Хайнувка
Город
Показать/скрыть карты
|
Хайнувка, Гайновка, (польск. Hajnówka [xai̯ˈnufka], белор. Гайнаўка [ˈɣajnau̯ka]) — город в Польше, входит в Подляское воеводство, Хайнувский повят. Имеет статус городской гмины. Занимает площадь 21,29 км². Население — 22 091 человек (на 31.12.2011).
Город расположен на Бельской равнине, на западной оконечности Беловежской Пущи. Благодаря своему местоположению Хайнувку называют «ворота в Беловежскую Пущу».
Содержание
История
Хайнувка известна со времён существования Речи Посполитой. После третьего раздела Речи Посполитой поселение входило в состав Пруссии, а затем вошла в состав Российской империи. На рубеже XIX—XX веков через Хайнувку прошла железная дорога, что положительно сказалось на росте города. После немецкой оккупации в 1915 году началась эксплуатация находившейся рядом с городом Беловежской пущи, которая была продолжена и после окончания Первой мировой войны и вхождения Хайнувки в состав независимой Польши. В межвоенное время Хайнувка стала крупным центром деревообработки и химической промышленности.
17 сентября 1939 года в ходе второй Мировой войны, Хайнувка была оккупирована войсками нацистской Германии. После нескольких дней оккупации Нацистская Германия, в рамках пакта Молотова — Риббентропа, добровольно передала оккупированные территории Советскому Союзу, который включил Хайнувку в состав Брестской области БССР. После присоединения Западной Белоруссии к БССР, в период с октября 1939 г. по июнь 1941 года, из Хайнувки были принудительно депортированы в Сибирь 462 жителя. После начала Великой Отечественной войны 25 июня 1941 года войска нацистской Германии оккупировали Гайнувку. Немецкая оккупация длилась до 18 июля 1944 года. За период немецкой оккупации были разрушены синагога, кинотеатр Люкс, гостиница и ресторан Гурского, а также железнодорожный вокзал и водонапорная башня. Также нацистами были расстреляны 104 жителя Хайнувки (в том числе женщины и дети), а жители причисленные нацистами к еврейской национальности были депортированы в концлагерь Пружаны. После отступления немецких войск, население Хайнувки насчитывало всего около 8 тыс. жителей, в сравнении с довоенной численностью в 17 тыс. человек. В 1951 году Хайнувка получила статус города, а в 1954 приобретает статус повята (районного центра, в 1975—1999 г.г. была лишена данного статуса).
Образование и культура
В городе действует несколько школ, профессиональное училище и филиал Белостокского политехнического института. В городе функционируют Хайнувский дом культуры, музей и центр белорусской культуры, музей-кузня, крытый спортивный комплекс и бассейн.
Ежегодно в городе проводится международный фестиваль церковной музыки и польский рок-фестиваль Rokowisko.
Религия
70 % жителей Хайнувки — православные (Польская православная церковь), 25 % — католики. В городе существуют три православных, три католических и несколько протестантских храмов.
- Троицкий собор[1]
Транспорт
Город является транспортным центром регионального значения.
Автомобильный транспорт
Через город проходят автодороги регионального значения 685 — Заблудув — Хайнувка — Клещеле; 689 — Бельск-Подлясский — Хайнувка — Беловежа. По соседству находятся пограничные переходы между Польшей и Республикой Беларусь — погранпереход Беловежа (пеший, туристический), Семянувка (железнодорожный, товарный), Черемха (железнодорожный), Половцы (автомобильный, исключительно для жителей Польши и Республики Беларусь, в 2014 году планируется завершение реконструкции погранперехода с возможностью пропуска автомобилей без ограничений, зависящих от страны регистрации).
Городской транспорт
В городе функционирует 3 автобусных маршрута.
Железнодорожный транспорт
В городе действует железнодорожный вокзал. Через город проходят железнодорожные пути:
Седльце — Семянувка — граница государства
Левки — Хайнувка — Незнаны Бор — Беловежа товарная.
Город имеет прямое железнодорожное сообщение с Черемхой (автомотриса), Седльцами и Варшавой.
Воздушный транспорт
В 2012 году при госпитале на ул. Липовая открыта взлётно-посадочная полоса для экстренных медицинских целей.
Напишите отзыв о статье "Хайнувка"
Ссылки
- [www.hajnowka.pl Официальная страница города]
Примечания
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/2414578.html Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил Троицкий собор в польском городе Гайновка]
|
Это заготовка статьи по географии Польши. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Хайнувка
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
