Максим, Хайрем Стивенс
| Хайрем Стивенс Максим | |
| англ. Hiram Stevens Maxim | |
 | |
| Хайрам Максим, 1916 год | |
|---|---|
| Род деятельности: |
изобретатель |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Сэнгервилл (штат Мэн) |
| Гражданство: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
24 октября 1916 (76 лет) |
| Место смерти: | |
| Дети: | |
| Разное: |
изобрёл пулемёт «Максим» |
Сэр Хайрем Стивенс Ма́ксим[1] (иногда Мэ́ксим[2], англ. Hiram Stevens Maxim, 5 февраля 1840— 24 ноября 1916) — британский изобретатель и оружейник американского происхождения, создатель одного из самых знаменитых пулемётов — пулемёта Максима.
Содержание
Биография
Хайрем Максим родился 5 февраля 1840 года в американском городе Сэнгервиле (штат Мэн, США).Отец Максима-потомок некогда эмигрировавших из Франции гугенотов—имел небольшую ферму. В 1846 году отец Максима решил оставить земледелие и переселиться в город. Здесь он сделался токарем по дереву, а затем приобрел небольшую мельницу. В городе Хайрем смог доставать книги. Особенно привлекали его книги по географии и астрономии. Токарное ремесло, с которым он ознакомился в мастерской отца, определило первые шаги его самостоятельной карьеры. Четырнадцати лет Хайрем был отдан в обучение к деревенскому экипажному мастеру[3].
Изобретательская деятельность
После окончания начальной школы работал на заводах в Фитчбурге, Бостоне и Нью-Йорке в должности чертёжника и мастера. В это время Максим изобретает различные устройства: машины для добывания светильного газа, питания паровых котлов водой и другие изобретения. В 1864 году Максим поселился в Фичбурге, у своего дяди Лави Стивенса, владевшего солидной механической мастерской, куда Максим устроился на работу. У Стивенса Максим конструирует усовершенствованный регулятор для газовых горелок и автоматический огнетушитель .Разойдясь с дядей, Максим поступил в мастерскую физических приборов Оливера Дрейка, у которого он приобрел большие знания по точной механике. Благодаря Драйку Максим приобрел репутацию талантливого и знающего инженера. Переселившись в Нью-Йорк, Максим познакомился там с Шуйлером, учредителем и президентом первой в Америке компании электрического освещения. Шуйлер предложил молодому инженеру стать главным управляющим нового предприятия. Этот период деятельности Максима был посвящен почти исключительно электротехнике. Он занимался усовершенствованием динамо-машин, электродвигателей и аккумуляторов; им были взяты патенты на новый тип коммутатора, различные системы счетчиков, проводов, электрических приборов для зажигания и. т. д.[3]. Изучив электротехнику, Максим в 1877 совместно с Вильямсоном и др. основал компанию, занимающуюся электрическим освещением, и в 1881 году на выставке в Париже выставлял несколько моделей динамо-машин и ламп накаливания. К этому периоду относятся несколько споров между Максимом и Эдисоном из-за патентов на лампы накаливания.
Иммиграция в Англию
В 1881 году эмигрировал в Англию и занялся разработкой оружия, в том числе знаменитого пулемёта.Кроме пулемета: Максим занимался изобретением подводных мин и торпед, он же разработал проект воздушной торпеды. Наибольшее значение имеют его работы по усовершенствованию взрывчатых веществ. В этой области с именем Максима: связано введение бездымного пороха, применение которого произвело целый переворот о стрелковом и артиллерийском деле[3]. В 1888 вместе с Норденфельтом основал завод для производства скорострельных пушек и пулемётов. В 1896 году этот завод был куплен компанией Виккерс. В 1899 году стал натурализованным подданным Великобритании. В 1901 году за выдающиеся изобретения королева Виктория произвела Максима в рыцари.
Помимо весьма удачных моделей оружия изобретатель создал ряд вполне мирных продуктов, в частности, мышеловку и «Трубку мира» — ментоловый ингалятор для лечения астмы. В последние годы жизни занимался также разработкой летательных аппаратов.
Максим умер 24 ноября 1916 года в Лондоне (район Стретем). Похоронен на кладбище Уэст-Норвуд. Сын изобретателя, Хайрам Перси Максим, стал основателем Лиги радиолюбителей.
Пулемёт
Максим занялся разработкой оружия после переезда в 1881 году в Англию. Позже, в одном из интервью Максим сказал, что как-то встретил знакомого американца в Вене в 1882 году, и тот, сказал: «Бросай свою химию и электричество. Если хочешь заработать кучу денег, придумай что-нибудь, что позволит этим европейцам ещё лучше перегрызать друг другу глотки…»[4]. В 1884 он создал первую модель своего знаменитого пулемёта «Максим». По собственным словам, его идея использования энергии отдачи для перезарядки оружия родилась из-за сильной отдачи при стрельбе из ружья, испытанной в детстве.
Постройка самолёта
В последние годы жизни занимался разработкой летательных аппаратов. Им был построен гигантский четырёхплан с паровым двигателем, который должен был взлетать с железнодорожной колеи. Машина имела 5 поддерживающих плоскостей и была снабжена двумя паровыми машинами по 150 л. с. работавших на два двухлопастных винта, диаметром по 5,4 метра. Высота аппарата была 10,6 метров, размах несущих плоскостей 31,5 метра, общая поверхность — 522 квадратных метра. Вес- 2,5 тонны[3]. При испытаниях в 1894 году в Бексли самолёту удалось достичь взлётной скорости, но сразу после отрыва от земли он рухнул на крыло[5]. Измерительные приборы показали подъемную силу в 3 500 кг, на 1000 кг больше, чем вес машины. Восстанавливать аппарат и продолжать изыскания Максим не стал. Причина неудачи аппарата Максима заключалась в отсутствии поперечного управления[6].
Напишите отзыв о статье "Максим, Хайрем Стивенс"
Примечания
- ↑ Максим, Хайрем Стивенс — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ Успенский Л. В. От слова до фамилии и обратно // Ты и твое имя. Рассказы об именах. — Л.: Детская литература, 1972.
- ↑ 1 2 3 4 Забаринский П. Хайрем Максим // Техника молодежи : журнал. — 1934. — Август (№ 8). — С. 54—57.
- ↑ Дэниел Макарофф. [www.popmech.ru/article/2029-prodavets-smerti/ Продавец смерти: Человек и пулемет]. Популярная механика. «Фэшн Пресс» (2007). Проверено 28 мая 2010. [www.webcitation.org/65JhDlLW2 Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
- ↑ Death Of Sir Hiram Maxim. A Famous Inventor, Automatic Guns And Aeronautics, The Times (25 November 1916).
- ↑ Beril Becker. Dreams and Realities of the Conquest of the Skies. — New York: Atheneum, 1967. — P. 124–125.
Ссылки
- [www.sangerville.lib.me.us/hiram.html A Tale of Two Knights: Sir Hiram Maxim] (англ.)
- [www.popmech.ru/part/?articleid=2421&rubricid=7 Дэниел Макарофф. Продавец смерти: Человек и пулемет]
Отрывок, характеризующий Максим, Хайрем Стивенс
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
