Хаксли, Джулиан

Джулиан Хаксли
англ. Julian Huxley
Джулиан Хаксли, 1964 г.
Место рождения:	Лондон, Англия
Научная сфера:	Биология
Известен как:	Один из авторов Синтетической теории эволюции, первый генеральный директор ЮНЕСКО, один из основателей Всемирного фонда дикой природы.
Награды и премии:	Медаль Дарвина Медаль Дарвина—Уоллеса

Джу́лиан Со́релл Ха́ксли (англ. Sir Julian Sorell Huxley, 22 июня 1887 — 14 февраля 1975) — английский биолог, эволюционист и гуманист, политик. Один из создателей Синтетической теории эволюции. Первый генеральный директор ЮНЕСКО, также сыгравший одну из основных ролей в создании этой организации и Всемирного фонда дикой природы.

Биография

Джулиан является потомком древнего рода Хаксли, внуком Томаса Хаксли (Гексли), его родным братом был известный писатель Олдос Хаксли, а единокровным братом — нобелевский лауреат Эндрю Хаксли.

Окончил Бейллиол-колледж Оксфордского университета, где в 1910—1912 гг. читал лекции по зоологии.

В 1956 году получил медаль Дарвина Королевского общества. В 1958 году был удостоен рыцарского звания.

Личные взгляды

Джулиан активно выступал за распространение гуманистических ценностей, был членом многих гуманистических организаций, в том числе членом Международного гуманистического и этического союза. Вместе с А.Эйнштейном, Т.Манном и Д.Дьюи входил в руководство Первого гуманистического общества Нью-Йорка (First Humanist Society of New York).

Научный вклад

Синтетическая теория эволюции

Джулиан Хаксли внес большой вклад в создание синтетической теории эволюции, сыграл значительную роль в её популяризации.

Термины

Джулиан Хаксли ввел в научный оборот ряд терминов, широко использующихся в современной науке:

• Клада, 1957 год
• Клин, 1938 год
• Эволюционный уровень, 1959 год
• Этническая группа, 1936 год
• Морф, 1942 год
• Ритуализация 1914 год
• Трансгуманизм, 1957 год

Награды

• Медаль Дарвина

Биографии

1. Baker John R. 1978. Julian Huxley, scientist and world citizen, 1887—1975. UNESCO, Paris.
2. Clark, Ronald W. 1960. Sir Julian Huxley. Phoenix, London.
3. Clark, Ronald W. 1968. The Huxleys. Heinemann, London.
4. Dronamraju, Krishna R. 1993. If I am to be remembered: the life & work of Julian Huxley, with selected correspondence. World Scientific, Singapore.
5. Green, Jens-Peter 1981. Krise und Hoffnung, der Evolutionshumanismus Julian Huxleys. Carl Winter Universitatsverlag.
6. Huxley, Julian. 1970, 1973. Memories and Memories II. George Allen & Unwin, London.
7. Huxley, Juliette 1986. Leaves of the tulip tree. Murray, London [her autobiography includes much about Julian]
8. Keynes, Milo and Harrison, G. Ainsworth (eds) 1989. Evolutionary studies: a centenary celebration of the life of Julian Huxley. Proceeding of the 24th annual symposium of the Eugenics Society, London 1987. Macmillan, London.
9. Olby, Robert 2004. Huxley, Sir Julian Sorell (1887—1975). In Oxford Dictionary of National Biography. (2680 words)
10. Waters, C. Kenneth and Van Helden, Albert (eds) 1993. Julian Huxley: biologist and statesman of science. Rice University Press, Houston.
11. Галл Я. М. Джулиан Сорелл Хаксли. 1887-1975 / Отв. ред. академик А. Л. Тахтаджян. — Российская академия наук. — Спб.: Наука, 2004. — 294 с. — (Научно-биографическая литература). — 500 экз. — ISBN 5-02-026210-2.

Ссылки

• [krugosvet.ru/enc/nauka_i_tehnika/biologiya/HAKSLI_DZHULIAN.html Джулиан Хаксли] — статья из энциклопедии «Кругосвет»  (Проверено 25 мая 2013)

Отрывок, характеризующий Хаксли, Джулиан

– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.