Халат

Хала́т (араб. ‎и перс. خلعت‎) — домашняя или рабочая (у многих народов Азии — верхняя) длиннополая одежда, запахивающаяся или застёгивающаяся сверху донизу, обычно из хлопчатобумажной ткани.

Арабское слово خلعت (хилат) означает «одежда», в русском языке является тюркизмом, так как заимствовано из тюркских языков.

Халат в Азии

Халаты широко распространены как среди мужчин, так и женщин в Иране, северной Индии и Средней Азии в качестве верхней одежды. Тонкий и длинный халат защищает тело от солнечных лучей днём и от холода ночью.

В Азии богато украшенный халат может также использоваться как почётная награда (одежда служит символом социального положения у многих народов). К XIX веку в Индии слово «халат» стало обозначать любую материальную награду (в виде денег, товаров и т. д.) от колониального британского правительства местным потомственным князьям.

Халат в России

В России халаты не используются в качестве верхней одежды. Они подразделяются на домашние и рабочие.

Домашние халаты в большинстве случаев используются только для того чтобы временно прикрыть наготу перед переодеванием, например, после сна или принятия душа.

Рабочие халаты используются для гигиены или во избежание загрязнения нерабочей одежды. Рабочие халаты используются врачами, лабораторными работниками, поварами, иногда — малярами, столярами и т. д.

Для некоторых профессий цвет халата регламентирован СНиПами. Так, поварской халат должен быть белым, халат техника или оператора - серым или черным, халат грузчика или складского работника - синим.

Халат в культуре

В русской литературе XIX века халат использовался как символ праздной, бездеятельной жизни барина. Яркий пример — роман «Обломов» И. А. Гончарова, где халат постоянно носил дома главный герой произведения.

Кроме того, халат часто используется как деталь исключительно домашней жизни (см. например А. Бахрах «Бунин в халате»).

В разговорной речи к врачам часто применяется профессиональное прозвище «люди в белых халатах», из-за традиционного облачения медиков всех направлений.

Цитаты

• «Не принимай почетных гостей в разорванном халате!» (Козьма Прутков)
• «Как шёл домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нём был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намёка на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу всё шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретённым, но всё ещё сохранял яркость восточной краски и прочность ткани. Халат имел в глазах Обломова тьму неоценённых достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела» (Гончаров, «Обломов»)

Библиография

• Stewart Gordon, «Robes of Honour: Khilat in Pre-Colonial and Colonial India». Oxford University Press, 2003

Галерея

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Двое заключенных в 1915 году.

• Man sitting and holding a hookah.jpg

  Мужчина в халате и с кальяном (фотография С. М. Прокудина-Горского).

• Gorskii 04412u.jpg

  Туркменская женщина (фотография С. М. Прокудина-Горского).

См. также

• Маскировочный халат
• Чапан
• Кафтан
• Свитка

Отрывок, характеризующий Халат

Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.