Халатов, Артемий Багратович

Артемий Багратович Халатов арм. Արտաշես Խալաթով
ректор Московского института народного хозяйства
Начало полномочий:	1927
Окончание полномочий:	1929
Предшественник:	Смилга, Ивар Тенисович
Преемник:	Лацис, Мартын Иванович
Альма-матер:	Бакинское реальное училище

Артемий (Арташес) Багратович Халатов (Халатянц) (арм. Արտաշես Խալաթով; 15 (27) апреля 1894, Баку — 27 октября 1938, Москва) — советский политический и государственный деятель.

Биография

Ранние годы

Родился Арташес Халатянц в Баку в семье служащего (в официальной биографии фигурировал как сын рабочего), там же и вырос. В 1912 году окончил Бакинское реальное училище, в 1912—1916 учился в Московском коммерческом институте (не закончил). В студенческие годы присоединился к марксистскому кружку. В 1915 г. выступил одним из организаторов продовольственного снабжения студентов продуктами из Закавказья. В это время познакомился с Анастасом Микояном.

Революция. Гражданская война

После Февральской революции стал заместителем председателя Московского городского промышленного комитета. В октябре 1917 г. — член президиума Замоскворецкого ВРК. С 26 октября 1917 года заместитель чрезвычайного комиссара, с начала 1918 года — чрезвычайный комиссар Москвы по продовольствию и транспорту. В годы Гражданской войны — на руководящих постах в Наркомате продовольствия и Главном управлении по снабжению армии продовольствием. В ходе переговоров с гетманом Скоропадским о возможности получения проводовольствия с Украины был арестован, 2 месяца провёл в заключении и затем был выдворен в РСФСР. Участвовал в организации продотрядов и карательных экспедиций, в том числе во время голода в Поволжье. С 1920 года член ВЦИК. Бессменный член Моссовета.

Деятельность в СССР

В 1921—1928 гг. председатель Комиссии по улучшению быта учёных (ЦЕКУБУ) при СНК РСФСР-СССР, решал вопросы, связанные со снабжением учёных. С 1922 г. член коллегии Наркомата путей сообщения, с 1927 г. член коллегии Наркомата просвещения, председатель правления Госиздата и ОГИЗа. Сыграл значительную роль в становлении цензуры и идеологизации советской литературы.

В 1923—1929 гг. председатель товарищества «Народное питание», в 1927—1929 гг. ректор Московского института народного хозяйства.

Выступал с докладом «Советская книга за 10 лет» на XIV Всероссийском съезде Советов (1929).

С 1935 г. председатель Всесоюзного общества изобретателей.

Автор более 60 брошюр и статей по экономическим вопросам.

Его имя в 1930-х годах носил Театр детской книги.

В 1937 г. исключён из ВКП(б), в которой состоял с 1917 года, а в 1938 арестован. Приговорён к смертной казни. Расстрелян. Реабилитирован в 1956 году.

Ссылки

• Халатов Арташес Багратович — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).
• Фёдор Рюхель [www.ruthenia.ru/moskva/encycl/h/halatov.htm ХАЛАТОВ, Артемий Багратович]
• М.Гаврилов [www.i-r.ru/show_arhive.php?year=2003&month=11&id=324 ГИБЕЛЬ ОБЩЕСТВА ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ] ИР 11(647) за 2003

Отрывок, характеризующий Халатов, Артемий Багратович

– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.