Халилович, Сефер
| Сефер Халилович | |
| Sefer Halilović | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал |
Начальник Генерального штаба армии Боснии и Герцеговины |
| Сражения/войны | |
| В отставке |
Политик |
Сефер Халилович (босн. Sefer Halilović; родился 6 января 1952 года) — боснийский политический и военный деятель, начальник генерального штаба армии Боснии и Герцеговины, генерал. Участник гражданской войны в Югославии. Основатель и глава Патриотической лиги Боснии и Герцеговины. В правительстве Федерации Боснии и Герцеговины занимал должность министра по делам беженцев и перемещённых лиц в 1998 — 2001 годах.
В 2001 году Халилович был обвинён Международным трибуналом по бывшей Югославии в совершении военных преступлений, но в конечном итоге оправдан. С 2006 года является депутатом парламента Боснии и Герцеговины.
Содержание
Биография
Служба в ЮНА
Халилович родился 6 января 1952 года в селе Ташева общины Приеполе в Санджаке, населённой преимущественно мусульманами. В 1971 году поступил в военную академию в Белграде, а в 1975 году проходил подготовку в военном училище в Задаре, где стал офицером ЮНА. 31 августа 1990 перебрался в Белград, где посещал двухгодичные курсы школы командиров. Когда в сентябре 1991 года он оставил армию, то уже был профессиональным офицером и имел звание майора. Вернувшись в Боснию и Герцеговину, основал Патриотическую лигу и планировал оборону Боснии на случай возможного военного конфликта с югославскими войсками.
Боснийская война
25 мая 1992 Президиум Республики Боснии и Герцеговины назначил Халиловича начальником штаба Территориальной обороны Республики Боснии и Герцеговины вместо Хасана Эфендича, тем самым сделав его самым высокопоставленным военным командиром вооружённых формирований Республики Боснии и Герцеговины.
В период с мая до начала июля 1992 года, Халилович также занимал должность члена Военного президиума. После июля 1992 года он вступил в должность начальника Генерального штаба армии Республики Боснии и Герцеговины. 18 августа 1992, Президиум образовал пять корпусов Армии Боснии и Герцеговины. 8 июня 1993 была создана новая должность верховного командующего, её занял Расим Делич. С 18 июля 1993 года по 1 ноября 1993 Халилович занимал должность заместителя командующего Армии Боснии и Герцеговины, а был начальником штаба Верховного командования.
Покушения
Во время войны Халилович не раз расходился во взглядах с политическими лидерами Боснии, которые в свою очередь, вероятно, несут ответственность за неудачные покушения на жизнь Халиловича. 7 июля 1993 в 14:10, квартира Халиловича была подорвана взрывным устройством с помощью пульта дистанционного управления. Халилович, его сын и дочь уцелели, однако его жена Медиха и его брат Эдин Рондич погибли. Рондич появился на балконе в военной форме в то время, когда Халилович пришёл домой на обед с семьей. Убийцы, очевидно, приняли Рондича за Халиловича и привели в действие взрывное устройство.
Обвинение в военных преступлениях
На момент вынесения обвинительного заключения Халилович был министром в правительстве Федерации Боснии и Герцеговины и лидером основанной им в 1996 году политической партии — патриотической партии Боснии и Герцеговины, а также был одним из главных критиков президента Боснии и Герцеговины Алии Изетбеговича. Он был обвинён Международным трибуналом по бывшей Югославии 30 июля 2001 года[1]. Халилович добровольно сдался Гаагскому трибуналу 25 сентября 2001 и не признал себя виновным. Халилович получал временное освобождение из под стражи, в 2001 году в начале судебного разбирательства и с 5 сентября 2005 по 14 ноября 2005 года.
Халиловича обвинили в нарушении законов и обычаев войны и убийствах (т. н. командная ответственность)[2]. В ходе проведения боснийскими войсками «операции Неретва '93» были убиты 63 хорватских гражданских лиц и военнослужащих. Боснийские войска проводили освобождение районов Герцеговины, ранее занятых хорватскими войсками, и бои за Мостар. Резня, ответственность за которую возлагалась на Халиловича произошла в сёлах Грабовица и Уздол в сентябре 1993 года. Прокуроры МТБЮ утверждали, что он был руководителем операции «Неретва '93», которая проводилась армией Боснии и Герцеговины в этом районе.
Суд над Сефером Халиловичем начался 31 января 2005. Обвинение завершило дело 2 июня. Защита продолжалась с 27 июня до 14 июля 2005 года. Стороны произнесли свои заключительные слова 30 и 31 августа 2005 года[3].
Адвокат Халиловича Фарук Балиягич пытался доказать, что агенты спецслужб подкупили многочисленных свидетелей для искажения того, что действительно имело место и чтобы сделать Халиловича «козлом отпущения». Опубликованная в 1997 году книга мемуаров Халиловича «Lukava Strategija» (рус. «Хитрая стратегия») освещает подробности данной версии.
16 ноября 2005 Халилович было оправдано по всем пунктам обвинения и освобождён из заключения[4]. Суд установил, что в то время, когда в названных населённых пунктах имели место убийства, признанные военными преступлениями, Халилович не имел командных полномочий, будучи только инспектором, поэтому он не может считаться ответственным за них. В приговоре Гаагского трибунала также доказано, что убийства самовольно совершили отдельные лица, следовательно, преступление не было спланировано. Обвинение обжаловало приговор. 16 октября 2007 года Апелляционная палата отклонила апелляцию стороны обвинения и подтвердила оправдательный приговор, вынесенный почти двумя годами ранее Судебной палатой[5].
Дело Сефера Халиловича вошло в историю как редкий случай в практике Гаагского трибунала, когда обвиняемый был полностью оправдан.
Напишите отзыв о статье "Халилович, Сефер"
Примечания
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/europe/4221361.stm «Bosnian ex-general goes on trial»] (англ.). BBC News (31 января 2005). [www.webcitation.org/6B7hBNNhQ Архивировано из первоисточника 3 октября 2012].
- ↑ [web.archive.org/web/20070403070549/www.un.org/icty/indictment/english/hal-ii010912e.htm "CASE NO: IT-01-48-I THE PROSECUTOR OF THE TRIBUNAL AGAINST SEFER HALILOVIC"] (англ.). МТБЮ (2007).
- ↑ Ivan Lovrenovic. [www.bosnia.org.uk/bosrep/report_format.cfm?articleid=3044&reportid=170 "The acquittal of Sefer Halilovic"] (англ.). Bosnia Report New Series No:49-50 (2006). [www.webcitation.org/6B7hCGf7O Архивировано из первоисточника 3 октября 2012].
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/europe/4441752.stm "Ex-Bosnian army chief acquitted"] (англ.). BBC News (16 ноября 2005). [www.webcitation.org/6B7hD3EIu Архивировано из первоисточника 3 октября 2012].
- ↑ [web.archive.org/web/20080309172841/www.un.org/icty/pressreal/2007/pr1192e-summary.htm "SUMMARY OF THE APPEALS JUDGEMENT + PROSECUTOR V. SEFER HALILOVIĆ"] (англ.). МТБЮ (16 октября 2007).
Ссылки
- [www.bhdani.com/arhiva/225/t22512.shtml 2002 BH Dani article about Halilović] (босн.)
- [www.bhdani.com/arhiva/119/inter.htm 1999 BH Dani interview of Halilović] (босн.)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Халилович, Сефер
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
