Халил-улла I

Халил-улла I
Ширваншах
1417 — 1465
Предшественник:	Ибрагим I
Преемник:	Фаррух Йасар I
Вероисповедание:	Ислам, суннитского толка
Род:	Дербенди
Отец:	Ибрагим I
Мать:	Бики-ханум
Дети:	сын: Фаррух Йасар I Шейх Салех (1443-1445/6) Эмир Бахрам (?-17 апреля 1446) Мухаммад Ибрагим (16 сентября 1432-?) Фаррух Йамин (1435/6-1442/3)

Халил-улла I — ширваншах (правитель Ширвана) из династии Дербенди.

В 1420 году скончался Кара Юсуф правитель Кара-Коюнлу и большинство его эмиров разбежались. В 1420 году Шахрух, сын эмира Тимура, после занятия Тебриза, перешёл Аракс и занял Карабах. 17 декабря 1420 года Ширваншах Халил-улла вместе со своим братом Минучихром прибыл в ставку Шахруха с многочисленными подарками. Он был очень хорошо встречен Шахрухом. Шахрух принял к себе на службу Минучихра. В среду 3 апреля 1421 года состоялась свадьба Ширваншаха Халил-улла с дочерью Абу Бакра (внука Тимура).

Во время вторжения Искендера (сына Кара Юсуфа) в Ширван в 1425 году, братья ширваншаха Кейкубад, Исхак и Хашим восстали против него. При поддержке Шахруха, Халил-улла подавил восстание и казнил своих братьев. В 1427/8 году Искендер снова вторгся в Ширван и разграбил его. В 1432 году сын Искендера Йар Али с 2 тысячным войском бежал в Ширван. На требование Искендера выдачи Йар Али ширваншах ответил отказом. Посадив Йар Али вместе с его воинами на корабли Халил-улла отправил его морским путём в Герат к Шахруху. В 1433/4 году Искендер вновь совершил разрушительный поход на Ширван.

В 1460 году Шейх Джунейд с 10-тысячным войском вторгся в Ширван под предлогом войны с табасаранцами. Однако Ширваншах Халил-улла разгадал замысел Шейх Джунейда по захвату Ширвана, и при поддержке Джаханшаха выступил против него. В 1460 году произошла битва на берегу реки Самур у села Кыпчах в результате которого, войска Шейх Джунейда были разгромлены, а сам он убит.

При Халил-улле I была возведена основная часть Дворца Ширваншахов в Баку, а также построены многочисленные караван-сараи, бани, овданы и другие объекты по всему Ширвану. При дворце Халил уллы I в Баку возникла академия. Там трудились мыслители и учёные со всего Ширвана. Наиболее знаменитым учёным был философ-суфий Сейид Йахья Бакуви. В 1434 году Шахрух в ответ на просьбу Ширваншаха помочь ему в борьбе с Искендером, выступил в поход на Азербайджан. Искендер потерпел поражение от Шахруха и бежал в крепость Алинджу.

В 1460 году десятитысячная армия Джунейда Сефевида вторглась в Ширван. Халил-улла I разгромил войско Сефевидов и убил шейха Джунейда. Это событие положило начало кровной вражде между Ширваншахами и Сефевидами, что привело к дальнейшему падению государства Ширваншахов.

Галерея

• Халилуллах первый.jpg

  Серебряная монета, отчеканенная при Халил-улле I. Музей истории Азербайджана

• Shirvanshahs Palace Mosque, Baku, 2010 (2).jpg

  Минарет Дворцовой мечети в Баку с надписью, называющей имя Халил-уллы I и дату 845 (1441/42 г.)

• Azerbaigian-baku2.jpg

  Портал усыпальницы ширваншахов с надписью, называющей имя Халил-уллы I и дату 839 (1435/6 г.)

Отрывок, характеризующий Халил-улла I

Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.