Хальстен

Хальстен швед. Hallsten
король Швеции
1067 и 1079 вместе с Инге I Старшим (возм.) — 1070 и 1084 вместе с Инге I Старшим
Предшественник:	Эрик VIII Язычник
Преемник:	сначала Анунд из Гардарики и потом Блот-Свен
Рождение:	1050(1050)
Род:	Династия Стенкилей
Отец:	Стенкиль
Мать:	возможно дочь Эмунда Старого
Дети:	Филипп и Инге

Хальстен (древнеисл. Hallstein) — король Швеции, правивший во второй половине XI в. после смерти своего отца Стенкиля и других претендентов.

На престол взошел, возможно, при помощи своего младшего брата Инге после смерти двух конкурентов за престол: Эрика VII (сына Стенкиля) швед. Erik Stenkilsson и Эрика VIII Язычника швед. Erik Hedningen. Источники называют Хальстена «кроткий и милостивый», а также отмечают его честность и прямоту в качестве судьи. Согласно работам Адама Бременского, правил недолгое время, был низложен около 1070 года и выгнан оппонентами (возможно соратниками Хаакона Рыжего). В это время на престол свеев вызвали претендента с другого берега Балтики - Анунда из Гардарики, который также не продержался долго на посту короля всё по той же причине: был выгнан советом (тингом) обратно за отказ приносить жертвы языческим богам.

В 1079 году Хальстен вернулся на престол Гёталанда как соправитель своего младшего брата Инге I Старшего . Оба они сильно укрепили христианство в этом регионе, чем порадовали папу римского. Сохранились даже письма папы римского к этим соправителям. В письме папы Григория VII от 1081 года Хальстен и Инге оба названы королями Вестергётланда. Теория о том, что Хальстен и Инге были соправителями также подтверждается текстом Саги о Хервёр. Эти короли из-за своего обращения в христианство реально правили лишь Гёталандом, и не могли управлять другой половиной Швеции - Свеаландом, так как народ свеев постоянно выгонял их из своих земель при отказе выполнять основную церемониальную функцию короля: приносить жертвы языческим богам.

Сыновья Хальстена Филипп и Инге стали королями после смерти Инге I Старшего.

Литература

• [www.allmonarchs.net/sweden/halsten.html Хальстен]^{[неавторитетный источник?]}
• Деяния архиепископов гамбургской церкви (лат. Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum) - написаны между 1075 и 1080.

Отрывок, характеризующий Хальстен

– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.