Хаммерстайн, Оскар II

Оскар Хаммерстайн II
Oscar Hammerstein II
либреттист, писатель, продюсер
Дата рождения:	12 июля 1895(1895-07-12)
Место рождения:	Нью-Йорк, США
Дата смерти:	23 августа 1960(1960-08-23) (65 лет)
Место смерти:	Дойлстаун, Пенсильвания, США

Оскар Хаммерстайн II (англ. Oscar Hammerstein II, 12 июля 1895 — 23 августа 1960) — американский писатель, продюсер, автор либретто множества знаменитых мюзиклов.

Биография

Оскар Хаммерстайн родился 12 июля 1895 года в семье Уильяма и Элис Хаммерстайнов. Его отец был из не очень религиозной еврейской семьи, а мать, в девичестве Элис Ниммо, росла в семье эмигрантов из Шотландии, поэтому их дети воспитывались как христиане. Его дедушкой был Оскар Хаммерстайн I, знаменитый оперный импресарио, построивший несколько театров. Об успешности его проектов говорит тот факт, что Метрополитен-опера уплатила миллион долларов за то, чтобы он в течение 10 лет не ставил в своем театре оперы.

Хотя Уильям Хаммерстайн был тесно связан с миром театра (продюсировал водевили и управлял театром), он не хотел, чтобы его сын связал себя с этим искусством, поэтому Оскар поступил в Колумбийский университет и изучал там юриспруденцию. После смерти отца в 1914 году он принял участие в Varsity Show, театральном фестивале Колумбийского университета, со своей пьесой «On Your Way». Ещё несколько раз поучаствовав в этом фестивале, он принял решение оставить учёбу и посвятить себя театру.

Среди произведений Хаммерстайна-драматурга, относящихся к первому периоду его творчества, — пожалуй, самая знаменитая американская оперетта, предшественница мюзикла — «Роз-Мари» («Rose-Marie», 1924, в соавторстве с Отто Харбахом, музыка Р. Фримля и Г. Стотгарта) и «Плавучий театр» («Show Boat», 1927, музыка Дж. Керна), носящий неофициальное звание первого мюзикла.

Одним из «соавторов» Хаммерстайна стал… Жорж Бизе: драматург адаптировал его оперу «Кармен», превратив в мюзикл «Кармен Джонс» («Carmen Jones», оркестровка Роберта Рассела), поставленный на Бродвее в 1943 году чернокожей труппой и экранизированный в 1954 году.

В 1943 году начался самый плодотворный период творчества Оскара Хаммерстайна — сотрудничество с Ричардом Роджерсом. Вместе они создали такие мюзиклы, как «Оклахома!», «Карусель», «South Pacific», «The Sound of Music» (по мотивам которого был снят фильм «Звуки музыки») и многие другие.

Хаммерстайн является единственным лауреатом премии «Оскар» по имени Оскар. Этой премии за лучшую песню он был удостоен дважды: в 1941 году за песню «The Last Time I Saw Paris» из фильма «Lady Be Good» и в 1945 году за песню «It Might As Well Be Spring» из фильма «State Fair» («Государственная ярмарка»). В 1950 вместе с Роджерсом получил золотую медаль организации «The Hundred Year Association of New York» за выдающиеся заслуги перед Нью-Йорком. Также он дважды был удостоен Пулитцеровской премии и пять раз премии «Тони».

Умер в возрасте 65 от рака желудка, вскоре после того, как мюзикл «Звуки музыки» («The Sound of Music») был впервые поставлен на Бродвее. Был кремирован, его прах покоится на кладбище Фернклифф (Ferncliff Cemetery), в городе Хартсдейл, штат Нью-Йорк. Ему не суждено было увидеть превращение одного из лучших своих мюзиклов в успешный фильм, снятый в 1965 году (фильм «Звуки музыки» был высоко оценён во многих странах и получил 5 премий «Оскар», в том числе и как лучший фильм года), тем не менее именно как автор стихов к этому фильму он наиболее известен широкой общественности.

Ссылки

• [www.rnh.com/org/index.php?page=biographies&bio_id=132 Биография Хаммерстайна на сайте The Rodgers & Hammerstein Organization]
• [www.sbgmusic.com/html/teacher/reference/composers/rodg-hamm.html О мюзиклах Роджерса и Хаммерстайна]

Отрывок, характеризующий Хаммерстайн, Оскар II

– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.