Ханакин
Город
Показать/скрыть карты
|
Ханакин (араб. خانقين, сорани خانەقین, курд. Xaneqîn, Xaniqîn) — город в Ираке в провинции Дияла.
Изначально город входил в состав персидского государства и назывался «Ду-Ханаг» («Два дома»). После арабского завоевания название трансформировалась в «Ханак-аин», и теперь произносится как «Ханакин».
Содержание
География
Расположен вблизи границы с Ираном, на берегах реки Алванд (приток Диялы), на высоте 181 м над уровнем моря[1].
Население
По данным последней официальной переписи 1965 года, население составляло 23 472 человека[2]. По оценочным данным 2012 года оно насчитывает 11 791 человек. Несмотря на то, что основное население провинции составляют арабы, Ханакин населён преимущественно курдами[3]. В городе проживают также арабы и туркоманы.
Динамика численности населения города по годам:
| 1965 | 2012 |
|---|---|
| 23 472 | 11 791[4] |
Экономика
Возле Ханакина добывается нефть. В городе имеется нефтеперерабатывающее предприятие.
Напишите отзыв о статье "Ханакин"
Примечания
- ↑ [www.fallingrain.com/world/IZ/10/Khanaqin.html Khanaqin, Iraq Page] (англ.). Fallingrain Global Gazetteer. Проверено 5 января 2014.
- ↑ [archive.is/20130209104119/world-gazetteer.com/wg.php?x=1345583312&men=gpro&lng=en&des=wg&geo=-1891&srt=pnan&col=adhoq&msz=1500&pt=c&va=&geo=447646538 World Gazetteer] (англ.)
- ↑ [www.globalsecurity.org/military/world/iraq/khanaqin.htm Khanaqin] GlobalSecurity.org
- ↑ расчётное
|
Это заготовка статьи по географии Ирака. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ханакин
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
