Ханкала (станция)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 43°57′43″ с. ш. 42°46′18″ в. д. / 43.96194° с. ш. 42.77167° в. д. / 43.96194; 42.77167 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.96194&mlon=42.77167&zoom=14 (O)] (Я)
Станция Ханкала
Гудермес — Грозный
Северо-Кавказская железная дорога
Отделение ж. д.:

Грозненский регион

Дата открытия:

1928 [1]

Тип:

пассажирская, грузовая

Форма платформ:

прямая

Расположение:

Грозный, Чеченская республика

Расстояние до Гудермеса:

28 км 

Расстояние до Грозного:

8 км 

Код станции:

541306

Код в «Экспресс-3»:

2064200

Ханкала́ — железнодорожная станция Грозненского региона Северо-Кавказской железной дороги, находящаяся в городе Грозном Чеченской республики.

По состоянию на 2009 год станция неэлектрифицирована (демонтирована контактная сеть)[2]. Движение осуществляется на тепловозной тяге.



Пригородное сообщение по станции

Дальнее следование по станции

Напишите отзыв о статье "Ханкала (станция)"

Примечания

  1. Железнодорожные станции СССР. Справочник. — М., Транспорт, 1981
  2. [www.parovoz.com/newgallery/pg_view.php?ID=185052&LNG=RU Просмотр фотографии]. [archive.is/13X34 Архивировано из первоисточника 16 февраля 2013].


Отрывок, характеризующий Ханкала (станция)

Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.