Ханкследен, Иоганн Эрнст фон

Иоганн Эрнст фон Ханкследен

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Иоганн Эрнст фон Ханкследен (нем. Johann Ernst Hanxleden; 1681, Остеркаппельн, близ Оснабрюка, Нижняя Саксония — 20 марта 1732, Палаюр, Керала, Индия) — немецкий иезуит, миссионер, грамматик, лексикограф, филолог, автор поэм на санскрите и малаялам.

Биография

Изучал философию в Оснабрюке. Окончив учение, вызвался участвовать в миссии в Индию и 30 октября 1699 отправился в тяжёлое путешествие через Италию, Турцию, Сирию, Армению и Персию, 13 декабря 1700 года достигнув порта Сурат в Гуджарате. Во время путешествия был принят в орден иезуитов. Из Сурата Ханкследен отправился в Гоа, где завершил новициат. Затем, готовясь принять сан, он завершил образование в иезуитской миссии в Амбазхакаде. Особо усердно он изучал местный язык малаялам и сирийский — литургический язык индийских христиан святого Фомы; также овладел латынью, португальским и тамильским. В 1706 году Ханкследен был рукоположён в священники.

В 1707—1711 годах совершил множество миссионерских поездок по территории нынешнего штата Керала, проповедуя новую религию и изучая местные обычаи. В 1712 обосновался в селении Велур, выстроил там церковь и прожил до 1729 года. Это время Ханкследен посвятил пристальному изучению языков Индии, давшему исключительно важные результаты. Его перу принадлежит первая в Европе грамматика санскрита, рукопись которой была использована кармелитом Паолино да Сан Бартоломео для написания своей санскритской грамматики, изданной в 1790 году. Кроме того, Ханкследен стал и первым европейцем, сочинявшим стихи на санскрите. Им же созданы первая грамматика и первый словарь языка малаялам, в развитие которого он внёс большой вклад как поэт. Ханкследен — автор поэм «Путтенпаана» (о жизни Христа) и «Чатурантиям» (аллегорическое описание страстей человека); отрывки из них до сих пор исполняются в богослужении и быту южноиндийских христиан.

Ханкследен умер от укуса змеи в Палаюре, одном из важнейших христианских центров Кералы; похоронен в местной церкви, по преданию, основанной святым Фомой. Дом и церковь, построенные им в Велуре, охраняются как исторические памятники.

Отрывок, характеризующий Ханкследен, Иоганн Эрнст фон

– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.