Ханле-Гомпа
| Ханле-Гомпа | |
 | |
| Местонахождение | |
|---|---|
| Местонахождение | |
|
| |
| Координаты: |
32°47′25″ с. ш. 79°00′02″ в. д. / 32.790278° с. ш. 79.000556° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=32.790278&mlon=79.000556&zoom=14 (O)] (Я) |
| Информация о монастыре | |
| Основатель | |
| Дата основания |
конец 17-го века |
| Школа | |
| Архитектура |
Тибетская Архитектура |
Ханле-Гомпа, или Анали — буддийский монастырь школы Друкпа Кагью, построен в 17 веке, расположен в долине Ханле, округ Лех, Ладакх, Джамму и Кашмир в северной Индии на старом караванном пути Ладакх — Тибет. В долине живёт около 1000 человек, из них 300 живёт в деревне Ханле. Десять монахов постоянно живут в монастыре и ещё 33 появляются периодически на церемониях. 19 километров отделяет гомпу от спорного участка границы с КНР.[1]
Основное здание, когда-то один из крупнейших и известнейших монастырей королевства, было построено при поддержки царя Сэнге Намгьялом (правил 1616—1642 н. э.) и известного тибетского ламы, Тагцана Распы (stag tsan ras pa). Он установил крепкие отношения с Намгьялами и обеспечил их поддержку Друкпа Кагью, старался не допустить преобладания в Ладакхе «жёлтошапочников» — Гелуг.[2] Монастыри в Ханле, Хемисе, Чемрей и Стакна — все принадлежали школе Друкпа Кагью.[3]
Сэнге Намгьял умер в Ханле возвращаясь из своего похода против монголов, оккупировавших тибетскую провинцию Цанг и угрожали Ладакху.[4]
Иностранные жертвователи помогли создать Таши Чоэлинг («Покровительствуемый Дхарма-центр») в 1983 и оказать поддержку местным монахиням (в 2003 их было 47).[5]
В районе также расположилась Индийская астрономическая обсерватория. Обсерватория расположена на высокой высоте, недалеко от деревни и границы с китайским Тибетом. Аэропорт Фукче в 24 километрах от гомпы, и городок Укдунгле также недалеко.
Напишите отзыв о статье "Ханле-Гомпа"
Примечания
- ↑ «In their own world: The sacred community of India’s forbidden Hanle Valley.» Karen E. Lang. Photos by Mattias Klum. National Geographic Magazine. January 2004, p. 90.
- ↑ Ladakh: Crossroads of High Asia. Second Edition. (1996), pp. 67-68. Janet Rizvi. Oxford University Press, New Delhi. ISBN 019 564546 4.
- ↑ Ladakh: Crossroads of High Asia. Second Edition. (1996), p. 219. Janet Rizvi. Oxford University Press, New Delhi. ISBN 019 564546 4.
- ↑ Ladakh: Crossroads of High Asia. Second Edition. (1996), p. 70. Janet Rizvi. Oxford University Press, New Delhi. ISBN 019 564546 4.
- ↑ «In their own world: The sacred community of India’s forbidden Hanle Valley.» Karen E. Lang. Photos by Mattias Klum. National Geographic Magazine. January 2004, p. 97.
Литература
- Janhwij Sharma. [books.google.ru/books?id=bgSGu1v9XyIC&dq=Hanle+ladakh&source=gbs_navlinks_s Ладакх: архитектурное наследие] = Ladakh: architectural heritage. — Har-Anand Publications, 2003. — P. 112. — 180 p.
- Alexander Cunningham. [books.google.ru/books?id=95RzvRYXzgIC&dq=Hanle+ladakh&source=gbs_navlinks_s Ладакх физический, статистический, и исторический] = Ladakh Physical, Statistical, and Historical. — Asian Educational Services, 1998. — P. 143. — 485 p.
- University of Michigan. Alumni Association. [books.google.ru/books?id=95RzvRYXzgIC&dq=Hanle+ladakh&source=gbs_navlinks_s Ежиквартальный выпуск Мичиганского обзора] = Michigan alumnus quarterly review. — Alumni Association of the University of Michigan, 1934/35. — 288 p.
Ссылки
- [forum.60kph.com/viewtopic.php?t=18 Фотографии монастыря]
Отрывок, характеризующий Ханле-Гомпа
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
