Едисан

Едисан (тур. Yedisan) — историческая область современной южной Украины в междуречье Днестра и Южного Буга. На западе граничила с Буджаком, на севере — с Турецким Подольем и входила в состав Османской империи (Силистрийский пашалык).

История

Формирование орды

Едисанская орда сформировалась как часть Большой Ногайской Орды в степях между Волгой и Яиком, но в XVII веке под давлением калмыцкой миграции перекочевала на Кубань, оттуда она переселилась в 1728 году в историческую область, носящую их имя.

В 1770 году Едисанская орда численностью в 8 тысяч человек, со всеми их султанами, мурзами и старшинами, принимает российское подданство. Однако, уже по Кючук-Кайнарджийскому договору 1774 года получает независимость — и сразу же становится вассалом Крымского ханства. Крымские наместники носили титул сераскир (иногда каймакам).

Исторические центры региона — турецкие крепости Хаджибей, Ени-Дунья, Очаков, Томбасар. Сами ногайцы городов не строили, а вели кочевой образ жизни, живя в юртах. Основные занятия - кочевое скотоводство, а также набеги на соседние территории Украины и Дунайских княжеств, с целью захвата добычи и рабов для перепродажи.

Наиболее известны едисанские мурзы Джан-Мамбет-бей, Джаум-Аджи и Баязет-бей.

Вторичное присоединение к России

В 1783 году, после присоединения Крыма к России, Екатерина II издала манифест, упразднявший государственность причерноморских орд, а им самим предписывалось переселиться из северочерноморских степей в Зауралье. Среди ногайцев вспыхнуло восстание, которое было жестоко подавлено Суворовым. В 1790 г. большинство едисанцев, по распоряжению Г.А. Потемкина, переселили в Приазовье, в междуречье Молочных Вод и Берды, небольшая часть откочевала к Буджакской орде, просуществовавшей до 1806 года. Земли Едисана были официально присоединены к России по итогам Ясского мирного договора (1791 г.) между Россией и Османской империей. После Крымской войны 1853-56 годов, ногайцев обвинили в симпатиях к Турции. В результате кампании по их выселению из России, к 1860 году жившие в Приазовье потомки едисанских ногайцев почти поголовно эмигрировали в Турцию. Таврические степи лишились остатков кочевого населения.

Территория бывшего Едисана вошла в состав Екатеринославского наместничества (1783—1795), Вознесенского наместничества (1795—1796), Новороссийской губернии (1796—1802), Николаевской губернии (1802—1803) и Херсонской губернии (с 1803 г.) Российской империи.

Сейчас это территория Одесской области и Николаевской области Украины. Современное население Едисана многоэтнично.

Ссылки

• [ruslib.com/HISTORY/ANDREEW_A_R/krym_history.txt_Piece40.09 А. Р. Андреев. История Крыма]
• [www.vostlit.by.ru/Texts/rus5/Tunmann/text.htm Иоганн Тунманн. Крымское ханство. III. Едисан или Западный Ногай]

Отрывок, характеризующий Едисан

– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.