Ханстра, Берт
Поделись знанием:
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
Берт Ханстра | |
Bert Haanstra | |
Место рождения: |
Холтен, Рейссен-Холтен, провинция Оверэйссел, Нидерланды |
---|---|
Место смерти: | |
Профессия: | |
Карьера: |
1948—1988 |
Награды: |
Берт Ханстра (нидерл. Bert Haanstra, 31 мая 1916, Холтен, Рейссен-Холтен — 23 октября 1997, Хилверсюм) — режиссёр художественного и документального кино Нидерландов.
Содержание
Биография
Учился живописи в Академии искусств в Амстердаме. Работал фотографом, оператором. Известность ему принёс документальный фильм «Зеркало Голландии»[1]. Во время Второй мировой войны участвовал в Движении Сопротивления. Снимал как кино о классическом голландском искусстве, так и сравнительное кино о животных и человеке.
Избранная фильмография
- Зеркало Голландии (1950; Spiegel van Holland) — гран-при Каннского кинофестиваля (1951) за Лучший короткометражный фильм.
- Средневековая голландская скульптура (1951; Nederlandse Beeldhouwkunst tijdens de late Middeleeuwen).
- Стекло (1958; Glas) — «Серебряный медведь» Берлинского кинофестиваля (1958), Премия «Оскар» за Лучший короткометражный фильм (1960).
- Фанфары (1958; Fanfare) — номинирован на «Золотую пальмовую ветвь» (1959).
- Рембрандт, мастер портрета (1957; Rembrandt, schilder van de mens).
- Зоопарк (1962; Zoo) — приз ФИПРЕССИ Берлинского кинофестиваля (1962), гран-при международного фестиваля в Гижоне (1963).
- Голландец (1963; Alleman, в советском прокате — 12 миллионов) — «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля (1964), номинирован на «Оскар» (1965).
- Голос воды (1970; De stem van het water) — приз международного московского кинофестиваля.
- На границе с животным миром (1972; Bij de beesten af) — номинирован на «Оскар» (1973).
- Доктор Пулдер сеет мак (1975; Dokter Pulder zaait papavers) — номинирован на Золотого медведя (1976).
- Порка (1979; Een pak slaag)
- Юлиане исполняется семьдесят лет (1979; Juliana in zeventig bewogen jaren)
- Нидерланды (1983; Nederland)
Напишите отзыв о статье "Ханстра, Берт"
Примечания
- ↑ Кино: Энциклопедический словарь/Гл. ред. С. И. Юткевич; Редкол.: Ю. С. Афанасьев, В. Е. Баскаков, И. В. Вайсфельд и др.- М.: Сов. энциклопедия, 1987.- 640 с., 96 л. ил.
Ссылки
- Ханстра, Берт (англ.) на сайте Internet Movie Database
- Ханстра, Берт // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
Отрывок, характеризующий Ханстра, Берт
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.