Арним, Ганс-Юрген фон

Ганс-Юрген Теодор фон Арним
генерал-полковник Ганс-Юрген фон Арним в Тунисе 12 февраля 1943 года
Дата рождения	4 апреля 1889(1889-04-04)
Место рождения	Эрндорф, Силезия, Пруссия
Дата смерти	1 сентября 1962(1962-09-01) (73 года)
Место смерти	Бад-Вильдунген, Гессен
Принадлежность	Германская империя Веймарская республика Третий рейх
Род войск	Вермахт
Годы службы	1907—1945
Звание	генерал-полковник
Командовал	17-я танковая дивизия 39-й танковый корпус Группа армий «Африка»
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война
Награды и премии

Ганс-Ю́рген фон А́рним (нем. Hans-Jürgen Theodor Bernhard von Arnim; 4 апреля 1889 — 1 сентября 1962) — генерал-полковник немецкой армии (1942). Участник Первой и Второй мировых войн.

Начало военной карьеры

Поступил на военную службу в апреле 1908 года фанен-юнкером (кандидат в офицеры) в 4-й крепостной гвардейский полк. В августе 1909 года — произведён в лейтенанты. С октября 1913 года — батальонный адъютант.

Первая мировая война

С началом войны лейтенант фон Арним — адъютант батальона 93-го пехотного полка, вместе с которым воюет в Бельгии и Северной Франции. 23 августа 1914 года ранен. В сентябре 1914 года награждён Железным крестом 2-й степени, позже, в ноябре 1914 года и 1-й степени. С ноября 1914 по июнь 1915 года — и. о. адъютанта 93-го пехотного полка.

В январе 1915 года получил звание обер-лейтенанта и в ноябре 1915 года назначен командиром пехотной роты того же полка. Вместе со своей ротой в течение года, до июля 1916 года он служил во Фландрии, когда был вторично ранен. После чего был отправлен на Восточный фронт.

На Восточном фронте Арним был офицером для особых поручений 4-й гвардейской егерской дивизии. 27 января 1917 года ему присваивают звание гауптмана. После получения нового звания Ханс Юрген фон Арним отправляется в отпуск, и в марте 1917 года женится на Анне Марии фон Дехенд. Бракосочетание состоялось в Берлине 26 марта 1917 года.

Вскоре Ханс Юрген возвращается на Восточный фронт в свою дивизию, и в июле 1917 года становится дивизионным адъютантом. Однако уже в октябре 1917 года ему поручают командование пехотным батальоном, с которым он сражается в последних боях Первой мировой войны на Западном фронте. Во время Первой мировой войны он зарекомендовал себя толковым офицером как на работе в штабе, так и в окопах. Помимо Железного креста обеих степеней был награждён ещё двумя орденами, получил серебряный знак за ранение.

Карьера между мировыми войнами

После окончания войны он продолжает военную карьеру и становится одним из 4000 офицеров нового, значительно сокращенного рейхсвера, получив под своё командование роту 29-го пехотного полка.

С 1920 по 1921 год он командовал батальоном во 2-й дивизии, а с 1921 по 1922 год был дивизионным адъютантом. Следующие два года фон Арним прослужил в Касселе в штабе группы армий. В октябре 1924 года его перевели в Имперское министерство обороны.

В октябре 1935 года принял командование 68-м пехотным полком, входившим во вновь сформированную 23-ю пехотную дивизию. В январе 1938 года произведён в генерал-майоры, с мая 1939 года — офицер специальных поручений верховного командования сухопутных сил.

Вторая мировая война

12 сентября 1939 года принимает под своё командование 52-ю пехотную дивизию, находившуюся в стадии формирования. Эта дивизия вообще не участвовала в польском походе, а во французской кампании её задействовали лишь частично. Несмотря на это в декабре 1939 года фон Арниму присвоили звание генерал-лейтенанта.

В октябре 1940 года его перевели в Мюнхен и назначили командиром 17-й танковой дивизии. До этого момента он не имел никакого отношения к бронетанковым войскам.

17-я танковая дивизия была задействована с первых дней войны против Советского Союза: она форсировала Буг севернее Брест-Литовска и 24 июня захватила Слоним. 26 июня приняла участие в отражении советской контратаки у Столбцов. 27 июня во время боя на окраине этого города генерал фон Арним был ранен. Его отправили в Польшу, а потом и в Берлин на лечение. Арним вернулся в свою дивизию после полного выздоровления и отпуска по ранению в сентябре 1941 года. Он принял участие в сражениях под Киевом, Вязьмой и Брянском. Тогда же, 4 сентября 1941 года фон Арним награждён Рыцарским крестом.

В ноябре 1941 года фон Арним назначен командующим 39-м танковым корпусом, а в декабре 1941 года произведен в генералы танковых войск.

С декабря 1942 года — командующий 5-й танковой армией (в Африке), в звании генерал-полковник. С марта 1943 года — командующий группой армий «Африка».

12 мая 1943 года взят в плен в Тунисе британскими войсками. Отпущен на свободу в июле 1947 года.

Награды

• Железный крест (1914)
  • 2-й класс (2 ноября 1914)
  • 1-й класс (16 сентября 1914)
• Пряжки к железному кресту
  • 2-й класс (8 октября 1939)
  • 1-й класс (3 ноября 1939)
• Крест королевского ордена Дома Гогенцоллернов (7 сентября 1918)
• Ганзейский крест Гамбурга
• Знак за ранение в серебре (1918)
• Немецкий крест в золоте (18 мая 1942)
• Рыцарский крест Железного креста (4 сентября 1941)
• Упоминался в «Вермахтберихте» (13 мая 1943)

Литература

• Correlli Barnett. [books.google.com/books?id=LLL81vhDAeUC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_book_other_versions_r&cad=10#v=onepage&q=&f=false Hitler's Generals]. — New York, NY: Grove Press, 1989. — 528 p. — ISBN 0-802-13994-9.
• Gerd F. Heuer. Die Generalobersten des Heeres, Inhaber Höchster Kommandostellen 1933—1945. — 2. — Rastatt: Pabel-Moewig Verlag GmbH, 1997. — 224 p. — (Dokumentationen zur Geschichte der Kriege). — ISBN 3-811-81408-7.

Отрывок, характеризующий Арним, Ганс-Юрген фон

– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.