Хао Боцунь
| Хао Боцунь 郝柏村<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 30 мая 1990 года — 10 февраля 1993 года | ||||
| Президент: | Ли Дэнхуэй | |||
| Предшественник: | Ли Хуань | |||
| Преемник: | Лянь Чжань | |||
| Рождение: | 13 июля 1919 (104 года) Яньчэн, Цзянсу, Китай | |||
| Дети: | Хао Лунбинь | |||
| Партия: | Гоминьдан | |||
| Образование: | Китайская военная академия Высший Военный Армейский Колледж Канзаса | |||
Хао Боцунь (кит. трад. 郝柏村, пиньинь: Hǎo Bǎicūn; 13 июля 1919, Яньчэн, Цзянсу, Китай) — тайваньский военный и политический деятель, председатель Исполнительного юаня (1990—1993), член партии Гоминьдан.
Содержание
Биография
Хао Боцунь родился в 1919 году в городе Яньчэн провинции Цзянсу. Перед началом II мировой войны он поступил в Китайскую военную академию в тогдашней столице Нанкин. В стране в это время уже начиналась война с Японией, позже которая переросла в мировую войну. По окончанию этой войны в Китае началась Гражданская война. Хао сражался в армии гоминдановцев и ушёл с основными силами на остров Тайвань.
По окончанию войны продолжил военное образование в США. Затем продолжил службу в тайваньской армии. Долгое время вёл службу на архипелаге Цзиньмэнь, рядом с материковым Китаем. Везде проявил себя умелым и грамотным руководителем. Генерал с 1975 года, с 1981 года по 1989 год возглавлял Генеральный штаб Китайской Республики (Тайвань)[1]. Являлся заместителем Председателя партии Гоминьдан. В 1989 году Хао вошёл в правительство Ли Хуаня как министр национальной обороны. Однако через год глава правительства ушёл в отставку из-за постоянных разногласий с президентом Ли Дэнхуэем. Президент страны назначил на пост главы правительства престарелого генерала Хао Боцуня. Он занимал этот пост до 1993 года, когда по старости ушёл в отставку.
Однако в его бытность на посту премьера была проведена избирательная реформа, которая вдохнула новые силы в экономику островного государства[2].
Семья
Хао Боуцунь имеет пятерых детей. Три дочери и два сына, среди его сыновей Хао Лунбинь политический деятель Китайской Республики, мэр Тайбэя в 2006—2014[3].
Факты
- Хао Боцунь является одним из самых долго живущих бывших руководителей государств и правительств в современном мире.
- Хао Боцунь был приглашён в материковый Китай на празднования 60-летия Победы во II мировой войне, однако по состоянию здоровья не смог посетить родину[4].
Напишите отзыв о статье "Хао Боцунь"
Примечания
- ↑ [my.mail.ru/community/voina-mir-istori/4517792433B936F3.html Список лётчиков-перебежчиков из стран советского блока.]
- ↑ [www.synologia.ru/a/Историческая_судьба_Национального_собрания_Китайской_Республики_(1911–2005) Историческая судьба Национального собрания Китайской Республики (1911–2005).]
- ↑ [nowit.moy.su/news/tajvan_kitajskaja_respublika_sobytija_nojabrja_d/2013-06-23-121 Результаты выборов: сохранение прежней расстановки сил.]
- ↑ [kz.chineseembassy.org/rus/ztbd/kangrizhanzheng/guoneihuodong/t215500.htm Материковая часть Китая приглашает отставных генералов гоминьдановской армии на празднование 60-летия Победы в Войне сопротивления китайского народа японским захватчикам.]
Отрывок, характеризующий Хао Боцунь
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
